Моя запретная - Виктория Победа

Нормальные — это на маршрутке, реже на такси. Есть у нас обоих пунктик, называется «не отсвечивать», всем и каждому и так известно, что родители у нас серьезные люди.

— Ой, да завали.

Открываю заднюю дверь и плюхаюсь на сидение, рядом с двумя внушительными букетами цветов.

Все-таки я дебил.

Умный из нас двоих точно не я.

— Здорово, Вась, — здороваюсь с водителем семьи Беловых, пока Белый усаживается на переднее пассажирское.

— Как дела? — интересуется он.

— Да лучше всех.

— Ага, еще бы, это же не он с утра пораньше по городу в поисках нормального букета, как в жопу раненная рысь, бегал.

— Я же сказал, был бы ты бабой, женился бы на тебе не раздумывая.

В лицее мы появляемся в точно назначенное время. Официальная часть линейки начинается в восемь тридцать, и у нас есть пятнадцать минут, чтобы поздороваться с одноклассниками, посмотреть, так сказать, кто во что за лето превратился.

Свой одиннадцатый «А» мы находим быстро, класс уже практически в полном составе. Нас не много, всего семнадцать, когда-то было тридцать. Кто-то сам ушел, кого-то вышвырнули, остались, так сказать, не совсем тупые, типа умные, элита, епт.

Вообще учреждение у нас серьезное, настолько, что, даже будучи сыном крутого бизнесмена, способного купить весь этот лицей, или сыном мэра, все равно приходится пахать. Почему? Потому что преподы у нас тоже серьезные и чихать они хотели, кто у нас там папочка и мамочка. Не тянешь — идешь… В общем средних школ в городе много, вот и туда и идешь, а лицей позорить не надо, не для того он двадцать пять лет существования выпускал чертовых гениев математики, физики, а теперь и информатики, чтобы мы идиоты его позорили. Это слова нашего Терминатора, прекрасной, дай Бог ей крепкого здоровья, директрисы Бергер Валентины Павловны. Золотая женщина. Гитлер в юбке.

Отыскав одноклассников, мы присоединяемся к их компании. Наши почти не изменились, девчонки только похорошели, преобразились даже. Вот, что делают с девочками-ромашками макияж, банты и юбки выше колен. Вообще девки у нас умные, даже слишком, иногда настолько, что чрезмерная доза общения с ними вызывает стойкое желание сходить в девятую гимназию. Вот там… ух… Как раз тот случай, когда ноги заменяют мозг. Иногда это даже плюс.

Белый вливается в тусовку наших ботаников-задротов, а я… я совершенно случайно отвожу взгляд в сторону и зависаю.

Буквально.

В метре от меня стоит до чертиков миленькая брюнеточка, эдакая пай девочка, в наглухо застегнутой блузе из плотной белой ткани, таких же плотных черных, классических брюках и туфлях на среднем каблуке.

Быстро прохожусь по ней взглядом, а потом возвращаюсь к личику, именно к личику. Девчонка смешно морщит носик и нервно оглядывается по сторонам. Спускаюсь взглядом ниже, смотрю на руки, теребящие ремешок внушительной сумки.

Она там кирпичи носит?

Девочка на меня не смотрит, все больше по сторонам. А я, как дебил последний, взгляда оторвать не могу, от щек ее порозовевших, от синих глаз, которые на фоне темных волос кажутся совершенно нереальными, от длинных пушистых ресниц.

Раньше я ее не видел.

Новенькая? Может потому и выглядит так потеряно?

Собираюсь уже подойти к незнакомке, когда вокруг начинается суета и все выстраиваются в ряды. Толпа народу, со стороны грохочет музыка, все спешат занять место, и я попросту теряю из виду свою прекрасную нимфу.

Оглядываюсь по сторонам, но даже при росте в сто восемьдесят пять сантиметров, мне не удается отыскать в толпе исчезнувшую, словно видение, девчонку.

— Че ты башкой крутишь? — рядом раздается голос Белого.

— Да так… — отмахиваюсь дежурной фразой.

Торжественная часть длится недолго. Все как всегда.

Бла-бла-бла.

Вы наша надежда.

Бла-бла-бла.

Только попробуйте опозорить нас на олимпиаде.

Только пришли, а терминатор уже об олимпиадах.

Вообще ее угрозы вполне реальные. Даже папаша мой эту страшную женщину побаивается. Весь такой из себя крутой бизнесмен, а рядом с терминатором в пресмыкающееся превращается и на собрания родительские мать посылает, сам редко ходит.

Большую часть болтовни я пропускаю мимо ушей. У меня сейчас вообще в голове только одна мысль. Мне просто жизненно необходимо узнать, кто эта девочка, откуда она взялась и почему я до сих пор не знаю ее имени.

Наконец звенит первый звонок. Смешная первоклашка, с огромными голубыми бантами, явно превосходящими размер ее головы, улыбается во все свои имеющиеся зубы, сидя на плече Белого, и звенит колокольчиком, причем трясет его так сильно, что у меня возникают вполне себе обоснованные опасения за целостность ее локтевого сустава.

После торжественной части несколько наших ведут первоклашек по классам, а остальные, в числе которых мы с Белым, заваливаются в наш любимый класс русского языка и литературы. Насколько дружны технари с русским языком, думаю, объяснять не нужно. По иронии судьбы, классуха у нас руссичка. Тетка мировая, но по состоянию здоровья вынужденная уволиться и все же выйти на пенсию. Нам же пообещали достойную замену.

Замена препода в нашем заведении, да еще и выпускном классе — тот еще геморрой, а если этот препод к тому же ваш классный руководитель, — геморрой получается двойной. Потому что ни разу не знаешь, чего от нового человека ждать.

К тому времени, когда появляется Терминатор, весь одиннадцатый «А» в полном составе встречает ее в классе русского языка и литературы.

— Доброе утро, одиннадцатый «А», — приветствует нас Терминатор, — знакомьтесь, ваш новый преподаватель русского языка и литературы, и по совместительству классный руководитель, Макарова Ксения Александровна.

И пока все с интересом рассматривают Ксению, чтоб ее, Александровну, я осознаю две вещи: первая — девчонка ни разу не новенькая ученица, вторая — я конкретно так попал.

Глава 2

Егор

Это какой-то совершенно дебильный сон. Может, никто меня не будил, и я все еще амебой валяюсь в постели и досматриваю идиотский сон? Потому