Святая Русь. Подлинная история старообрядчества - Дмитрий Урушев

Впрочем, понимая, что отстоять город не удастся, Константин отправил к Магомету письмо, соглашаясь на любую дань, лишь бы турки отошли от Царьграда. На это султан ответил через послов: «Невозможно, чтобы я удалился. Или я возьму город, или город возьмет меня живым или мертвым. Если же ты хочешь удалиться из него, то после заключения мира я даю тебе Пелопоннес. А им, твоим братьям, дам другие области. И будем друзьями. Если же ты не предоставишь мне входа в город мирно, и я войду в него с боем, то всех твоих вельмож вместе с тобой я поражу мечом. А остальной весь народ отдам на разграбление всем из нашего войска, кто пожелает. И опустеет город»[7].

Не желая оставлять Константинополь, император не знал, что ответить, и медлил. Тогда султан снова направил к нему послов с предложением: «Знай, что все к штурму уже приготовлено. И теперь наступает время осуществить принятое нами задолго до сего в сердце. Исход же нашего намерения оставляем Богу. Что скажешь? Хочешь ли оставить город и уйти отсюда вместе с твоими архонтами и имуществом их, чтобы народ не потерпел вреда и от нас, и от тебя? Или хочешь сопротивляться, и вместе с жизнью потеряешь и имущество и ты, и те, кто с тобой? А народ, плененный турками, будет рассеян по всей земле»[8].

На это император ответил: «Отдать тебе город не во власти ни моей, да и не во власти обитающих в нем. Ибо по общему нашему решению все мы добровольно умрем и не пощадим жизни нашей»[9].

Магомет велел туркам готовиться к последнему приступу. Под стенами Константинополя собралось более ста тысяч мусульман. Им готовились противостоять менее пяти тысяч христиан.

Утром 28 мая 1453 года Константин собрал военачальников. Он умолял их не допустить осквернения иноверцами церковных святынь и не отдать в руки турок женщин и детей. Затем он обошел израненных и усталых ратников и простился с каждым. Многие старые вояки, немало повидавшие на своем веку, не могли сдержать слез.

Вечером Константин, помолившись в храме Святой Софии, направился во дворец, созвал домочадцев и простился с ними. Так поступали все жители города. Друзья и незнакомцы со слезами прощались на улицах. Женщины плакали, провожая на последнюю битву отцов, братьев, мужей и сыновей.

Вскоре после полуночи раздался страшный визг и крики – басурмане пошли на приступ. Сам Магомет вел их в бой. Загремели трубы, затрещали барабаны, загрохотали пушки. Но все перекрыл тяжелый гул – колокола храмов Константинополя ударили в набат.

После кровавого боя туркам неожиданно удалось захватить часть стены и поднять над ней свое знамя. Испуганные греки начали отступать. Никто больше не думал об обороне. Только мужественный Константин сражался у городских ворот. Видя себя окруженным мусульманами, он в отчаянии воскликнул:

– Нет ли кого из христиан, чтобы снять с меня голову?

Подбежал турок и сзади нанес смертельный удар мечом последнему греческому императору.

Басурмане, одержимые страстью к разбою и насилию, ворвались в город. Они вламывались в дома, хватая всех, кто был там. В плен брали только молодых, чтобы продать в рабство, стариков убивали, а младенцев выбрасывали на улицу.

Горожане в ужасе устремились к церкви Святой Софии. Скоро огромный храм наполнился беглецами, которые заперлись и молились, ожидая чудесного спасения. Но магометане дошли и до церкви.

Греческий историк Дука, современник падения Царьграда, писал: «Турки, разбегаясь во все стороны, убивая и беря в плен, пришли, наконец, к храму, когда еще не миновал первый час утра. И, увидев, что ворота заперты, не мешкая, разломали их топорами. Когда они, вооруженные мечами, ворвались внутрь и увидели бесчисленную толпу, каждый стал вязать своего пленника, ибо не было там возражающего или не предававшего себя, как овца. Кто расскажет о случившемся там? Кто расскажет о плаче и криках детей, о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов? Кто расскажет? Турок отыскивает себе более приятную. Вот один нашел красивую монахиню. Но другой, более сильный, вырывая, уже взял ее. Причина этой борьбы и захвата – локоны, обнажившиеся груди и сосцы, поднятые от горя руки. Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами. Девы, которых не видело солнце, девы, которых родитель едва видел, влачились грабителями. А если они силой отталкивали от себя, то их избивали. Ибо грабитель хотел отвести их скорее на место и, отдав в безопасности на сохранение, возвратиться и захватить вторую жертву и третью. Насильничали грабители, эти мстители Божьи. И всех можно было видеть в один час связанными: мужчин – веревками, а женщин – их платками. И можно было видеть непрерывно выходящие из храма и из святилищ храма ряды, подобные стадам и гуртам овец»[10].

Повязав пленников, турки осквернили и разграбили церковь Святой Софии. Об этом Дука писал: «О храме же как я мог бы рассказать вам? Что сказал бы или что крикнул? Прилип язык мой к гортани моей. Не могу я вздохнуть, ибо запечатались уста мои. В одну минуту разрубили собаки святые иконы, похитив с них украшения, ожерелья и браслеты, а также одежды святой трапезы. Блестящие лампады – одни портят, другие забирают. Драгоценные и священные сосуды священного сосудохранилища, золотые и серебряные, и из другого ценного вещества приготовленные, в один момент все унесли, покинув храм пустынным и ограбленным и ничего не оставив»[11].

Историк Георгий Франдзи, очевидец осквернения церкви Святой Софии, вспоминал: «Храм прекрасный и из прекрасных прекраснейший! Внутри его запретных святилищ, а также на их жертвенниках и трапезах, турки ели и пили. И на них же приводили в исполнение и осуществляли свои развратные намерения и похоти с женщинами, девицами и мальчиками. Кто не оплакал бы тебя, храм святой?»[12]

Жуткое зрелище являл Константинополь! Неприступные стены и башни разрушены, древние церкви и монастыри поруганы и разграблены, обширные площади завалены мертвыми телами, кровь христианская потоками текла по улицам. Бушевал пожар. И в отблесках огня страшными тенями носились по городу басурмане, убивающие, грабящие, пленяющие и насилующие.

К вечеру 29 мая в разоренный город прибыл Магомет. По преданию, он въехал на белом коне в храм Святой Софии и замер, пораженный его красотой. Тотчас султан повелел обратить великую церковь в мечеть.

Магомет спросил о судьбе императора Константина. Тут же вышли два янычара, утверждавшие, что они убили императора. Султан велел найти его тело. Это оказалось нелегко, весь город был завален трупами. Но убиенного царя все же опознали по красным сапожкам с золотыми двуглавыми орлами, которые носили византийские самодержцы – наследники римских императоров.

Голову Константина отрубили, омыли и принесли Магомету. Он показал ее пленным греческим вельможам, спрашивая, узнают ли они своего государя. Те подтвердили, что это голова императора. Султан велел выставить голову на ипподроме, а потом показывал арабским, европейским и персидским послам как доказательство победы турок.

Среди плененных и обращенных в рабство греков оказались Геннадий Схоларий, Лука Нотара и Георгий Франдзи. Магомет узнал Луку, выкупил и обошелся с ним милостиво. Георгию же не повезло. Он не был узнан. И сделался невольником в доме конюшего султана.

Через пять дней после падения города Магомет устроил пир. Когда он напился, кто-то рассказал ему, что у Луки есть четырнадцатилетний сын необычайной красоты. Тотчас Магомет послал слуг в дом флотоводца с требованием отдать мальчика в султанский гарем. Нотара, у которого два старших сына пали в бою, отказался выдать младшего на поругание.

Посланные слуги привели к Магомету самого флотоводца вместе с сыном и юным зятем. Когда Лука вновь ответил отказом султану, тот приказал немедленно обезглавить греков. Нотара попросил, чтобы юношей казнили раньше его, дабы его смерть не вызвала у них колебаний. После их казни Лука спокойно обнажил шею и подставил ее палачу.

Георгий Франдзи пробыл в рабстве восемнадцать месяцев. Лишь после этого ему удалось выкупить себя и жену. Однако двое его детей, мальчик и девочка – крестники императора Константина, – были взяты в султанские гаремы. Дочь умерла еще ребенком. А сын был казнен за то, что отказался уступить постыдному сладострастию Магомета.

Так пал Царьград. Так погибла Византия. Так навсегда иссякло могущество ромеев.

Единственным на свете свободным православным государством осталось далекое Московское княжество. От поверженных греков к русскому народу перешла ответственная обязанность – хранить истинную веру.

Веками в нашем народе эта вера передавалась из рода в род со всевозможной тщательностью и осторожностью, как на ветру от человека к человеку передается горящая свеча. Лишь бы она не погасла!