Белый смех - Глеб Владимирович Савченков

с таблетками самых разных цветов. Он потряс им перед лицом Коли, как бы дразня его, тем, что может доставать такое для себя постоянно. Открыв его, он достал две для себя, и одну передал Коле.

– Давай мне тоже две! Или ты думаешь, ТЫ лучше меня? – Сменив улыбку, на оскал крикнул Коля.

– Да ладно, типо, ну, у меня еще весь пакетик на завтра, можешь две брать.

Пэпэ передал Коле вторую таблетку, сам, положив две на язык. У коли в руках оказалось два цветных диска, зеленый и желтый, всего лишь две маленький цветные точки на огромной ладони, но для него их цвет был гораздо ярче, чем любой зеленый и желтый, что он видел раньше. Они поглощали собой его взгляд, словно не было никакой комнаты, никакого Пэпэ, даже никакой ладони, держащей их. Только два огонька, приманивающие к себе все сильнее и сильнее. Улыбнувшись, Коля закинул их в свой, покрасневший от дыма, рот

– Молодец! Прямо так и закинул! – Издал легкий смешок Пэпэ. – Ну, тут не долго, тут сработает быстро, да и эффект по интереснее будет, бошка вообще отлетит, поверь мне!

– Тебе же не привыкать, а?

– Что? Да нет, вроде на месте. – Пэпэ раздраженно потрогал себя за голову. – Или тебя все уже? Накрыло? Да, да?

– А ощущение какие должны быть то? Может и накрыло.

– Ощущения это ты когда траву трогаешь, а тут, ме-та-фор-мич-но выражаясь, ты смотреть на траву будешь.

– Мета… ме-та-фо-рич-но же, нет? – Неуверенно исправил его Коля.

– Тебе виднее братик, ты главное глаза не закрывай и не дергайся особо, такие виражи начаться могут, любой Балу позавидует!

– Хорошо.

Развезло Колю быстро, может таблетки смешались с увядающим эффектом природных допингов, может сыграла нулевая толерантность к эйфоретикам, все-таки, жизнь Николай проживал исконно русскую – без эйфории.

Руки Коли начали беспрерывно чертить в воздухе, то треугольник, то квадрат, зубами он выдавал настолько ритмичную трель, что вполне мог сойти за метроном. Сфокусировать взгляд на чем-нибудь, было для него невыполнимой задачей, довольствуясь разжиженной фигурой Пэпэ. он прекратил свои усилия.

– Слушай, Сашка Шульгин, а ты откуда вообще берешь это все? – Сбивчиво спросил Коля. – Шульга? А ты откуда ее знаешь? Ты че, типо, тоже в 67-ой школе учился? – Экстази дало о себя знать и для Пэпэ, не дождавшись ответа, он продолжил. – Хорошая девушка была, Танька Шульга. Помню пришла она, как-то, в вечернем платье, на чет, типо, концерт у нас был, по всем правилам, в зале для физры. Ох, красивая она тогда была, в параллели училась, соответственно, пути наши не пересекались.

– Усмехнулся Пэпэ. – Что…? Школа? Ты, что, у школьников таблетки берешь. – Пропустив половину рассказа, озадачено спросил Коля.

– Ну, бывает, ща дети такие, что уже и не дети давно!

– Диванчик, мой диванчик. – На мотив “Дорогой”, начал мычать Коля. – Мне же реферат по Аброхзаму Маслоу завтра сдавать, пора собираться, пора Пэпэ.

– Какой реферат, Коля? – Испугался Пэпэ. – Тебя отчислили лет 6 тому назад, ты ж, сам рассказывал, забыл, что ли?

– Забыл.

– Или Забил! – Пошутил, и не забыл, посмеяться Пэпэ. – Ты давай, контроль держи, – Пэпэ похлопал по рюкзаку, – у нас тут еще самое интересное!

– Интересно тебе, падаль!? – Неудержима кусая язык, пробубнил Коля. – Сейчас я тебя заинтересую, так заинтересую.

Коля быстро встал. Гиперреактивность таблеток давала о себе знать, одной рукой отталкивая Пэпэ, и без того, еле стоящего на ногах, другой схватив рюкзак, он подбежал к окну. Не успел Пэпэ опомниться, как нежданный свежий воздух начал проникать в комнату, она же, ни в жизнь, такого не ожидая, начала, словно, вычихивая из себя всю пыль, здороветь. В открытом же окне. лежа на подоконнике пупком, Коля, крича: “Радуйтесь!”, “Радуйтесь!”, “Интересуйтесь!” – вытряхивал содержимое рюкзачка на прохожих. Закончив, и выбросив сам рюкзак ко всей “радости”, Коля, пошатываясь, стоял у окна, смотря в лицо Пэпэ, на котором неистовал спектр эмоций, точнее одной эмоции – гнева, во всех его неуловимых оттенках.

– Ты че сделал, сволочь? Ты знаешь скока там? – Держась за голову, кричал в пустое лицо Коли, Пэпэ. – Вот реально, имей дело после этого с учеными, епта. Не ты бы платил Коля, я бы тебя туда же отправил, чесс слово. – Пэпэ почти успокоился. но разошелся по новой. – Нет, ну, ну, я не понимаю, реально. Типо, ну не хочешь ты больше, зачем выкидывать то? Я бы типо, потом продал все, деньги бы попилили, ну Коля, кто так делает то?

– А нечего жадничать. – Изображая ребенка-безобразника, кричал Коля. – Я хочу, чтобы все, все люди вокруг, стали такими же счастливыми, как мы с тобой, Пэпэ. Неужели, в тебе нет даже толики альтруизма? Ты пойми, люди на улице, каждый день, просто ходят на свои скучные работы, заботятся о своих скучных детях и скучных родителях, а мы, мы с тобой, мы первооткрыватели! Мы первопроходцы! Мы раздвигаем грани дозволенного и недозволенного! Мы будущее! Мы! Именно мы – новая русская элита!

– Ты, ну, наше будущее, ща в окно выкинул, че сейчас делать то? Отходняк я ловить вообще не хочу.

– Так, вон же, – указал пальцем на железные ларец Коля, – твоя секретная коробочка, с “чем-то интересным”.

– Ну, ты прям уверен? Типо там вообще не для детей штука.

– Давай на стол! Подавайте, месье! – Сказал Коля, и ринулся вернуться на, уже ждущий его, пролежень в диване.

Металлическая коробка, отражая, внезапно ворвавшийся свет из окна, игриво блестела, привлекая к себе парней. Соскальзывая от пота, пальцы Пэпэ, терпели неудачи в открытии крышки, но после, четвертой попытки, использовав ногти, зачастую, обделенные вниманием, он все же открыл ее. Пэпэ сглотнул. Пусть, он и знал, что в ней, пусть и сам принес ее, но, чувства первобытного страха перед диким зверем или напротив, трепет перед прекрасным неизвестным, не давали его рукам проникнуть в коробку.

– Рожай уже! – Потеряв терпение, вскрикнул Коля.

Подчинившись, Пэпэ вынул из коробки пакетик с белоснежной песчаной субстанцией, пару нейлоновых ремешков, какими привязывают сумасшедших в желтых домах, две пластиковые трубочки, с расчерченной по миллилитрам линейкой, ложку, цвета той же коробки, а зажигалка, уже сама прыгнула к нему в руки из кармана. Округлившись, глаза Коли, пристально вглядывались в шприцы. Он не боялся уколов или вида крови, не боялся СПИДа, сейчас он уже ничего не боялся в принципе. Только из остатков чего-то эфемерно интеллигентного, Коля на месте не высунул язык, и не истек слюной.

Пэпэ решил сделать все быстро, сохранив тишину, процесс требовал. Держа в одной руке свой “Cricket”, в другой ложку, с уже,