За тобой через года (сборник) - Роберт Рождественский

1963

Юноша на площади

Он стоит перед Кремлем.А потом,       вздохнув глубоко,шепчет он Отцу и Богу:«Прикажи…И мы умрем!..»Бдительный,       полуголодный,молодой,знакомый мне, —он живет в стране свободной,самой радостной стране!Любит детство вспоминать.Каждый день ему —       награда.Знает то, что надо знать.Ровно столько,сколько надо.С ходу он вступает в спор.как-то сразу сатанея.Даже       собственным сомненьямон готов давать отпор.Жить он хочет не напрасно,он поклялся       жить в борьбе.Все ему предельно ясно.в этом миреи в себе.Проклял он       врагов народа.Верит, что вокруг друзья.Счастлив!..

…А ведь это я —пятьдесят второго года.

Шла война

«Та зима была, будто война…»

Та зима была, будто война, —        лютой.Пробуравлена,прокалена ветром.Снег лежал,        навалясь на январь грудой.И кряхтели дома под его весом.По щербатому полу мороз крался.Кашлял новый учитель Сергей Саныч.Застывали чернила        у нас в классе.И контрольный диктантотменял завуч…Я считал,        что не зря голосит ветер,не случайно болит по утрам горло,потому что остались на всем светелишь зима и война —из времен года!И хлестала пурга по земле крупно,и дрожала река в ледяном гуле.И продышины в окнах        цвели кругло,будто в каждую кто-то всадилпулю!..И надела соседка        платок вдовий.И стонала она допоздна-поздно…

Та зима была, будто война, —        долгой.Вспоминаюи даже сейчас мерзну.

Баллада о молчании

Был ноябрь       по-январски угрюм и зловещ.Над горами метель завывала.Егерей       из дивизии «Эдельвейс»нашисдвинули с перевала…

Командир       поредевшую роту собрали сказал тяжело и спокойно:«Час назад       меня вызвал к себе генерал.Вот, товарищи,       дело какое:Там – фашисты.Позиция немцев ясна.Укрепились надежно и мощно.С трех сторон – пулеметы,       с четвертой – стена.Влезть на стенупочти невозможно…Остается надежда       на это „почти“.Мы должны —понимаете, братцы? —нынче ночью       на чертову гору             вползти.На зубах —но до верха добраться!..»

А солдаты глядели на дальний карниз,и один —       словно так, между прочим, —вдруг спросил:– Командир,может, вы – альпинист?.. —Тот плечами пожал:– Да не очень…Я родился и вырос в Рязани,       а тамгоры встанут,наверно, не скоро…В детстве       лазал я лишь по соседским садам.Вот и вся «альпинистская школа»…А еще       (он сказал, как поставил печать!)там у них —патрули!Это значит:если кто-то сорвется,       он должен молчать.До конца.И никак не иначе……Как восходящие капли дождя,как молчаливый вызов,лезли,       наитием находятрещинку,выемку,выступ.Лезли,       почти сроднясь со стеной, —каменьсветлел под пальцами.Пар       поднимался над каждой спинойи становилсяпанцирем.Молча       тянули наверх своикаски,гранаты,судьбы.Только дыхание слышалосьистонсквозь сжатые зубы…Дышат друзья.       Терпят друзья.В горуползет молчание.Охнуть – нельзя.       Крикнуть – нельзя.Даже —       слова прощания.Даже —       когда в озноб темноты,в черную прорву       ночи,все понимая,рушишься ты,       напрочь            срывая               ногти!Душу твою ослепит на мигжалость,что прожил мало…Крик твой истошный,неслышный крикмама услышит.Мама……Лезли       те,         кому повезло.Мышцы в комок сводило, —лезли!(Такого       быть не могло!!Быть не могло.Но – было…)Лезли,       забыв навсегда слова,глаза напрягая       до рези…Сколько прошло?Час или два?Жизнь или две?Лезли!!Будто на самую       крышу войны…И вот,почти как виденье,из пропасти       на краю стенымолча       выросли             тени.И так же молча —сквозь круговертьи колыханье мрака —шагнули!Была       безмолвной, как смерть,страшная их атака!..Через минуту       растаял чади грохоткороткого боя…

Давайте и мы       иногда             молчать,об их молчаниипомня.

Баллада о спасенном знамени

Утром      ярким, как лубок.Страшным.Долгим.Ратным.Был разбит      стрелковый полк.Наш.В бою      неравном.Сколько полегло парнейв том бою —не знаю.Засыхало —без корней —полковое знамя.Облака      печально шлинад затихшей битвой.И тогдас родной земливстал      солдат          убитый.Помолчал.Погоревал.И —      назло ожогам —грудь своюзабинтовалонбагровым шелком.И подался на восток,отчим домом      бредя.По земле      большой, как вздох.Медленной,      как время.Ползпустым березняком.Шеллесным овражком.Он себя      считал          полкомв окруженьевражьем!Из него он      выходилгрозно и устало.Сам себе      и командир,и начальник штаба.Ждал ончаса своего,мстилврагукроваво.Спал он в поле,и егознамя      согревало…Шли дожди.Кружилась мгла.Задыхалась      буря.Парня      пуля          не брала —сплющиваласьпуля!Ну, а ежели      бралав бешенстве напрасном —незаметной      кровь была,краснаяна красном…Шел он долго,нелегко.Шел      по пояс в росах,опираясь на древко,как на вещийпосох.

Баллада о зенитчицах

Как разглядеть за днями след нечеткий?Хочу приблизить к сердцу этот след…На батарее        были сплошь девчонки.А старшей быловосемнадцать лет.Лихая челка над прищуром хитрым,бравурное презрение к войне…

В то утро танки вышли прямо к Химкам.Те самые.С крестами на броне…И старшая,        действительно старея,как от кошмара заслонясь рукой,скомандовала тонко:– Батарея-а-а!(Ой, мамочка!..Ой, рóдная!..)Огонь! —И —        залп!..И тут они заголосили,девчоночки,запричитали всласть.Как будто бы вся бабья боль Россиив девчонках этих вдруг отозвалась!Кружилось небо —        снежное, рябое.Был ветер обжигающе горяч.Былинный плач        висел над полем боя,он был слышней разрывов – этот плач!Ему —        протяжному —             земля внимала,остановясь на смертном рубеже.– Ой, мамочка!..– Ой, страшно мне!..– Ой, мама!.. —И снова:– Батарея-а-а!..

…И ужепред ними,посреди земного шара,левее безымянного буграгорели неправдоподобно жаркочетыре черных танковых костра!Раскатывалось эхо над полями,бой        медленною кровью истекал…Зенитчицы кричали и стреляли,размазывая слезы по щекам.и падали.И поднимались снова.Впервые защищая наявуи честь свою(в буквальном смысле слова!).И Родину.И маму.И Москву.Весенние пружинящие ветки.Торжественность венчального стола.Неслышанное:«Ты моя – навеки!..»Несказанное:«Я тебя ждала…»И губы мужа. И его ладони.Смешное бормотание во сне.

И то, чтоб закричать в родильном доме:– Ой, мамочка!

Ой, мама, страшно мне! —И ласточку.И дождик над Арбатом.И ощущенье полной тишины…Пришло к ним это после.В сорок пятом.Конечно, к тем, кто сам пришел с войны.

Баллада о красках

Был он рыжим,как из рыжиков рагу.Рыжим, словно апельсины на снегу.Мать шутила,мать веселою была:«Я от солнышкасыночка родила…»А другой был черным-черным у нее.Черным, будто обгоревшее смолье.Хохотала над расспросами она,говорила:«Слишком ночь была черна!..»

В сорок первом,в сорок памятном годупрокричали репродукторы беду.Оба сына,оба-двое,соль Земли —поклонились маме в пояси ушли…Довелось в бою почуять молодымрыжий бешеный огоньи черный дым,злую зелень застоявшихся полей,Серый цвет прифронтовых госпиталей.Оба сына,оба-двое,два крыла,воевали до Победы.Мать ждала.Не гневила,не кляла она судьбу.Похоронка обошла ее избу.Повезло ей,привалило счастье вдруг.Повезло одной на три села вокруг.

Повезло ей,повезло ей,повезло! —Оба сына воротилися в село.Оба сына,оба-двое,плоть и стать.Золотистых орденов не сосчитать.Сыновья сидят рядком – к плечу плечо.Ноги целы, руки целы – что еще?Пьют зеленое вино, как повелось…У обоих изменился цвет волос.Стали волосы —смертельной белизны!..

…Видно, многобелой краски у войны.

Счет