Школьный вальс - Ядвига Благосклонная

class="p1">Кажется, горгулья не любит никого кроме своего кота, фото которого стоит у нее на столе. Думаю, что она пошла преподавать в школу только для того, чтобы срывать свой гнев на детях. Иначе зачем ей ещё доводить подростков до истерик?

Меня она до истерики ещё ни разу не довела. Не то чтобы не пыталась… Как и сказала, я у неё особая «любимица». Просто, без лишней скромности, я крепкий орешек. Поживите с моей матерью хоть месяц, и вы поймете.

Наталья Юрьевна уже давно искала повод подпортить мне аттестат. Мои работы она всегда проверяла особенно придирчиво, как будто надеясь найти там ошибку. Их там не оказывалось. Не потому что я была чертовым вундеркиндом, а потому что к химии готовилась со всей ответственностью.

И все же повод влепить мне единицу горгулья нашла. Бьюсь об заклад, старая перечница сегодня откроет по этому поводу бутылку шампанского и спляшет ламбаду.

Ладно, была не была!

Решительно дергаю на себя ящик в столе и вытаскиваю оттуда журнал.

Да, я собираюсь исправить свои оценки. Боюсь ли что Наталья Юрьевна заметит? Честно говоря, нет.

Впереди еще два месяца учебы и моя оценка потеряется среди прочих других. Горгулья не отличается особой внимательностью. Только вредностью. Уже завтра химичка забудет о том, что влепила мне единицу. Она всегда обо всем забывает. Кроме того, разумеется, что ненавидит детей. Само собой, ученики этим пользуются и постоянно исправляют и рисуют себе оценки. У меня в этом не было необходимости. До сегодняшнего дня, как вы понимаете.

Открыв журнал, беру красную ручку со стола, нахожу свою фамилию и уже собираюсь исправить единицу на четверку, а четверку на пятерку, как дверь резко открывается. Я застываю, точно олень в свете фар.

В класс уверенно заходит Арсен Герасимов. Он меня не замечает. Занят тем, что пялится в айфон.

Проклятье! Почему именно сейчас? И почему именно он? Самый невыносимый человек в мире?

Я не успеваю спрятаться под стол, не успеваю вообще что-либо предпринять. Я в полной растерянности. И, разумеется, Герасимов ловит меня на горячем.

Он быстро оценивает ситуацию: пробегается глазами по испуганной мне, по красной ручке сжатой в моем кулаке и открытому журналу. На его красивом лице расплывается широкая ухмылка, кретин присвистывает и говорит:

— Не верю своим глазам. Мисс всезнайка, это ты?

Я молчу, точно в рот воды набрала.

Не то чтобы ему требуется мой ответ.

Он подходит, небрежно так, вразвалочку. Облокачивается локтями на кафедру и заглядывает в журнал.

Хмыкает, бросая:

— Пришла исправить свой кол?

Все-то он знает!

Мои щеки горят от стыда.

Разве он не должен… Ну там, набивать мяч до тысячи? Зажимать в углу очередную девчонку? Доводить учеников своими тупыми шутками до нервного тика? Чем там еще занимаются всякие популярные красавчики?

— Я н-не исправляю, — заикаясь, наконец выдавливаю, отводя виновато глаза. — Меня попросили принести журнал в учительскую, — нахожусь с ответом.

— Ага, — кивает Герасимов, как будто верит мне. — Именно, поэтому ты открыла журнал, взяла красную ручку и… — трет себя за подбородок, блеснув хитро глазами, — собиралась сделать, что? — придвигается ко мне ближе, коварно ухмыляясь.

Упрямо сжимаю губы, не собираясь вестись на эту глупую провокацию.

Арсен придвигается ещё ближе. Настолько, что его лоб почти касается моего. Я чувствую запах его парфюма, что-то свежее с отчетливыми нотками древесины, и от этого у меня начинают потеть ладошки. Проклятье!

— Я просто смотрела свои оценки, — откашлявшись, отодвигаюсь от него. — А ты что здесь делаешь?

Как говорится, лучшая защита — это нападение.

— Тоже пришел просто посмотреть свои оценки, — сарказмом отвечает, выделяя слова «просто» и «посмотреть». — И как осмотр? Разве у тебя там не одни пятерки, утёнок?

Конечно, одни! За исключением этой дурацкой контрольной и единицы.

Боже правый, как же он меня бесит!

Обязательно ему меня так называть? И нет, это вовсе не ласковое прозвище. Говнюк издевается надо мной! Моя фамилия — Уткина. Обычно меня зовут либо по имени, либо дурацким прозвищем — утка.

— А что такое, Герасимов, завидуешь? — расправив плечи, смело бросаю. — Что тут у тебя… — опустив глаза в журнал, нахожу его фамилию и смотрю оценки. — Надо же! Одна четверка, две тройки и… — выдерживаю паузу, — пять двоек! А ты как? На второй год планируешь остаться?

Его мои слова совсем не задевают. Придурок еще сильнее ухмыляется.

— За контракты в универах ты вообще не слышала, утёнок?

Ну разумеется! Не то чтобы Арсен сын миллиардера, как его лучший друг — Айдар Долматов, но не бедствует. Насколько мне известно, его отец юрист и держит свою фирму. И нет. Я не сталкерю за Герасимовым, просто мой папа однажды обращался к его отцу, поэтому и знаю.

— Слышала, — ворчу, — если ты не в курсе, чтобы поступить на контракт тоже нужно набрать определённое количество баллов.

— Мне очень лестно твоё беспокойство о моих баллах, но не все мечтают открыть формулу вечного двигателя, Эйнштейн.

— Вау, я впечатлена тем, что ты знаешь про вечный двигатель! — притворно восторженно ахаю, прикладывая руку к груди. — Но доношу до твоего сведения, что невозможно создать вечный двигатель. Это противоречит первому или второму закону термодинамики.

Обычно я не такая язва, но что сказать… Герасимов пробуждает в людях все самое «лучшее».

— Итак… — вскидывает бровь, хитро прищуриваясь, — что ты можешь предложить за мое молчание?

Прошу прощения…?

— Я застал тебя здесь, подделывающую свои оценки, — напоминает, как будто я в самом деле могла это забыть! — Ай-яй-яй, как нехорошо. А еще гордость школы… — продолжает глумиться, отчего я закипаю, точно чайник.

Я хочу стереть его дерзкую ухмылочку кирпичом. Он что, всерьез думает, что я на это поведусь?

— Где доказательства?

Арсен явно удивлен тем, что я не ведусь на его шантаж. Не сомневайтесь, это был именно он.

Герасимов уже собирается ответить что-то явно глупое, как вдруг замирает, прислушиваясь.

— Черт! — ругается он. — Кто-то идет!

Клянусь, мои глаза чуть не вылетают из орбит. Герасимов, не растерявшись, бросается к лабораторной, в отличие от меня — застывшей каменным изваянием посреди класса.

— Ты так и собираешься стоять, пока тебя не спалят?

Я открываю и закрываю рот, точно рыба выброшенная на берег. Еще никогда я не была так близка к потери сознания!

— Господи, боже