Кража в «Гранд-Метрополе» - Агата Кристи

Инспектор, который быстро писал в своем блокноте, спросил:

— Когда в последний раз вы видели ожерелье?

— Мельком я взглянула на него за несколько минут, как пойти на ужин. Ожерелье было на месте.

— Вы в этом совершенно уверены?

— Совершенно! Я еще подумала, не надеть ли мне его. Но решила отдать предпочтение изумрудам. Вы знаете, в этом ресторанном зале такое странное освещение по вечерам…

— Кто закрывал шкатулку на ключ? — инспектор был нетерпелив.

— Я. Ключ всегда ношу с собой.

Полицейский осмотрел ключик и пожал плечами:

— Замок довольно прост… Заперев шкатулку, что вы сделали с ней?

— Положила в ящик туалетного столика, как всегда.

— Ящик заперли?

— Нет. Моя камеристка находится здесь до тех пор, пока я не возвращаюсь. Поэтому не было нужды запирать ящик.

— Разумнее было бы хранить такие драгоценности в сейфе отеля, — пробормотал сыщик.

Должно быть, у миссис Опэлсен был острый слух, потому что она тут же отреагировала на эту реплику:

— Какая глупость! В любой момент у меня может появиться желание сменить то или иное украшение, и что же? Каждый раз отправляться к сейфу?

Возможно, полная дама высказала бы еще что-нибудь по этому поводу, но инспектор с серьезной миной заявил:

— Итак, я констатирую, что ожерелье было на месте, когда вы отправлялись на ужин, и что с этой минуты до момента вашего возвращения камеристка не выходила из комнаты. Я не ошибаюсь?

Вдруг, как бы только сейчас осознав серьезность ситуации, француженка издала душераздирающий вопль, а затем подскочила к Пуаро и заговорила скороговоркой по-французски:

— Что за гнусные и подлые подозрения? Она могла ограбить мадам? Эти «бобби» просто тупицы! Но вы, месье Пуаро, француз…

— Бельгиец, — поправил мой друг, но Целестина не обратила на это внимания.

— Месье Пуаро, вы благоразумный и рассудительный француз, вы не позволите, чтобы меня безвинно обвинили. Подумать только! Эта подлая горничная собирается ловко выкрутиться и выйти сухой из воды!

Она мне сразу не понравилась, — продолжала неистовствовать Целестина. — Заносчивая зазнайка! Она способна на все! Убирает тут уже несколько дней, и я поняла, что это за штучка! Очень бы я удивилась, если бы сейчас не нашли у нее ожерелье!

Хотя это представление шло на французском, Целестина иллюстрировала свою речь такой живой жестикуляцией, что горничная безусловно поняла основной смысл сказанного. Она сильно покраснела, и глаза ее метнули молнию.

— Если иностранка утверждает, что я украла жемчуг. то это самая наглая ложь! — заявила разгневанная блондинка. — Я его и в глаза не видела!

— Надо ее обыскать! — выкрикнула Целестина. — Тогда станет ясно, кто лжет.

— Сама стянула ожерелье, дрянь эдакая, и хочет обвинить меня! — разъяренная горничная сделала несколько шагов к своей противнице. — Ведь все время, пока я убирала, она сидела здесь и пялила на меня глаза.

— Это правда? — спросил инспектор, проницательно посмотрев на француженку. — Вы ни на минуту не выходили из комнаты?

— Я и в самом деле не оставляла эту… особу одну, — проговорила она с сильным акцентом по-английски. — Правда, два раза я выходила к себе, в соседнюю комнату. Вот в эти двери… Первый раз, чтобы принести моток пряжи, второй раз — за ножницами. Наверное, она этим и воспользовалась!..

— Выходила на несколько секунд! — фыркнула горничная. — Очень прошу, пускай полиция меня обыщет, Я ведь и шага не сделала отсюда, мне нечего бояться.

В этот момент кто-то постучал в дверь. Инспектор пошел открывать.

— Вот и отлично, — сказал он, возвращаясь. — Я посылал за сотрудницей полиции, которая проводит у нас обыск женщин. Она пришла. Попрошу пройти в соседнюю комнату.

Говоря это, он повернулся к горничной. Та с гордо поднятой головой прошествовала мимо француженки. Супруги Опэлсен молча смотрели ей вслед. Было похоже, они еще не решили, кого стоит подозревать в большей степени: служащую отеля или свою камеристку. Признаться, я и сам был в растерянности» «Интересно, что думает по этому поводу Пуаро?» — подумал я, взглянув на маленького бельгийца. Но он пока хранил молчание и внимательно осматривал комнату.

— Куда ведет эта дверь? — спросил он вдруг, показывая на дверь у окна.

— Видимо, в соседний номер, — ответил инспектор. — Во всяком случае, она заперта с той стороны.

Мой друг подошел к двери, попробовал, закрыта ли она, отодвинул засов и попробовал еще раз.

— Да, с той стороны тоже на запоре, — пробормотал он. — Хм, это меняет дело…

Его прервала вернувшаяся сотрудница полиции, за которой следовала невозмутимая горничная.

— Ничего нет, — прозвучал короткий доклад.

— Разумеется, ничего! — бросила с благородным негодованием горничная. — Я думаю, что этой иностранке должно быть совестно!

— Ладно, успокойтесь, — сказал инспектор. — Никто вас не подозревает. Вы свободны, можете идти заниматься своими делами.

Горничная с гордым видом направилась к двери.

— Вы ее тоже обыщите! — не преминула она сказать уже с порога.

— Непременно, — усмехнулся инспектор и закрыл дверь в коридор на ключ.

Теперь Целестина последовала за сотрудницей полиции в соседнюю комнату. Через пару минут они вернулись — результат обыска был тот же самый.

— Несмотря на это, мисс придется уехать с нами, — объяснил инспектор. После паузы он обратился к миссис Опэлсен: — Мне очень неприятно, но факты свидетельствуют против этой молодой особы. Правда, ожерелья при ней не оказалось, но не исключено, что она могла спрятать его где-то в комнате.

Супруга маклера скривила губы и махнула рукой. Этот жест мог означать только одно, делайте, мол, что считаете нужным.

Целестина разрыдалась и повисла на руке детектива, продолжая что-то говорить ему. «Пардон!» — перебил тот и что-то шепнул ей на ухо. Девушка ответила недоуменным взглядом.

— Да, да, моя дорогая. В любом случае вам надо подчиниться полиции, — объяснил он и повернулся к инспектору: — Не позволите ли вы мне провести небольшой эксперимент? Только для моего личного удовлетворения.

— Что ж, говорите, что вам нужно, — с неохотой согласился инспектор.

— Мадемуазель сказала, — Пуаро взглянул на Целестину, — что она дважды выходила из комнаты, Первый раз за мотком пряжи. Где лежал моток?

— На комоде.

— А ножницы?

— Там же.

— Я прошу, чтобы мадемуазель повторила эти действия. Во-первых, где вы сидели? Здесь? И держали в руках работу?

Целестина села в кресло, а затем по знаку Пуаро встала, прошла в соседнюю комнату и, взяв с комода моток пряжи, вернулась. Пуаро наблюдал за ее движениями и одновременно поглядывал на свои огромные карманные часы, которые цепко держал в руке.

— Еще раз, пожалуйста!

Пуаро что-то записал в блокнот и спрятал часы в кармашек.

— Спасибо, мадемуазель. Благодарю и вас, месье, за вашу любезность.

Заливаясь слезами, Целестина вышла из номера в сопровождении сотрудницы полиции и одетого в штатское сыщика. Инспектор же принялся обшаривать и перетряхивать всю комнату. Вынул ящик из туалетного столика, переворошил все веши в шкафу, раскидал постель и принялся простукивать пол. Маклер скептически наблюдал за его действиями и наконец спросил:

— Вы надеетесь найти ожерелье?

— Безусловно! Моя уверенность основывается на элементарной логике. Преступница не имела возможности вынести жемчуг из комнаты. Ее план был сорван быстрым и неожиданным обнаружением кражи вашей супругой, сэр. Бесспорно, жемчуг должен быть где-то здесь. Одна из этих женщин была вынуждена спрятать его. Но чтобы это проделала горничная, мне представляется маловероятным.

— Не только маловероятным, а просто невозможным! — потерял терпение Пуаро.

— Невозможным? — взглянул на него инспектор.

— Сейчас вы в этом убедитесь, — ответил мой друг. — Гастингс, дорогой, будьте любезны взять мои часы. Осторожнее, это семейная реликвия! Сейчас точно подсчитаем время передвижения мадемуазель Целестины. Ее первое отсутствие длилось 12 секунд, второе — 15. Теперь прошу обратить внимание на мои действия. Мадам, прошу у вас ключик от шкатулки. Дорогой Гастингс, засеките время и командуйте.

— Марш!

С невообразимой быстротой Пуаро выдвинул ящик туалетного столика, достал шкатулку, влежил ключик в замок, открыл его, взял какую-то вещицу, запер шкатулку, поставил ее на место и задвинул ящик. Движения его были и впрямь молниеносны.

— Сколько? — спросил он.

— Сорок шесть секунд, — ответил я.

— Как видите, — Пуаро осмотрелся вокруг, — горничная не имела возможности достать ожерелье из шкатулки, не говоря уже о том, чтобы укрыть его где-нибудь. Как вы, наверное, заметили, больше всего времени уходит на манипуляцию с замком, несмотря на его простоту.