Магия - Франц Гартман

Ни у кого не вызывает сомнений, что человек наделен не только определенными физическими возможностями, но и так называемыми ментальной и духовной энергиями. Любовь, уважение и преданность вызывает не тот, чьи мускулы сильнее, а тот, за кем мы признаем интеллектуальные и нравственные достоинства, или же тот, кто имеет в наших глазах авторитет, неважно, действительный или воображаемый. Король или епископ не всегда сильнее своего слуги, но если он назовет себя, слуга подчинится; капитан может быть слабейшим в своем отряде, и все-таки его солдаты повинуются ему. Красота, гармония и величие не приносят пользы, но мы почитаем их, а значит, они нам необходимы. Цивилизацию движет не столько сила оружия, сколько достижения в интеллектуальной и нравственной областях; верно говорят, что в наш век перо могущественнее шпаги.

Чем был бы наш мир без волшебной силы любви, красоты и гармонии? Что, если бы он был создан по образцу, предлагаемому современными «философами-рационалистами»? Мир, в котором не признается всесилие любви, – это царство безумцев, заплутавших в собственных бредовых видениях. Здесь нет ни искусства, ни поэзии, здесь царит произвол, а честность – то же, что безумие; здесь есть лишь один бог – бог собственного «я».

Можно сказать, что магия – это наука, которая исследует умственные и нравственные возможности человека, а также то, какую власть он может обрести с их помощью над собой и другими. Однако прежде требуется выяснить, что есть Человек и какое место он занимает в мироздании. Подобные исследования, проведенные должным образом, покажут, что элементы, из которых состоит сущность человека, те же, что и начала Вселенной. Можно сказать, что Вселенная – это Макрокосм, а человек – его точная копия – Микрокосм.

С рождения нас окружают физические объекты. Но столь же очевидно, что эти физические объекты оставляют свой отпечаток, представление о себе во внутреннем, более тонком мире отдельной личности. Каждый такой мир неповторим, и взаимоотношения с пространством у него особые, отличные от других. В каждом ясный день сменяется темной ночью, вне зависимости от чужого времени суток, в каждом – свои тучи и грозы, свои образы и формы.

Взрослея, мы постигаем науки и надеемся установить истинную природу этих миров и законы, которые ими управляют, но обычная наука имеет дело лишь с формами, формы же постоянно изменяются. Она дает ответы на некоторые вопросы об объективном мире, но нисколько не убавляет наше невежество в том, что касается области субъективного. Современная наука занимается классификацией фактов и описанием явлений, но описать, как нечто происходит, не значит объяснить, почему оно происходит. Установить причину, которая сама по себе есть результат взаимодействия неведомых первопричин, – то же, что обойти одну стенку и наткнуться на другую. Наука описывает кое-какие свойства предметов, но почему эти свойства именно таковы, ей неведомо, и так будет всегда, пока область незримого остается для нее недоступной.

Однако очевидно, что, помимо научного исследования, есть и другая возможность познать скрытую сторону Природы. Религиозные учителя всего мира стремились рассказать нам о тайнах, недоступных деятелям науки. Многие полагают, что их учения – плод божественного или ангельского откровения, то есть исходят от высшей, бесконечной, вездесущей – но все же личности, и потому ограниченной. Хотя само существование подобной личности никем не доказано и, вообще говоря, весьма сомнительно, однако все страшно боятся ее якобы предписаний; люди готовы перегрызть друг другу глотки по мнимому приказу этого существа, готовы отдать свои деньги, жизни и даже честь тем, кто назовет себя посланцем, а может быть, и приближенным бога. Они согласны терпеть нужду и лишения до конца своих дней, чтобы получить награду после смерти. Кое-кто так и тратит всю жизнь в ожидании наслаждений в посмертном существовании – даже не будучи в нем уверенным. Кое-кто умирает от страха потерять то, чего никогда не имел. Тысячи людей обучают других тому, чего сами не знают, и хотя на земле великое множество религиозных учений, истинных религий сейчас очень мало.

Слово «религия» восходит к латинскому religare – «соединять», «связывать». Религия в подлинном смысле – это наука, которая исследует связь, существующую между человеком и его истоком, или, другими словами, изучает отношения между человеком и миром причин, как бы мы ни называли этот последний: Природа или Бог. Ведь слово «Бог» мы могли бы перевести как «Верховная Первопричина», а Природа – это проявление Бога вовне. Поэтому настоящая религия – наука гораздо более высокая и благородная, чем привычная нам, рассматривающая только чувственно воспринимаемые предметы, однако оба мировоззрения вполне сочетаются друг с другом. Лишь лживые научные положения неизбежно противоречат религиозным истинам, и наоборот. Подлинная религия и подлинная наука, в конечном счете, одно и то же, и потому они равно правдивы, в то время как религия, цепляющаяся за призраки, и наука, построенная на измышлениях, равно ложны, и чем сильнее они упорствуют в своих заблуждениях, тем они губительнее для умов и сердец.

Но что такое истинная религия и истинная наука? Несомненно, что существует некая связь между человеком и его истоком, причиной, которая вызвала человечество к существованию. Подлинная религия или подлинная наука как раз и изучает эту связь. Если мы сопоставим внешнюю сторону нескольких религиозных систем, то обнаружим, что все они друг другу противоречат. Мы увидим, что зерно истины скрывается под толстой кожурой суеверий и несообразностей. Признавая этическую и моральную сторону избранного нами учения, мы попутно воспринимаем ее богословскую шелуху, забывая, что этические нормы во всех религиях, в сущности, одинаковы, а прочее не столь уж важно, и тот мусор, который который окружает ядро, не есть настоящая религия. Основа всех религий – сокровенная истина, хотя везде ее так или иначе приукрашивают, и когда мы обратимся к сути учений, то обнаружим, что истина эта всюду одна и та же. Мы увидим, что основа везде скрыта за иносказаниями, что внеличностные и невидимые силы всегда запечатлены в камне или дереве, что бесконечное и единственно реальное изображено с помощью вымышленных образов. Все притчи, картины, скульптуры – всего лишь средства донести истину до незрелого разума. Эти образы для взрослых детей всех народов – то же, что книжки с картинками для малышей, и бессмысленно заставлять людей расстаться с иносказаниями прежде, чем они научатся видеть истину в своем собственном сердце – так же, как бессмысленно отнимать у детей книжки с картинками прежде, чем они научатся читать.

Но если дети, и маленькие и большие, не станут учиться читать, а будут только рассматривать рисунки, то, став взрослыми, они не сумеют понять разницы между предметом и его изображением; они окончательно забудут, что все картинки – ненастоящие и что реальность, которая превыше форм, незрима; ведь верить намного легче, чем думать. Но однажды приходит время отложить детские книжки и получить высшее образование. Человечество вышло из пеленок, ему требуется все больше умственной пищи; эпоха суеверий завершается, и сейчас нужны не суждения, а знание, которого нельзя достичь без усилий. Исследуя различные религиозные учения, можно обнаружить в них немалую долю истины, но мы не сможем распознать правду, не обладая знанием, а подлинное знание приобретается только путем опыта. Чужое мнение лишь тогда убеждает, когда основывается на собственных твоих переживаниях. Человек по-настоящему верит только тому, что знает, а знает он только то, что сам испытал.

Поэтому всякая религиозная система призвана учить тому, как можно развить свою способность воспринимать истину. Требовать от кого-то, чтобы он слепо верил чужим словам и этим довольствовался – все равно, что заставлять его доверять другому больше, чем себе, не имея собственного мнения. Тот, кто не обладает знанием, лишен убежденности и понимания и выберет религию, ориентируясь только на внешние обстоятельства. Он, скорее всего, примет ту веру, которой придерживаются его родители или его окружение, а если и сменит вероисповедание, то сделает это из чистой сентиментальности или же по расчету, предполагая извлечь какую-то выгоду. Но дух такого человека не приобретет от этого ничего, потому что любить истину должно ради ее самой, не думая о себе и о выгоде; точно так же и в интеллектуальном плане мало будет пользы от замены одного предрассудка другим. Лишь тогда человек сможет приблизиться к истине, когда полюбит ее именно потому, что она – истина, и откажется от любых предубеждений; и только тогда ее свет сможет проникнуть в его душу.

Может быть, и стоит изучать мнения других и хранить их в книге нашей памяти, однако не следует ни принимать чужие мысли на веру, ни отвергать их безосновательно, но всегда предварительно взвешивать их на весах благоразумия и справедливости. Даже учения величайших Посвященных мира, безусловно истинные, могут лишь направить нас, а не дать нам непреложное знание. Они могут указать путь, но взойти по ступенькам мы должны сами. Принимать их dictum на веру ничуть не лучше, чем беспрекословно доверять любому другому авторитету. Знание дает силу, сомнение лишает воли. Тот, кто не верит, что может ходить, не может ходить и не сможет, пока не поверит; тот, кто по опыту знает, что может управлять собой, может управлять собой. Он может управлять тем, что ниже его, так как низшее подчинено высшему, и нет ничего выше познавшего себя человека.