Час абсента - Нина Вадченко

— Эх вы, растяпы! — выругалась Надя. — Утопить и то не могут. Учитесь, пока я жива.

Она подплыла к «Алехандро», заехала ему в физиономию кулаком и навалилась на куклу всем телом. Так и осталась на ней, как на поплавке.

Верунчик с Мариной, отдышавшись, скептически наблюдали за этими манипуляциями.

— И какую позу ты нам тут демонстрируешь, родная? — загремела Вера.

— Любимую, — констатировала Марина, — она сверху, Алехандро снизу. Так ты его не утопишь, дорогуша.

Надя, поболтав ногами по поверхности, поняла, что с показательным процессом ничего не вышло, сползла с шефа в воду и мудро предложила выпить.

— Правильно. Нет непотопляемых шефов, есть мало водки, то есть абсента, — согласилась Марина.

— Барби, поджигай! — скомандовала Верунчик.

Но Любаша сладко спала, прижав к себе бутылку абсента, как любимую куклу.

— Эх, молодежь, — вздохнула ласково Верунчик, нашла полотенце и прикрыла вздрагивающую во сне Любу.

— Свинство с ее стороны оставить нас без дьявола, хоть и зеленого. Кто-нибудь помнит, когда сахар жечь и лимон выдавливать? — Надя попрыгала на одной ноге, чтобы вытрясти из уха воду.

— Хочется горло промочить, а нечем.

— Плохо ты знаешь Верунчика! Чтобы у меня да не было, чем горло продрать? Запомни, Надек, детское время кончилось. То, что мы пили, — это не абсент, а так, чайные помои. Настоящий час абсента только начинается. Пошли за мной. Любку не трогать, пусть спит.

Вера прошлась по бортику бассейна, поигрывая мышцами, потом хлопнула в ладоши, и в дверях возник молодой человек с приторной заискивающей улыбкой.

— Валера, подай дамам настоящего абсента, — распорядилась она, — мы перейдем в гостиную.

— Чем настоящий абсент отличается от того, что мы пили? — Марина с сожалением двинула напоследок непотопляемую куклу и полезла на сушу.

— Правильный вопрос, Ночка. Настоящий абсент под запретом во многих странах из-за туйона.

— Красиво звучит: туйон!

— От него красиво улетаешь, туйона полно в марихуане.

— Откуда ты все знаешь? — восхитилась Ночка. — И зачем Любашика в Интернет погнала, раз все сама знаешь?

— Должность у меня такая — начальник. Сейчас без всяких фокусов тяпнем абсентику и расслабимся по-настоящему.

Вместе с абсентом Валера принес телефон.

— Вера Степановна, вас шеф разыскивает.

Гренадерша взяла трубку и медленно обвела взглядом подруг.

— На ловца и зверь бежит, — сказала она шепотом.

Надежда с Мариной переглянулись. Потом проводили взглядом Валеру и, пока он не скрылся из вида, не проронили ни слова.

— Не дури, Верунчик. Ты же видела, даже куклу не смогли утопить. — Надя судорожно сглотнула.

— А по мне так все равно. — Марина вспомнила, как он давеча крыл ее матом при всех. — Решайтесь, бабы. Лучшего случая и не придумаешь. Пригласим, напоим и утопим. Потом все можно списать на абсент. Если Ван Гог помешался, то почему бы нашему Алехандрику не захлебнуться? От несчастного случая никто не застрахован.

Они как по команде посмотрели на куклу в бассейне. Каждая представила на ее месте лысого Алехандро. Он шевелит ногами и руками, ныряет, отпускает сальные шуточки и пьяно резвится, а потом начинает задыхаться под водой, дергается, дергается, пускает пузыри, застывает и с выпученными глазами идет на дно. Брр!

В момент «гипнотизирования» куклы произошло нечто необъяснимое. Резиновый Алехандро вдруг издал свистящий звук, на глазах стал сдуваться, сморщился и медленно «утопился».

— Нет! — заорали все как одна.

Потом Верка одумалась и сказала:

— Ну, смотрите. Не пожалеть бы! Алло, — буркнула она в телефонную трубку.

— Верон, сколько можно ждать! И где мои ненаглядные сотрудники? Совсем охренели! Начальник еще на работе сидит, а персонал уже водку жрет. Что празднуете?

— Мариночка сегодня сценарий закрыла, по высшему разряду…

— Знаю, клиент уже проплатил, завтра может запускать в производство. Дай ей трубу!

— На, тебя, благодарить будет.

Марина замахала руками, открещиваясь от разговора.

— Сказать, что ты лыка не вяжешь?

Марина в страхе схватила трубку.

— Алекс, что случилось? — наигранно бодро спросила она.

— Когда я на работе, ты должна тоже сидеть в своем кабинете и вкалывать! Понятно?

Марина закатила глаза и неслышно, одними губами, выматерилась.

— Что ты там бормочешь?

— Повторяю твои слова, для лучшего усвоения.

— Не шурши. Вы обленились всем скопом, а я должен за всех горбатиться! Короче, завтра придет одна особа, журналистка из «Криминал-экпресса», Пономаренко Инна Владимировна, встретишься с ней, пощупаешь, чего она хочет. Говорит, что коллектив жаждет заказать какой-нибудь прикол и таким образом поздравить редактора с юбилеем. Я навел справки, бабки у них есть, так что крути по-серьезному, но осторожно. Журналисты народ подлючий. С ними надо дружить, но смотреть, чтоб руку не оттяпали. На всякий там базар «Вы нам услугу — мы вам статейку» не ведись. Вечером деньги — утром стулья, и точка.

— Может, ты сам с ней поговоришь?

— На хрена я вас держу?

Марина закусила удила и пошла в наступление:

— Я завтра буду не в форме, Алекс, и не хами, пожалуйста, я сегодня бабок для фирмы заработала больше, чем ты за полгода.

— А я и не должен зарабатывать. Запомни, Мара, я должен уметь их тратить. А зарабатывать должны вы, дорогуши, как моя наемная рабсила!

— Я две недели без выходных пахала над этим проектом! Могу я себе позволить отдых?

— Если завтра в десять ты не будешь на месте, уволю к чертовой матери!

— Спасибо! — сквозь зубы процедила Марина.

— Я не шучу, Мара! Передай трубу Верунчику, — скомандовал Алехандро.

Марина послушно передала трубку Вере.

— Верон, гони народ в шею, завтра на работу. Или мне самому приехать?

— Не надо, Алекс, мы сейчас злые как собаки, можем загрызть.

Вера была девушкой честной и открытой и потому говорила шефу правду. Действительно могли загрызть, но тот только посмеялся.

У него всегда улучшалось настроение, когда удавалось испоганить его другим.

Безжалостное зеркало и не думало приукрашать физиономию хозяйки. Припухлости и прочие «приятности» портили настроение и разжигали неприязнь к любому, кто появлялся в радиусе трех метров и норовил заглянуть в глаза. О, глаза… На белый свет они смотреть отказывались. Им хотелось прикрыться веками и забыться восстановительным сном.

Марина вяло массировала лицо и давила в себе тошноту. Она выполнила приказ — сидела в рабочем кабинете и героическими усилиями собирала себя по частям. Абсент и пился противно, и «отходил» жестко. Раздражало все. Доставали воробьи: забили стрелку на дереве за окном и устроили там настоящую разборку с диким гвалтом. «Воробьям-сволочам лапы ватой обмотать», — вспомнила она Жванецкого и подивилась его проницательности.

«Не помешало бы и намордники на клювы, чтоб не галдели как сумасшедшие. Голова раскалывается». Марина помассировала виски. Не помогло.

Раздражали даже кактусы. Марина питала к ним нежную любовь. Их строгий, независимый вид всегда помогал ей сосредоточиться. Она будто впитывала их стойкость и училась быть неприступной и красивой одновременно. Иногда при помощи кактусов она наказывала нерадивых подчиненных. Мысленно «насаживала» провинившихся на иголки. Вот так посидят голой попой на цефалоцереусе старческом и выходят из кабинета как шелковые. Для особо привередливых клиентов она приберегала шаровидную ребуцию, густо покрытую колючками. Тоже помогало. Утихали, переставали капризничать и, сами не понимая, откуда у них прорезалась покладистость, подписывали жирные контракты.

Сегодня, учуяв послеабсентный перегар, кактусы надулись и решили проучить хозяйку. Их иголки безжалостно влезли в мозг и там хищно впились в воспаленное серое вещество. Марина от таких ощущений начала тихонько подвывать. А стрелки часов неумолимо двигались к десяти.

— Хоть бы эта Пономаренко в лифте застряла или отравилась яичницей за завтраком, — поделилась она сокровенными мечтами с цефалоцереусом старческим.

Кактус не одобрил ее кровожадных мыслей и еще глубже вонзился в хозяйские извилины.

— И ты, Брут, — застонала Марина. — Вот обрызгаю вас вместо воды зеленым абсентом, почувствуете, каково это — с бодуна вести деловые переговоры.

Стрелки часов добежали до десяти.

«Не придет?» — блеснула надежда.

В следующее мгновение дверь открылась.

Марина резко повернулась, и в голове ее зашумело. Она попыталась найти точку опоры, чтобы не упасть. Рука скользнула по подоконнику и угодила прямехонько в мордочку маммилярии длиннососочковой. Кактус отплатил за фамильярность по полной колючей программе. Это, между прочим, больно.