Кот Пушик предупреждает - Екатерина Заренок

– Мяу-мяу. Мяу-мяу.

Хороший человек догадается, что маленький котеночек попал в беду, грустит, горюет, изголодался… Давно-давно и сильно-сильно хочет есть. А также хочет пить. И хороший человек даст хотя бы один глоточек еды.

«Однако почему такое длительное время никто из прохожих не замечает события, связанного со мной? Ведь событие заметное! Более того, я очень яркий! Рыженький-рыженький! Тигровой масти! Наверное, потому никто не замечает, что желтые одуванчики густо-густо растут в зеленой траве и все активно одновременно пышно расцвели на большой территории… И люди ходят, любуются чудесными одуванчиками… А меня заметить не могут, потому что я прикрыт одуванчиками». – Лезли в мою голову такие и прочие разные мысли.

В какой-то момент я смог наполовину открыть свои глаза. Значит, в узкую щелочку вглядываюсь и вижу, что на моем туловище лежат пучки зеленой травы, заслоняя, отгораживая от мошек. Тогда я открыл глаза чуть шире и понял: о-о-о, слава Богу, здесь рядом стоит знакомый мальчик!

Но поскольку я выбился из сил, то встать, подбежать и приблизиться к мальчику не смог. А просто немножко пошевелился. Плохое настроение меня покидать не спешило. Хорошо, что знакомый мальчик продолжал стоять на одном и том же месте. И вдруг в мою грудь откуда-то проникло и поселилось хорошее настроение. Вместе с ним пришли хорошие мысли.

Вскоре к нам подошла женщина. То есть, подошла Векзария…

– Ой! Котичек! Рыжичек! Солнышко! Миленький, здравствуйте! – Воскликнула она очень родным и доброжелательным голосом.

– Да. Хороший котеночек. С хорошим слухом. – Ответил Саша. Как выяснилось позднее, такое имя мальчишки, третьеклассника, стоявшего рядом.

– А как ты узнал про хороший слух этого котеночка? – Спросила Векзария.

– По его поведению, по его действиям становится понятно, что слышит издалека.

– И видит хорошо, наверное. Да? – Захотелось Векзарии, чтобы котеночек имел также и хорошее зрение.

– Видит хорошо. – Ответил мальчик.

– Слава Богу! – Воскликнула Векзария.

– Я вытаскивал этого рыженького котеночка из живота кошки… Ну, то есть, я вытаскивал этого рыженького котеночка из живота его мамы! Помогал ему выскользнуть, ну, выбраться из живота. Понимаете? – По секрету рассказал Саша.

– О-о-о! Ого! Какой ты предприимчивый! – Похвалила мальчика Векзария.

– Короче, я работал врачом-гинекологом. Принимал роды, скажем так. – С улыбкой подчеркнул третьеклассник Саша.

– Будешь хорошим ветеринаром! – Решила собеседница.

– Я работал не ветеринаром. Повторяю: я принимал роды. Когда рыжик, больше, чем на половину, сам вылез из живота, тогда я второй половине помог выбраться, выскользнуть из живота. Помогал не грубо, а очень бережно, аккуратно. Вон там. За домом. Там я поставил большую (чистую!) картонную коробку для кошки, когда увидел, что она беременная. Ну-у-у, понимаете? Подальше от людских глаз. Подальше от детей. Три недели перед родами я эту кошечку очень хорошо, сытно кормил. И ждал родов. Она была толстенькой, потешной. Еле-еле передвигалась. Жалко было ее очень. В отдельные моменты даже в туалет на руках ее носил, чтобы подальше от коробки. А после родов, чтобы ее животику не было больно, я просто ее не трогал, не гладил, не прикасался. Ведь руки на улице, как ни старайся, а все равно, грязные. И только дней через десять я помыл кошку-маму в некоторых местах.

– Сашенька! Какой же ты умный мальчишка! Такую красоту кошечка родила с твоей помощью! Да? Спасибо тебе, что ухаживаешь за кошечкой с рыжиком. И радуете людей! У меня с собой кусочки колбасы. Я взяла ее для своего знакомого дворового кота Пушика. Но он почему-то не встретился. Где-то с дворовыми котами, похоже, выясняют отношения. Давай колбасу предложим этому котеночку-рыжику, рыжику-красавчику. Пусть хотя бы лизнет, и то – хорошо. Пусть почувствует доброе внимание. Веселее станет на душе. Разрешаешь дать всю колбасу? Можно? – Спросила Векзария.

– Ну-у-у… пусть лизнет. – Разрешил третьеклассник Саша.

Векзария быстро поднесла, а затем приблизила к моему ротику колбасу, порезанную на маленькие, удобные, кусочки. И я с радостью да превеликим удовольствием начал вкусно лизать и жевать-разжевывать долгожданную колбасу… А в ней крепко прижались друг к дружке кусочки говядины, свиного мяса и беленькие кусочки свиного сала… Вскоре мои рот и живот стали сытыми!

– Только не перекормите его! – Попросил и даже приказал, уходя, третьеклассник Саша.

– Хорошо! Поняла. – Ответила Векзария.

Она любовалась мною, не отрывая взгляда. И очень хотела взять меня с собой. Не могла не взять! Однако все время оглядывалась, наверное, боялась обидеть Сашу и ждала его. Ждала, чтобы этот мальчик-третьеклассник официально и одновременно по-дружески разрешил Векзарии взять меня с собой. Ну, хотя бы подержать на руках! А Саша не появлялся.

– Ты, рыжичек, Солнышко, побудь здесь еще немножко. Я схожу в универсам, куплю что-нибудь вкусное, и ты съешь для разнообразия. Например, куплю творог или сметану в упаковках, но постараюсь купить все свежее, сегодняшнего привоза. Я скоро вернусь. – Доброжелательным тоном голоса, по-матерински попросила Векзария, хорошо, вкусно погладила мою спинку и пошла в универсам.

Есть мне больше не хотелось, можно сказать. И чтобы кто-то из прохожих меня забрал, я тоже перестал хотеть. Поэтому взял и надежно спрятался.

Спрятался так, чтобы, во-первых, сделаться более уверенным и спокойным да набраться новых сил. А во-вторых, чтобы отчетливо наблюдать за возвращением Векзарии с чем-то вкусным.

Вообще теперь мне больше всего хотелось наблюдать за ней… Почему? Для чего? Зачем? В те минуты, в то короткое время данное желание было не очень понятным.

Вскоре она вернулась из универсама. Подошла ближе к перекрестку, к месту нашей первой встречи, с творогом в руках и сметаной. Постояла. Очень внимательно вглядывалась в траву и далее… И главное – сильно-сильно расстроилась, что рыженького котеночка не оказалось.

– Наверное, Саша забрал. – Шепотом сказала Векзария.

Поискала-поискала меня. И направилась домой. Ведь покупки легко можно было оставить дома.

А я, рыженький котеночек, побежал следом за ней…

Я очень старался бежать. Бежал, будто бы летел, хотя и прижимался к земле. Боялся, чтобы меня никто-никто не смог увидеть и не смог забрать себе.

В результате меня не смогла заметить даже сама Векзария, которая шла по асфальтовой дороге, постоянно оглядывалась и внимательнейшим образом рассматривала все вокруг. Разглядывала каждый куст жасмина, каждый куст сирени, другие цветы возле домов. Поднимала голову, резко вытягивала шею и тщательно искала меня даже вверху на деревьях…

Однако Векзария так и не увидела, и не поняла, что, пробираясь за кирпичами внутри глубокой, опасной канавы, которую выкопали ремонтники, пробираясь по другим ямкам да по кустикам жасмина… Прокрадываясь между стволами деревьев и сквозь большие кусты сирени, вокруг скамеек и вокруг дома… Проникая между листьями и цветами, я запрятывался и бежал. Прятался и бежал… за ней!

Больше всего на свете мне хотелось тогда увидеть, как она, Векзария, будет радоваться нашей второй встрече! А также увидеть, как она будет восторгаться хорошим и смелым поведением да поступком премиленького котеночка тигровой масти, золотисто-рыженького, словно мед. И словно живой природный слиток золота, о котором еще никто не знает.

Моя первая встреча

с Пушиком

Итак, я, премиленький, золотисто-рыженький котеночек тигровой масти, похожий на живой природный слиток золота, о котором еще никто не знает, своими собственными глазами четко увидел: в какой именно дом и в какой подъезд вошла Векзария. В тот день, когда мы с ней первый раз в жизни встретились.

Я надежно спрятался возле этого дома, то есть, в котором она живет. И нечаянно заснул. Вернее, от усталости глаза все время слипались, а затем и вовсе закрылись, можно сказать, сами. Без моего согласия и разрешения. Значит, спал я тогда, спал… И почему-то внезапно так сильно-сильно захотелось есть и особенно захотелось пить, что выдержать было невозможно. А на улице вечерело. Я лежал и думал: «Ну, хоть бы на одну минуточку Векзария вышла! Она выйдет. Обязательно выйдет. Скоро выйдет!»

И вдруг… О счастье! К дому Векзарии уверенно, по-хозяйски, со знанием дела и предстоящих задач подошел котеночек. Тоже еще маленький, ну, похоже, где-то на одну прошедшую осень и на одну прошедшую зиму старше меня.

Вскоре изнутри дома открылась входная дверь, и вышла Векзария с целлофановым пакетиком в руках. Такие пакетики в народе называют «маечками». Сквозь пакетик просвечивалась еда.

– Пушичек! Пушичек! – Не громко, а почти шепотом позвала Векзария, слово «Пушичек» произнося с ударением на первом слоге «Пу».