Первые германские танки. «Тевтонский ответ» - Семен Федосеев

77-мм «противоаэростатная» пушка «Рейнметалл» на полубронированном шасси грузовика «Даймлер», захваченная русскими войсками на Юго-Западном фронте. 1915 г.

В начале войны германские разведывательные отряды снабжались так называемыми «моторными орудиями» — автомобилями с пушечным вооружением и частичной бронезащитой. В основном это были машины на шасси полноприводных грузовиков «Крупп-Даймлер» и «Эрхард» с 65-, 75- и 77-мм пушками на тумбовых установках. Своего значения они не утратили и с началом позиционной воины, став своего рода подвижным артиллерийским резервом. Их широко использовали в системе противовоздушной — а впоследствии и противотанковой — обороны. В октябре 1914 г. военное министерство выдало заказ на полностью бронированные полноприводные колесные машины, и в июле 1915 г. компании «Даймлер», «Бюссинг» и «Эрхард» представили свои варианты. Тяжелые бронеавтомобили «Бюсинг» ASP, «Даймлер» М1915, «Эрхард» E-V/4 несли по три 7,92-мм пулемета в башне и корпусе и экипаж 8–9 человек, оборудовались дополнительным задним постом управления (для одинаковой управляемости при движении передним и задним ходом — популярная тогда идея «челнока»). Хотя эти машины неплохо показали себя на фронте — летом 1915 года отряд бронеавтомобилей действовал на Русском фронте, а «Бюссинг» А5Р с 1916 года воевали в Румынии, количество их осталось невелико. Самой большой серией выпустили бронеавтомобили «Эрхард» — 33 машины. Русская армия, заметим, в эти годы применяла бронеавтомобили куда шире. На Западном фронте тем временем боевое применение колесных бронированных машин, привязанных к дорогам, почти сошло на нет. Позиционные фронты, насыщенные разнообразными огневыми средствами, со сплошными линями траншей, опутанных рядами колючей проволоки, полосами «ничейной земли», изрытыми воронками и простреливаемыми пулеметным и артиллерийским огнем, настоятельно требовали новых боевых средств, которые вывели бы войска из «позиционного тупика». Германская армия, как и ее противники — ставила прежде всего на наращивание могущества своей артиллерии, насыщение армии автоматическим оружием и выработку новых тактических приемов пехоты. Начатое ею в 1915 году применение боевых отравляющих веществ проблему не только не решило, но усугубило: расчищая от противника передовые траншеи на определенном участке, «боевые газы» не могли ни перенести через них пушки и пулеметы наступающего, ни увеличить темп атаки. Противники Германии уже создавали свое средство для прорыва позиционной обороны.

В германских окопах, 1918 г. Обратим внимание на готовый к применению запас ручных гранат Stielhandgranate, применявшихся, в том числе, и против танков.

ПРЕОДОЛЕНИЕ СКЕПСИСА

Утром 15 сентября 1916 г. у деревень Флёр и Гведекур вышли в бой 32 первых британских тяжелых танка Mk I. Это был лишь эпизод большого сражения на р. Сомме, но он произвел огромное впечатление на обе воюющие стороны.

Хорошо известно сообщение германского корреспондента, описывающее реакцию солдат на первую танковую атаку: «Все стояли пораженные, как будто потеряв возможность двигаться. Огромные чудовища медленно приближались к нам, гремя, прихрамывая и качаясь, но все время продвигаясь вперед. Ничто их не задерживало. Кто-то в первой линии окопов сказал: „Дьявол идет“. И это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой». «Оно двигается и стреляет, и не боится ружейного огня! И у него нет колес!» — так описывали новое оружие противника германские солдаты сразу после боя. Рядовой 17-го Баварского полка Г. Эбельсхаузер позже писал: «Весь фронт был потрясен появлением стальных чудовищ. „Стальные чудовища“ — слова, слетавшие с губ помимо воли. Что это за штуки? Увидев их, солдаты не знали, что делать. Возможно ли вообще сопротивление? Не лучше ли бежать? Стоит ли жертвовать столькими жизнями, пытаясь удержать позицию? Моторы чудовищ ревели все громче, пока они подползали ближе. Они надвигались неуклонно, поднимаясь, опускаясь, ближе и ближе. Воронки, бугры, камни, даже проволочные заграждения ничего не значили… Солдаты открыли огонь, но пули винтовок и пулеметов не причиняли вреда. Железные звери все так же приближались. Потом наступили смятение и хаос. Линия обороны прорвана. Одни оставались на месте, другие бросались в атаку на машины, в то время как третьи бросались в противоположную сторону». Хотя в действительности проходимость и степень «неуязвимости» первых танков были не столь велики, «танкобоязнь» с осени 1916 года стала типичной болезнью в германских окопах.

Германская 77-мм полевая пушка модели 1896 г. (7,7 cm FK 96 n/А), установленная в качестве противотанковой для стрельбы прямой наводкой.

Разведка союзников, исходя из сообщений пленных, отмечала этот факт и указывала, что германские солдаты «в особенности опасаются, как бы они (танки) не были вооружены огнеметами» (далее мы увидим, как сами немцы упорно пытались снабдить огнеметами свои танки). Германское командование всячески старалось сгладить остроту проблемы, подчеркивая реальные и мнимые недостатки нового оружия. «Танки — это нелепая фантазия и шарлатанство. Машины-чудовища только на короткое время поражают солдат, но вскоре здоровая душа доброго немца успокаивается, и он легко борется с глупой машиной» — одна из «ободряющих» фраз того времени. Но одно дело — рассылаемые в войска «для поднятия духа» приказы и листовки, и совсем другое — практические работы. Ставка Главного Командования (OHL — Oberste Heeresleitung) поначалу не восприняла танк как серьезную опасность. Этому способствовали неудачи одиночных Mk I в ноябрьских боях 1916 года. По ряду свидетельств, скепсис германского Главного Командования в отношении танков старалась поддержать рядом мероприятий и британская разведка. Но, несмотря на весь скептицизм, военное руководство обязано было принять меры, во-первых, для зашиты войск от появившегося у противника боевого средства, а во-вторых — для создания собственного варианта этого средства. И уже в октябре 1916 г. Ставка и прусское военное министерство занялись «танковым вопросом».

Для создания нового оружия Германия располагала соответствующим уровнем технологий, промышленным и конструкторским потенциалом. По количеству крупных металлургических и машиностроительных предприятий она занимала одно из первых мест в мире.

Так в прессе 1916 года изображали фантастическую «машину кайзера для прорыва вражеских рядов».

Опытное шасси «Бремер-Ваген» с макетом бронекорпуса, март 1917 г.

Кроме первоклассной металлургии, артиллерийского производства (германская сталь использовалась по всему миру, германским артиллерийским и стрелковым вооружением были вооружены многие армии в той же Европе) Германия имела отлично поставленное двигателе- и автостроение, развитые электротехническую и химическую промышленности и вполне была способна поставить производство нового типа боевых машин. Осенью 1916 года промышленники заверяли кайзера и военное руководство: «Ресурсы, находящиеся в распоряжении немецкой промышленности, таковы, что она способна на протяжении долгих лет снабжать нашу доблестную армию… всем необходимым оружием». Разумеется, авторы таких заявлений пеклись о военных заказах, однако не слишком кривили душой, когда требовали решить лишь «проблему рабочих рук» (проблему очень острую, если учесть, какие людские ресурсы до конца войны «съедал» фронт). Несмотря на общее тяжелое положение экономики, военная промышленность, реализовывавшая с октября 1916 г. программу интенсификации (именуемую «программой Гинденбурга»), была предельно мобилизована и практически полностью обеспечивала потребности армии в вооружении, в боеприпасах и технических средствах. Правда, сама «программа Гинденбурга» никаких «танков» не предусматривала. «Время строить танки для нас еще не наступило», — писал впоследствии генерал Людендорф, бывший в то время первым генерал-квартирмейстером Верховного Командования. Строительство нового типа боевых машин потребовало бы существенного перераспределения средств и ресурсов. Между тем высокая квалификация инженерных и рабочих кадров позволяла надеяться на создание нового типа наземных боевых машин и освоение их в производстве в сравнительно короткие сроки.

Четырехгусеничное шасси «Бремер-Ваген» («Мариен-Ваген I»), конец 1916 г.

Можно было рассчитывать также на наличие технически грамотного и опытного персонала водителей и механиков для обслуживания таких машин после их поставки в войска. Рейхсвер широко пользовался автотранспортом для подвоза грузов войскам, а также тактической переброски подразделений вдоль фронта. Только на Румынском фронте для оперативной переброски войск было использовано 20000 автомобилей. Так что недостатка в технических кадрах в армии не было.