Взгляд через объектив - Мари Грей

Доминик занимался с ней любовью нежно и грубо, романтично и жестоко. Он применил все свое умение, удерживая ее в разгоряченном состоянии по два часа и заставив кончить три раза за ночь… три становилось его счастливым числом. Он лизал, сосал, целовал, пронзал, опять лизал. Она испытывала почти непрерывное наслаждение. На следующее утро после восхитительной ночи, понимая, что продолжение вряд ли нужно, они разъехались в разные стороны, сохранив приятные воспоминания.

Затем последовали другие. Они появлялись так же, без предупреждения, и также исчезали, чему он и не препятствовал. Для него оказалось невозможным бросать женщин в их одиночестве, и, в порыве щедрости, а также из опасения ранить их самолюбие, он всегда уступал им. Так он пал перед секретаршей из маленькой газеты, для которой он время от времени делал репортажи; потом была восточная красавица, которой он помог, когда сломалась ее машина; далее – коллега-фотограф, влюбившаяся в него, что его весьма опечалило, так как она могла бы выбрать для этого свободного мужчину; девушка из лаборатории, куда он сдавал пленки, когда был слишком занят, чтобы проявлять их самому; официантка из бара, где он часто бывал; две или три клиентки, он потерял уже счет… и, наконец, соседка. Это оказалось последней каплей для его жены.

– То, что ты изменяешь мне со всеми этими девицами, это я еще терплю, хоть и с трудом. Но это!.. Прямо у домашнего очага, на семейной территории!

Ой! Их очаг, их семейная территория! Побелев от гнева и выпустив когти наружу, она была готова вцепиться в горло сопернице, забредшей на ее семейную территорию. Чудно! Но оставим прошлое в прошлом. Они расстались, постаравшись сделать это максимально безболезненно, в чем, пожалуй, и преуспели.

Доминик был готов расправить крылья. Он был по горло сыт полунищей зарплатой и заказами для любителей. Пора было что-то менять; он был талантлив, пришло его время. Он привел в порядок свое портфолио, отобрав лучшие фотографии и навел кое-какие справки.

Месяц спустя Доминик пребывал в глубоком расстройстве из-за постоянных отказов. Он оказался в заколдованном круге, совершенно нелепом: солидные агентства отказывали ему потому, что он ни разу не работал ни на одно из них, и давали ему совершенно незначительные заказы…

Размышляя, он копался в груде визиток, которые собирал еще в начале своей деятельности; их насчитывалось больше сотни, и практически все они были бесполезны. Ничего стоящего! Но, когда он начал, не глядя, сгребать их, одна карточка случайно выпала и приземлилась у его ног. Он вспомнил этого коллегу, встреченного им на презентации обувной марки. Как же это он забыл о нем! Жан-Жак уже несколько лет работал с множеством международных модельных агентств, делал рекламу для показов мод и продуктов высшего класса. Доминик решил позвонить ему, чтобы прозондировать обстановку.

Он легко дозвонился, это показалось добрым предзнаменованием, они договорились встретиться в кафе, где Жан-Жак часто бывал. Выпивка стоила там безумно дорого, но так как это было модное место, Доминик расценил это как капиталовложение.

С первого взгляда на Жан-Жака угадывался преуспевающий человек. Все в нем дышало успехом. Он был с ног до головы одет в кожу. Небрежная, уверенная походка заставляла оборачиваться в его сторону. Он приближался к пятидесяти, но великолепно выглядел.

После нескольких стаканчиков Доминик узнал, что Жан-Жак довольно успешно подвизался в нескольких агентствах, журналах и других, весьма прибыльных местах.

Пойдя ва-банк, Доминик показал ему портфолио и поведал о трудностях, с которыми столкнулся; он знал, что ему необходимо было преодолеть это препятствие, чтобы перейти от состояния жалкого к обеспеченному, что гарантировало бы ему успех и комфорт.

Доминик опасался, что собеседник ревниво отнесется к его удачным работам, но Жан-Жак отметил талант Доминика и, одобрив ряд снимков, в особенности ню (изображения обнаженной натуры), пообещал навести справки на следующей неделе, после чего позвонить, если подвернется что-нибудь приличное.

Приободрившись, Доминик стал расспрашивать его о профессиональной жизни и узнал, что Жан-Жак много работал на крупных показах и что его, Доминика, грезы совпадали с действительностью: доступные манекенщицы, почти ежедневные оргии, почти обнаженные прекрасные тела и т. д. Тем не менее, великий Жан-Жак намеревался оставить эту увлекательную, но утомительную жизнь, сейчас, на вершине славы, и уже подумывал о том, чтобы завести себе преемника. Он был настроен дать Доминику шанс при условии, что тот покажет себя достойным этого. Они выпивали весь вечер.

На следующий день, несмотря на гул в голове, Доминик отправился в студию, чтобы, как он надеялся, провести свою последнюю анонимную съемку. Он уже видел, как разъезжает по миру, продавая свои фотографии на вес золота в самые престижные модные журналы. Его сопровождали бы самые красивые женщины: прежде всего, прекрасная Синди, о которой он грезил после того, как увидел впервые на обложке, потом Клаудия, Линда, Кэйт. Они преклонялись бы перед его талантом, требуя, чтобы он, и никто другой, снимал их… владел ими. Какие надежды!..

Но в ожидании этого он должен был сделать рекламу. И не самую вдохновляющую: собачьего корма! Он согласился на это лишь потому, что у него действительно не было денег, хотя он терпеть не мог собак и него была на них аллергия. Ужас! Он утешал себя лишь тем, что скоро его жизнь в корне изменится. С грехом пополам он завершил работу и вернулся домой весь в шерсти, с красными глазами, зудящим носом и воспаленным горлом… Но тем не менее – с телефоном координатора съемки – рыжей прелестницы с длинными ногами и сверкающими глазами.

Он провел прекрасную ночь в ее обществе, согласившись на то, что она несколько раз делала ему минет: она обожала этот способ доставлять мужчинам удовольствие и делала это божественно. Это была настоящая тигрица; утром он встал с приятно уставшим мужским органом. Плечи, спина и ягодицы были покрыты следами от ногтей. Он спросил себя, была ли Синди так уж кровожадна? У него сейчас не было никаких серьезных связей, и ничто не мешало выяснить это.

Жан-Жак позвонил ему через два дня. Некая парфюмерная фирма предложила контракт, и он хотел передать заказ Доминику, чтобы посмотреть, на что тот способен: прежде чем рекомендовать его кому-то, он должен был быть уверен в его профессионализме.

Доминик с энтузиазмом согласился и пообещал, что оправдает его ожидания. Он явился на встречу на полчаса раньше и наслаждался царившей вокруг атмосферой. Профессионалы! Он, наконец, был среди профессионалов, каждый из которых выполнял свою работу, не теряя времени. Молодая женщина, которую ему предстояло снимать для рекламы, была восхитительна. Ее длинные волосы спадали каскадом с плеч, спускаясь до ягодиц, обтекая великолепные изгибы, подобно черному покрывалу. Приятная дрожь предвкушения пронзила Доминика. Она не была известна, но он предрекал ей успех. Он даже представил, как через несколько лет напомнит ей об этой съемке; как они оба начинали восхождение к головокружительному успеху в мире моды.

Как это было приятно! Один раз он даже сделал ей один из своих безотказных комплиментов. Но ставки были слишком высоки. Он должен был оправдать доверие Жан-Жака и представить доказательства своего профессионализма. Он довольствовался тем, что с талантом и рвением выполнил свою работу, даже немного удивив самого себя. Девушка была действительно хороша, и после того, как Доминик увидел ее через объектив, она представилась ему неотразимой. Он знал заранее, что снимки будут одними из лучших за всю его профессиональную деятельность.

Он уехал с улыбкой на устах, как школьник, нетерпеливо ожидающий результата.

Фотографии получились потрясающими, Жан-Жак был поражен. Заказчик тоже остался доволен и даже пообещал связаться с ним для следующей рекламы. Доминик ликовал! Он знал, что первый же серьезный контракт поднимет его на недостижимые вершины, и ждал его в страшном нетерпении.

Звонок раздался через три недели. Жан-Жак спросил, согласится ли Доминик снимать дефиле для журнала «Селект», которое состоится в Нью-Йорке, на следующей неделе.

«Селект» был самым престижным журналом в стране. Доминик даже не поверил в такую удачу и согласился без колебаний.

Жан-Жак объяснил ему, что речь идет о дефиле-бенефисе, который организовали видные кутюрье для благотворительных целей. Доминик не вникал в детали, все, что он хотел знать – это время и место. Раз участвуют такие знаменитые кутюрье, очевидно, что приедут такие же знаменитые модели. Он пришел в крайнее возбуждение и попытался узнать, кто же там будет, но Жан-Жаку это было неизвестно.

Назвав крупный нью-йоркский отель, где все будет происходить, Жан-Жак сказал, чтобы Доминик прибыл туда за час до начала – он передаст ему билет и расписание.