«Главное: не волноваться» - Константин Михайлович Станюкович

сегодня — завтра. Уже в нескольких газетах, отвечающих потребностям публики, были набраны приветственные статьи новой «звезде» — замечательному человеку «с планом», строгого ума и доброго сердца. Уже были набраны и «мечтательно-меланхолические» краткие заметки по адресу хотя и благожелательного, но далеко не оправдавшего надежд администратора, оставлявшего пост. Уже друзья и добрые знакомые Привальева поздравляли его и трубили по городу, что другого такого, как Иван Иванович Привальев, им не найти, и что завтра будет приказ об его назначении. Уж дамы, — особенно с «настроением» к правде, любви и красоте, — ездили просить у Привальева мест для мужей, друзей и любовников, как в один прекрасный день был объявлен государственным человеком другой и… ах!

Друзья Привальева первые же изумились. Откуда могли выйти такие невероятные слухи? Да где хоть капля государственного ума в Привальеве? Разумеется, никто не мог считать его кандидатом на сколько-нибудь ответственный пост. Просто самый заурядный чиновник. Такими хоть пруд пруди. Надо отдать справедливость: перо и отлично играет в винт, но интриган, умеет свинью подложить и только воображает, что умен…

Привальев, конечно, знал, что о нем говорят теперь. И печень его превосходительства, прощупанная одним неизвестным и двумя известными петербургскими врачами, оказалась настолько увеличенной, раздражительность, безотчетная тоска и бессонница стали настолько частыми, что все единогласно предписали Привальеву безусловный отдых, поездку в Карлсбад, потом морские купанья и, главное — избегать всяких волнений, в особенности не читать «Правительственного Вестника» и не слушать служебных разговоров.

И, несмотря на это, Привальев не раз повторял, что он очень рад встретиться с почтенным писателем на чужбине.

— Ддда… Много воды утекло с тех пор! — мечтательно протянул Привальев.

— С каких именно, Иван Иваныч?

Память Привальева я его решительность были вне сомнения.

Но он, как видно, позабыл дату «тех пор» и ответил неопределенно:

— С прежних пор, конечно!.. Да. Много потерянных иллюзий и надежд… По крайней мере для меня… И, надо прибавить, много сделанных глупостей.

Он деликатно не пояснил, кем было сделано много глупостей, но, разумеется, только не им.

И, отхлебнув кофе из небольшой чашки, продолжал:

— Да… С большою будущностью страна… Только бы нам побольше людей с планом… И последовательных… Надо помнить, что мы — русские и нам нужно свое… русское… а не заимствованное. Пора это понять и не играть в жмурки… Раз мы самобытны, так и во всем должны быть самобытны… Я люблю Россию, но не скрываю от себя многого дурного в ней. И вот, подите, отдыхать люблю за границей… И лечить печень предпочитаю в Карлсбаде… Берут деньги, зато порядок, чистота, комфорт… Кофе отличное… Булочки… И эти фрейлейн все с приличными лицами, аккуратные, приветливые… И везде соблюдается очередь… Обратили внимание, какое уважение здесь к представителям полиции.

— Как же.

— А наша толпа… Наше отношение к полиции… Просят… уговаривают… И никакого внимания, пока… Почему это?

— Вы как думаете, Иван Иваныч?

— Нет людей с энергией.

— А разве у нас нет ее?

— Нет… мы точно боимся чего-то… И, повторяю, нет плана… А чего бояться, скажите на милость… Чего и кого? Уж не господ ли писателей?

И после паузы прибавил:

— Я ведь читаю газеты и журналы и не безумец, чтобы считать господ писателей опасными людьми.

— Приятно слышать такие государственные соображения, ваше превосходительство, — заметил я.

— Да… И я имею храбрость полагать, что почтенные, убеленные сединами нераскаянные грешники — и много ли их теперь? — не только ничему не мешают, а, напротив, являются некоторым украшением прессы… Они, так сказать, диссонанс в общем хоре… в некотором роде оппозиция… И я не испугался бы ее… Нет…

Но его превосходительство, видимо, начинал волноваться и, поднимая голос, проговорил:

— Только нужен человек с планом.

— С каким, ваше превосходительство?..

— С каким?.. Во-первых, уничтожить…

В эту минуту неожиданно подошел доктор-чех и, раскланиваясь, мягко и настойчиво сказал:

— Ваше превосходительство! Главное: не волноваться!

Привальев замолчал. Однако, прощаясь со мною, обещал показать свой подробный план осчастливить Россию.

1902

Примечания

1

Впервые — в газете «Русские ведомости», 1902, № 124.