Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

Что-то хрустнуло, руку обожгло острой болью. Опустил глаза – ладонь в крови, на ковре – осколки безнадёжно пустого, раздавленного бокала. Черт, нужно выпить, упиться, уйти в никуда! Нет у меня слов, чтобы всё это объяснить!

– Не говори ничего, – голос Тани прозвучал глухо, откуда-то издалека. Потом я ощутил её прикосновение. Потом – горячие губы. Обнял, прижал к себе, пытаясь удержать, не выпустить из объятий, и всё вокруг понеслось, закружилось в терпком, завораживающем безумии.

Проснулся я от одиночества. В кровати, в номере – не было никого. Машинально, на одних рефлексах, побрёл в ванную. Искать Таню было бесполезно, я знал. Она поступила так же, как и я, – ушла. Не из моего номера. Из моей жизни.

Всё, всё не так. Всё, что я делал, как думал, чем жил. Без особых на то причин ворвался в чужой, отлаженный мир и перевернул в нём всё с ног на голову. Без цели, без смысла. Надо мной летали слоны, а я увлечённо гонялся за сусликами. И вот, догнал одного из них. Зачем?

Решение оформилось, когда я стоял под душем. Вытерся, оделся, заказал завтрак. Закурив, сел на кровать, задумался. Да нет, всё правильно, иначе я не смогу. Набрал номер отца. Личный. Но трубку взял его референт, Филипп. Весёлые Боги, ну почему ты такой умный, папа?!

– Доброе утро, Филипп.

– Здравствуйте, месье Андре.

– Отец… он уже знает о вчерашнем?

– Э-э-э… думаю, что… да.

– Я хочу с ним поговорить.

– Это невозможно. Через двадцать минут у него встреча с президентом. Его запрещено беспокоить.

– Хорошо. Передайте ему, Филипп, что я возвращаюсь в Россию.

– Да, но… он знает. По его распоряжению на ваше имя вчера были забронированы билеты на все рейсы из Амстердама, вылетающие сегодня в Москву и Санкт-Петербург.

Счастливого пути, месье Андре.

Короткие гудки в трубке. «Принцип казино» в очередной раз прокатился по моей жизни, сминая в прах все иллюзии. Ты можешь играть или не играть, выигрывать или проигрывать. Это не важно. Важно то, что казино выигрывает – всегда.

Короткий, без замаха, бросок. Удар об стену. Телефонные брызги.

Весёлые Боги, как же я устал…

Синдром гладиатора

Глава первая

«Боинг-737», выполняющий рейс Амстердам – Санкт-Петербург, замечательно справлялся со своими обязанностями. Большой самолёт летел, гудел и покачивал крыльями, изо всех сил стараясь соответствовать солидной репутации авиакомпании SAS. Всё шло просто великолепно. Опытный экипаж, прелестные и предупредительные стюардессы, прекрасный обед, комфортабельный салон бизнес-класса, пара рюмок хорошего коньяка – жизнь моя удалась и по первичным, и по вторичным признакам. И объективно, и субъективно всё было в полном порядке. Кроме одного – какое-то нехорошее предчувствие томило душу. А к подобным вещам я всегда старался прислушиваться.

Слегка вздремнув после «праздника живота», я на некоторое время выпал из реальности. А проснувшись и взглянув на свои часы, здорово удивился. Дорогой швейцарский хронометр беспристрастно констатировал очевидное – по расписанию мы должны были приземлиться минут десять назад. У меня появилось очень неприятное ощущение. Казалось, что мы уже давно не летим, а – летаем. И заниматься этим птичьим делом нам ещё предстояло достаточно долго, ибо ничто не намекало на скорую посадку. Ещё раз недоверчиво изучив циферблат исправно тикающих Breguet, я взглянул в круглый иллюминатор. С той стороны царила положенная в таких случаях благодать, светило солнце, облака расстилались белопенным ковром, и холодно, по всей видимости, было неимоверно. Если это – Пулково-2, то я, пожалуй, выйду на следующей станции. Вокруг явно происходила какая-то ерунда. Окинув новым и заинтересованным взглядом «внутрисалонное» пространство, я лишний раз в этом убедился. Нервозность сквозила в каждом взгляде моих попутчиков. Единственным приятным исключением из общей массы пассажиров был полный пожилой голландец, сидевший рядом со мной. Что бы там ни происходило вокруг, это его явно не волновало. Не обращая ни на кого внимания, мужчина со знанием дела набивал табаком коротенькую, изящно изогнутую трубку. Слава Богам, курить в SAS ещё не запретили.

– Простите, месье… – Он слегка повернулся ко мне, не отрываясь от своего занятия.

– Похоже, я задремал и пропустил всё самое интересное… Самолёт захватили террористы? Или я ошибся рейсом? Насколько мне известно, нам уже давно полагалось быть в Петербурге?

– Какие террористы? – искренне удивился толстяк. Нет, вообще-то голландцы – славные ребята, вот только с чувством юмора у них сложно.

Я поспешил конкретизировать вопрос:

– Я имею в виду – что происходит, почему мы всё ещё в воздухе?

Коротко хмыкнув, он взял в рот трубку и закурил, окутывая себя облачком ароматного дыма.

– Вам повезло так же, как и всем нам, – объяснил голландец между двумя затяжками. – Плохая погода в Петербурге. Все авиакомпании направляют свои самолёты в Хельсинки. Ночевать, похоже, придётся там. Так что… – Не закончив фразы, мой сосед обречённо махнул рукой.

Сочувствующе покачав головой, я отвернулся и вновь прикрыл глаза.

Посещение Хельсинки в мои планы, естественно, не входило. С другой стороны, «у природы нет плохой погоды», и такая неожиданность вполне могла оказаться приятной. Или полезной. Или, в крайнем случае, не слишком вредной для моего здоровья.

Интуиция подсказывала, что мой отъезд из Амстердама едва ли освещался средствами массовой информации. Газетная шумиха всегда претила членам нашего семейства. Так что внезапно испортившуюся в Петербурге погоду следовало числить в разряде общего изменения климата на планете. Я вполне отдавал себе отчёт в том, что количество нажитых мною врагов несколько превышает границы разумного, но количество ведь, не качество! Сгонять в кучку облака со всей Европы лишь для того, чтобы досадить мне, любимому… это вряд ли.

Прощание с Амстердамом на этот раз получилось скупым и торопливым. Скупым, потому что я торопился, а торопливым оттого, что меня всячески подгоняли. Желание как можно скорее покинуть этот город, владевшее мною, полностью совпадало со стремлением местных полицейских чиновников отправить месье Дюпре максимально быстро, далеко и надолго. О чём мне и было заявлено весьма недвусмысленно. Полномочный представитель «принимающей стороны» нашёл меня в баре отеля, где я довольно успешно лечился от головной боли. Вторая порция «отвёртки» уже заняла почётное место, отведённое ей в моём организме, когда за стойку, на соседствующий с моим высокий стул взобрался невзрачный блондинистый господин в скромном сером костюме. Судя по съехавшему на сторону галстуку и выступившим на челе мелким каплям пота, искать меня ему пришлось долго. Сама идея опохмелки явно была для мужчины чем-то новеньким. Некоторое время мы соседствовали молча. Я вливал в себя очередную порцию целебного напитка, а он подбирал слова и собирался с духом. Знание того, кто я есть, никак не облегчало его задачу. Наконец он решился.

– Э-э-э… Простите, господин Дюпре, – робко произнёс он, вступая в беседу.

Я был уже порядочно заправлен водкой пополам с апельсиновым соком и преисполнен благодушием и миролюбием. Собственно говоря, плевать мне на всё хотелось со страшной силой. И со всей пролетарской ненавистью. Решение принято, билет заказан, дела закончены. На-пле-вать…

– Документы покажите, – так, ради поддержания разговора, буркнул я.

Он торопливо полез в карман, извлёк карточку, протянул. Интересно, если я пошлю его подальше и откажусь покинуть Амстердам в 24 часа – что они будут делать? Фотография в удостоверении вполне соответствовала оригиналу, разве что выражение лица было там не в пример самодовольнее. Но это у него от осознания. Не каждый день мультимиллионеров из страны выдворять приходится.

– Отличный город у вас, господин комиссар. Вы не находите? – Ёще парочка комплиментов, и ему неудержимо захочется меня убить, это явственно читалось на побагровевшей физиономии господина комиссара. Я сжалился. – Ну, выпить вы, надо полагать, со мной не согласитесь, поэтому перейдём прямо к делу. Вас это, наверное, огорчит, но… Я вынужден покинуть вашу прелестную страну. Увы, так уж сложилось.

Нет, его это совершенно не огорчило. Напротив, он облегчённо вздохнул и промокнул платочком пот со лба. Аккуратно сложив платок, убрал его в карман. Зачем-то передвинул с места на место картонную подкладку под пивной бокал. Сцепил пухленькие пальчики, покрутил ими. И, наконец решившись, он, виновато глядя мне в глаза, произнёс:

– Должен сообщить вам, месье Дюпре, что отныне вы будете считаться в нашей стране персоной «нон грата», впредь до особого решения министерства юстиции. А сегодня я обязан проследить за тем, чтобы в назначенный срок вы покинули Амстердам. Прошу вас до отъезда в аэропорт не выходить из гостиницы.

Улыбаясь так, словно меня только что выбрали почётным гражданином города, я кивнул, соглашаясь со всем вышеизложенным. И добавил несколько слов. Не для протокола. По-русски. С удовольствием.