Попаданка в Зазеркалье (СИ) - Акула Ксения

Часть первая. На льду

Глава первая

На льду

В этом году Арину отобрали на Гран-при по фигурному катанию — ежегодный комплекс соревнований, который проходил под эгидой Международного союза конькобежцев. На данном этапе Гран-при участвовали лучшие фигуристы мира, элита мирового фигурного катания, и Арина стояла там, среди этих парней и девушек, пока я отсиживалась на трибунах. Ей предстояло через многое пройти: женское одиночное катание, парное фигурное катание и танцы на льду, но Арина верит в свои силы, и я верю в нее. А что мне еще остается делать?

— Это только первый этап, — вздыхает мама, а я тянусь и приобнимаю ее за плечи, пока комментатор объявляет имена тех, кто удостоился чести принимать участие в Гран-при. Среди общего гула вычленяю имя сестры — Арина Романова. Все, нервы срывает, я начинаю трястись вместе с мамой и сквозь шум толпы и крики болельщиков различаю клацанье ее зубов. — Впереди еще шесть этапов, шесть! — вымученно стонет мама, а в ответ я лишь сильнее сжимаю ее плечи. Так всегда. Она вся там, на льду, с Ариной, а я всего лишь тень сестры, для меня в сердце мамы отведен лишь крохотный уголок, в котором не место любви, но в котором столько жалости для «малышки Златы».

«Уууу! Ненавижу жалость, и себя жалеть тоже ненавижу!»

От дыхания идет пар, и я натягиваю рукава толстого свитера на пальцы, чтобы хоть немного согреться. Участники кланяются и скользят по льду в сторону трибун, чтобы прокатиться круг почета под общие аплодисменты. Скоро начнется мужское одиночное катание. В женском Арина выступает второй, а по жребию им с Богданом в парном катании выходить первыми. Я боюсь, что до этого момента протру себе дырку на попе, так сложно усидеть на месте. О себе дает знать старая травма, так всегда происходит, но объяснений этому не дал еще ни один доктор, а за свою недолгую жизнь я перевидала их очень и очень много.

У нас с Ариной разница в год, я — младшая. Когда нам исполнилось по пять лет, родители, подгоняемые модными тогда веяниями, стали задумываться о том, куда же нас отдать. Я просилась на лед, мечтала о фигурном катании, но папа и слышать об этом не хотел. Слишком опасно и все тут, а Арина не спорила. Куда отдадут, туда и отдадут, лишь бы не лишали сладкого и включали на ночь мультики. Ей бы на улице побегать, на качелях покататься и со сверстниками играть в «Акулу». Глядя на то, с какой скоростью сестра носится по детской площадке, я только вздыхала. Мне не нравились шумные игры ребятни.

— Злата, принеси мне попить, — отвлекает меня мама, дергая за рукав. Ее глаза подозрительно блестят.

«О, нет, она снова собирается заплакать» — думаю про себя, вставая с места и направляясь к выходу. Не люблю, когда мама плачет, отвлекая меня от зрелищных выступлений на льду. Несмотря ни на что я до сих пор обожаю фигурное катание и каждое выступление для меня, как экстаз, приумноженный знаниями в данной области. В отличие от мамы я знакома с каждой фигурой, мысленно вместе с танцором подлетаю в воздух и приземляюсь, высекая искры изо льда.

— Девушка, да что же вы так не во время, — шипит на меня какая-то дама в белоснежном кашемировом свитерке и меховой накидке.

Я только обреченно протискиваюсь мимо них, правая нога дрожит и подгибается, на спине выступает пот.

«Ты не станешь отдавать их на фигурное катание! — кричит папа, узнав о том, что мама уже записала нас в ФОК. — Не понимаешь, как лед калечит людей? Такого будущего ты хочешь для наших девочек?»

Папа очень вспыльчив и эмоционален. Арина унаследовала его темперамент и неплохо приспособила свое умение закипать, как лава, на льду. Ее выступления завораживают не только пластикой и четкими выполнениями всех элементов: шагов, спиралей, вращений, прыжков, но и страстью, артистизмом, которыми проникнуто каждое выступление Арины. Мама много отдала за то, что бы у сестры были лучшие тренера, пришлось продать папину квартиру.

Я на секунду прислоняюсь к холодной стене перед входом. Очереди схлынули и купить воду не составит труда, но нога совершенно не слушается.

— Вам помочь? — спрашивает меня какой-то мужчина. Он говорит по-русски с акцентом, но очень медленно и проговаривая каждую согласную. Я пытаюсь не улыбнуться и отрицательно качаю головой. Конечно, Гран-при привлекает немало иностранных туристов.

Резкая острая боль пронзает бедро и сосредотачивается в колене. Я полностью переношу вес на одну ногу и молюсь всем богам, чтобы меня отпустило. Почему на каждом выступлении Арины со мной твориться эта чертовщина? Разве я мало страдала? Разве не получила за свою смелость сполна?

Слезы отчаяния катятся по лицу, а я всхлипываю, больше не сдерживая их. Арина никогда не мечтала о фигурном катании, она пошла в секцию только потому, что мама не успевала водить нас в разные места. После работы она мчалась в школу, чтобы забрать детей с уроков, и везла в ФОК, а после тренировок приезжала бабушка, чтобы забрать меня и Арину к себе домой и только вечером, уже перед сном, за нами приезжал недовольный отец.

Я дошла до Чемпиона мира среди юниоров, когда в восемнадцать лет получила свою первую и последнюю травму. Отец вместе с мамой и Ариной болели за меня на трибунах, сестра дулась, что ее не отобрали на соревнование, ведь она старшая и ничем не хуже меня. Но это неправда. Если я жила льдом и танцами, если я дышала только фигурным катанием, то сестра занималась им скорее по привычке. Да, она много достигла! Да, ее отобрали для участия в Гран-при, но Арина едва ли попадет в шестерку лучших. Я знала ее предел, как и она сама.

Почему-то вспомнился Роман, его крепкие руки и гибкое тело. Он не удержал меня, его слабая поддержка привела к тому, что я на всю жизнь осталась инвалидом, но и его за это наказал злой рок. Рома сейчас отошел от катания и воспитывает дочку, тренируя малолеток. Разве об этом он мечтал? Ему бы сейчас стоять там, среди элиты, а не подтирать сопли малышам, чьи мамы тащат их на лед против желания детей.

— Не пойду туда, — шепчу себе, не принимая до конца своего решения.

«Я же люблю смотреть на выступления фигуристов, я хочу вернуться на свое место рядом с мамой!»

Но нога просто отнимается, я буквально прикована к одному месту и парализована. Каждый раз, глядя на выступления Арины, я чувствую эту боль. Сколько же можно?

После моего неудачного выступления папа больше не ездит поддерживать Арину. Он и от семейной жизни как-то быстро устал, бросил нас с Ариной, практически не общается и давно переселился на дачу, чтобы заниматься растениеводством. Папа — ботаник, но от преподавания в университете отошел и в неполные сорок лет сделался вдруг практически отшельником. Я его не виню. Мама у нас такая, что ее любви на всех не хватает, свое сердце после моей травмы она раз и навсегда отдала Арине. Я не виню ее за это, на мое лечение потрачено немало маминых нервов и денег. Она сделала все, чтобы я встала на ноги, но на душевное тепло и общение с мамой мне не приходилось рассчитывать.

— Извините, — окликаю какого-то паренька, который отчего-то тоже выходит наружу. — Я очень прошу вас помочь мне дойти до машины, что-то с ногой, совершенно не могу на нее ступить.

Парень оказался чутким и кропотливо пыхтел, пока я прыгала до гардероба. Чем дальше оставался лед, тем меньше болела нога и колено. Боль стихла, судороги сходили на нет.

— Спасибо большое, — поблагодарила я парня, который послушно придерживал для меня зимнее пальто. — Уже лучше. Наверное, вывихнула, поскользнувшись на лестнице. Возьму такси.

— Не за что, — поспешил ретироваться юный джентельмен, от которого так приятно пахло.

Я невольно улыбнулась, припоминая, как давно общалась с противоположным полом? После травмы на льду моим вечными спутниками стали мама и Арина. Сестра очень волновалась и, надо отдать ей должное, первое время забросила общение с друзьями и не отходила от моей постели, но надолго ее не хватило. Наступила весна, теплый май благоухал цветением, и Арина умчалась на улицу. Дворовая беготня сменилась посиделками в баре и игрой в бильярд. Сестра умела совмещать фигурное катание и простое человеческое общение.