Цена бессмертия - Игорь Гетманский

Эту фразу мог бы сказать и мобильник, но пока он подавал сигналы вызова, компьютер всегда успевал выложить информацию первым.

Я скривился и взял телефон. Томас Рой был как раз тем, кто попросил меня об услуге и направил вместо себя на космодром.

– Дэн, – раздался в трубке его виноватый голос. – Ты живой?

– Живой, – мрачно ответил я. – Но я больше никогда не буду тебе помогать. С меня хватит одного раза. И, знаешь, я прозрел. Мне теперь плохо верится в то, что у тебя сегодня рожает племянница или кто там еще. Ты просто струсил. Воспользовался тем, что я не слежу за популярной музыкой и ничего не знаю про этих безумных фанатов.

Рой задышал чаще, но ничего не сказал: не стал оправдываться и врать. А я вспомнил все, чего мне довелось стать свидетелем в минувший вечер. Огромную толпу, заполонившую здание космопорта, вопли истеричных девиц, рев обкуренных марихуаной парней, давку, толкотню и потные молодые лица с безумно выкаченными глазами. И – ухмыляющиеся рожи огромных разумных горилл с планеты Какаду. Именно эти двенадцать самодовольных тварей были причиной всеобщего сумасшествия. Они прилетели на гастроли, а их встречали фанатичные поклонники – сопляки и соплячки от тринадцати до восемнадцати лет. Эту встречу я и должен был отснять вместо Роя для видеоприложения к газете.

Гориллы вылезли из звездолета и, не теряя времени, расчехлили гитары и барабаны. Ответом на их действия был восторженный вой толпы. Через минуту весь космопорт сотрясался в такт громовому речитативу гигантских обезьян, а от их ритмичных прыжков и пируэтов трескались бетонные плиты покрытия космодрома.

Как аборигены Какаду играли и пели – можно представить довольно легко, для этого надо просто вспомнить цирк и музыкальный номер с дрессированными макаками. Почему они имели столь ошеломительный успех – загадка молодежного массового сознания. Мне никогда не понять тех верещащих девиц, которые пытались залезть мне на плечи и одновременно сорвать с себя бюстгальтеры. И не понять тех парней, которые собрались разбить мне лицо – только потому, что я соизволил выбираться из толпы раньше, чем закончился концерт их кумиров.

Нельзя сказать, чтобы я растерялся в этой буре всеобщей психопатии. Полураздетых девчонок я благополучно сбросил на плечи какого-то низкорослого крепыша, чему он очень обрадовался, отснял нужное количество материала, а когда завязалась драка с парнями – хорошенько поработал обеими руками. Почему в той буче уцелела видеокамера – для меня осталось тайной. Здесь, наверно, не обошлось без вмешательства высших сил, которым, конечно же, не наплевать на судьбы честных журналистов и отснятый ими материал. Да, камера осталась цела, но я лишился пиджака и галстука, а для меня больше чем достаточно и таких потерь!

Меня прямо распирало желание хорошенько съездить Рою по башке – за ту подлость, что он со мной сотворил. Но сейчас это было невозможно, а потом, я знал, у меня пропадет к мщению всякая охота: долго на людей зла я не держал. Вот даже сейчас виноватое молчание Роя начинало действовать на меня благотворно, и я уже готов был попробовать понять его.

– Какого черта Старику понадобился этот материал? – по-прежнему ворчливо, но уже намного мягче спросил я. – Не было такого, чтобы главный редактор «Галактик экспресс» размещал в видеоприложении репортаж о безумии фанатов.

– Это преамбула к большой социологической статье, Дэн, – охотно откликнулся Рой, уловив, что я сменил гнев на милость. – Старик хочет обсудить противостояние мнений о несовершенстве человеческой психики и абсолютном совершенстве внутренней организации Е-существ. Материал пойдет как демонстрация одного из примеров человеческой ущербности – возрастные комплексы, психологическая неадекватность и агрессивность молодежи. А со статьей он попросил выступить профессора из БЗС Макса Гриппа.

Меня и Макса Гриппа, руководителя лаборатории ментальных исследований Бюро Звездных Стратегий, совсем недавно связывало одно крупное дело, весьма далекое от моих журналистских занятий. Он тогда здорово мне помог, и, наверно, не будет преувеличением сказать, что ему я обязан жизнью. Мне было приятно услышать его имя.

– Прекрасно знаю Макса Гриппа, – сказал я, – но ничего не слышал о Е-существах.

– «Е-существа» – это из терминологии спецов БЗС. Они так называют виртуальные существа, электронные копии человеческих личностей.

– А, – отреагировал я, вставая. – Вроде бы это не принято обсуждать. Электронное копирование человеческого мозга запрещено законом, да и, насколько я слышал, практически неосуществимо….

– Ну, – по-прежнему живо ответил Томас Рой, – ты же знаешь нашего Старика! Если ему что-то ударит в голову и он западет на тему – вынь да положь ему материал!

– Ну ладно, Том, – сказал я, взял видеокамеру, прошел к компьютеру и подключил ее к системному блоку. – Лови видеосъемку, а заметку уж сам напишешь.

– Спасибо, Дэн. – В голосе Томаса Роя слышалась такая искренняя благодарность, что я вдруг понял, как он боялся идти на встречу фанатов и горилл с планеты Какаду. И мне вдруг стало стыдно за свою ворчливость. В конце концов, подумал я, у него семья – жена и престарелые родители. И если бы ему сломали челюсть в толпе юных безумцев – потерпевших было бы намного больше, чем один человек, то есть он. А я…

Во-первых, до моей челюсти не так уж легко добраться, не сломав при этом свою. А во-вторых, на сегодня журналист-межпланетник Дэниел Рочерс тесно связан только с одним человеком на свете – с Глэдис Уолди. И существование прелестной молодой директрисы детского пансиона «Утренняя звезда» мисс Уолди, конечно же, не столь зависимо от состояния здоровья Дэниела Рочерса, как существование родственников журналиста Роя от состояния его дел.

Хотя, подумал я, отвлекаясь, как знать… Я вспомнил, как Глэдис посмотрела на меня при прощании в конце нашего последнего свидания. Было это неделю назад. В каждую нашу встречу я не один раз и всегда неожиданно встречал этот ее пристальный взгляд. Если бы в нем читалась только нежность, я бы не терялся. Но ее глаза говорили мне намного больше, и… я отводил взгляд. И в те мгновения вспоминал слова, которые мне неожиданно пришли в одном давнем, но памятном сне. В нем я приснился самому себе в довольно неприглядном виде – вроде того, в каком находился сейчас. И, глядя на самого себя – на энергичного, вроде бы неплохого, но, черт меня возьми, незадачливого парня, вдруг подумал: «И если бы он хотя бы на минуту расслабился, то увидел бы и понял многое. Например, то, что Глэдис Уолди, эта прекрасная девушка, любит его искренне и нежно, а он всегда обращался с ней, как… Как герой сентиментального романа: много слов и секса и ни одного натурального движения души. Он видел в ней только очередное приключение…»

Неожиданно Глэдис возникла перед моим внутренним взором – ее волнистые волосы касались моего лица, матовая белизна нежных щек окрасилась румянцем, яркие полные губы полуоткрылись для поцелуя, – и я вдруг зверски захотел быть рядом с ней. Сейчас, немедленно, мы слишком давно не виделись!

– Если бы не ты, – продолжал говорить Томас Рой, – я бы пропал. Ведь, знаешь, Дэн, у меня абсолютный слух. И я очень боюсь лишиться его – всякий раз, когда слышу этот инопланетный рэп…

Я хотел сказать ему, что скорее всего на концерте горилл слуха он лишился бы от девчоночьего визга или от удара в ухо. Но не стал продолжать затянувшийся разговор. Я уже торопился, так как принял решение: к черту все дела – еду к Глэдис! Пансион «Утренняя звезда» находился в сотне километров от мегаполиса, туда добираться не меньше часа, а время шло к полуночи.

Я быстро завершил формирование видеофайла и отослал его по ГКС[1] на электронный адрес Роя.

– Все, Томас, извини, спешу, – торопливо простился я с Роем и разорвал связь. И только-только собрался набрать номер Глэдис, как мобильник запиликал снова. Я сдавленно чертыхнулся и взглянул на телефонный номер, высвеченный на дисплее. Он был мне незнаком.

– Звонок абонента городской телефонной сети. Абонент зарегистрирован как Грегори Рут, сотрудник БЗС, проживает по адресу: Центральный мегаполис, район Черный Квадрат, строение 10, – раздался за спиной комментарий компьютера.

Рука, державшая мобильник, дрогнула. Грегори Рут! Я никогда не видел этого человека. И никогда не слышал его имени – до того, как Лотта Ньюмен оставила меня.

Оставила ради него.

Я сидел и тяжело смотрел на светящийся квадратик телефонного дисплея, а мобильник исходил нетерпеливыми трелями. Что нужно от меня Руту? Та история закончилась год назад. Моя Лотта, моя ветреная дива и амазонка, длинноногая попрыгунья с каштановой челкой, вечно спадающей на огромные, как у куклы Барби, бирюзовые глаза, острая на язык и непоседливая, как все тележурналистки на свете, – моя Лотта однажды сделала выбор и не дождалась меня из очередной командировки. Ушла к другому. И этим было все сказано.