Американский беляк - Мирей Гане

— А ты знала, что на этом острове больше двухсот видов птиц?

До того дня я никогда не слышала об этом факте. Я видела большинство обитающих на острове птиц, но понятия не имела, как они называются. Кстати, считать их мне тоже в голову не приходило.

Я молча рассматривала тебя: уши находились на разной высоте, отчего мне стало еще любопытнее. Я тут же поняла, что ты добряк.

— Я прочел об этом в книге. Похоже, тут много видов под угрозой исчезновения. Говорят, река создает что-то вроде преграды, чтобы их защитить. Этот остров — святилище.

Ты произнес эти несколько фраз, глядя в небо, словно ждал от него ответа. И пока я думала, что сказать, продолжил:

— Я все думаю, каково это — знать, что вот-вот исчезнешь.

Эти слова эхом отдавались внутри меня и позже, после первой встречи.

Твои родители только-только купили дом по соседству с нашим, совсем рядом с Пуант-о-Пен. Это место самое высокое на острове: здесь кажется, будто, вытянув руки в стороны, можно погладить оба берега реки. Я сразу поняла, что мы станем больше чем друзьями.

Ты был не такой, как все.

На следующий день ты постучал в мою дверь, будто мы знали друг друга сто лет.

— Не хочешь провести мне экскурсию по острову?

Конец летних каникул. Уроки вот-вот должны были возобновиться. Оставалось всего несколько дней свободы перед последним, выпускным классом. Я с удовольствием взяла на себя роль экскурсовода — ведь я знала остров как свои пять пальцев.

Быстро пообедав, я натянула мокасины, сунула в сумку немного еды, две фляги с водой и пулей вылетела из дома, чем позабавила родителей. Ты шел совсем рядом. Погода стояла пегая[2]. Нежный ветерок предвещал чудесную прогулку.

Ты взял с собой небольшой блокнот, а на шее у тебя болтался «полароид».

— Зачем тебе все это, Эжен?

— Чтобы документировать виды, за которыми мы будем наблюдать. Я бы очень хотел составить список птиц под угрозой исчезновения. Вот начну прямо сейчас с тебя. Как зовут?

Я рассмеялась, и в тот момент ты меня сфотографировал.

— Диана. Ди-а-на.

Помахав снимком, чтобы он проявился на свежем воздухе, ты положил его в блокнот. Внизу ты написал мое имя, тщательно выводя буквы. Теперь я официально была на грани исчезновения. Может, это недоброе знамение? Мы продолжили путь на запад. От заасфальтированной дороги вела тропинка через лес до края острова. Так можно было дойти до водопадов всего за полчаса.

Солнце только недавно начало свое восхождение по небу и еще не грело. Ветер оставлял на коже свежие приятные поцелуи. Цикады по очереди разбивали тишину надвое. По-прежнему смущаясь, мы шли бок о бок по дороге, а затем свернули в лес. Время от времени ты задавал мне вопросы.

— Ты часто гуляешь по округе? Это действительно уникальное место… Никогда и ничего подобного я раньше не видел.

— Да, здесь отец расставляет ловушки на мелкую дичь. Я часто хожу вместе с ним.

Сначала ты удивленно на меня взглянул, а потом надулся, будто я произнесла что-то чудовищное. Я тут же сменила тему:

— Почему вы сюда переехали?

— Из-за меня. Родители не хотят, чтобы я жил в городе.

— Ну с местом они не ошиблись. Чего-чего, а жизни на острове нет.

Но ты не согласился. Ты не переставал улыбаться. Смотрел по сторонам, словно зачарованный. Мы продвигались в глубь леса: медленно пересекали его, регулярно останавливаясь, чтобы ты сфотографировал журавля[3], маленькую птичку — кажется, ее здесь называют желтоногий улит, дятла, ласточек…

По-моему, ты не встретил ни одного животного на грани исчезновения. Однако не было похоже, чтобы тебя это расстроило — даже напротив. Ты все записывал в блокноте.

Чем дальше мы шли по острову, тем сильнее меня мучил один вопрос. Я старалась сдержаться изо всех сил, но с каждым поворотом мне это удавалось все хуже.

— А что не так с городом? Мне вот не терпится уехать отсюда в следующем году.

— А что не так с этим островом?

Я не знала, что тебе ответить, Эжен.

Я могла бы сказать, что на острове нет ничего необычного. Разве что давящее одиночество, когда зима не хочет уходить: сначала крошечное, но изо дня в день с ним становится сложнее жить. И хандрящая погода[4]. Островитяне прячутся по домам. Гнетущее чувство разливается, словно ровная морская гладь. Ожидание невыносимо. Иногда кажется, будто мы пленники, будто вода никогда не отступит.

Но я промолчала.

Неловкость между нами росла. Я не хотела отвечать. Ты тоже. Тогда я отвела тебя в то место — ты точно не ожидал подобного. Выросшего из ниоткуда величия. Спустившись с холма, мы свернули на развилке влево, и в тот самый момент ты впервые увидел реку во всем великолепии. Был прилив. Необъятное море широко разливалось, завоевывая землю. Завивалось. Волнение напоминало, какие мы крошечные. Я показала пальцем на скалы напротив, которые вода собиралась вот-вот поглотить:

— На том конце вода резко уходит вниз. Нужно быть осторожным. Мы называем это место «Вниз по маленькому клифу».

Ты посмотрел в том направлении, а затем окинул взглядом всю панораму с запада на восток. Что-то слева привлекло твое внимание.

— А там, что это за точка?

— А, это скала Лечебница. Папа говорит, она всегда так называлась. Обычно раненые птицы летят туда, чтобы укрыться.

Ты улыбнулся, подошел как можно ближе к воде и посмотрел вперед. Я стояла рядом. Наши ступни утопали в гальке. Быстро прибывающая вдалеке река создавала иллюзию, будто мы движемся вместе с ней.

— Как думаешь, это река плывет или остров?

— Уверен, что мы плывем. Дрейфуем…

Тогда я поняла, что ты здесь навсегда.

За сто двадцать восемь дней до

Она всегда просыпается в одно и то же время принимает душ одевается прихорашивается завтракает идет на работу семь