Партизанский комиссар - Петр Брайко

Радик рассмеялся. А Домникия Даниловна подтвердила:

- Да, Радик, нас с твоим отцом не раз за брата и сестру принимали. Ей приятно было думать, что она и муж так схожи внешне и (что было еще дороже для нее) духовно...

Допив свой чай, Руднев откинулся на спинку венского стула, ожидая, пока младший сынишка доест клубнику. Уходить из-за стола, когда кто-либо еще не покончил с едой, в рудневской семье было не принято. И сам Семен Васильевич постоянно следил, чтобы ребята правильно вели себя за столом в обществе взрослых.

Когда чаепитие было окончено, он поднялся.

- Спасибо тебе, Ньома, за вкусный ужин... Ну, а теперь, друзья мои, обратился Семен Васильевич ко всем, - скорее - спать. Завтра рано вставать.

Однако поспать в эту ночь Рудневу почти не пришлось. Будучи по натуре человеком очень эмоциональным, он еще долго оставался в состоянии того радостного возбуждения, с которым так энергично трудился до позднего вечера, успев, вместо положенных двух-трех суток, за неполный день сделать все так, чтобы каждый участник, а главное - весь руководящий состав четко представлял себе, что от кого требуется и как надлежит выполнять свою задачу завтра.

Семен Васильевич любил делать все точно, наверняка. Он принадлежал к числу тех людей, которые не только стараются выполнить порученное дело как можно лучше, но и требуют того же от окружающих. Качество это Семен Васильевич приобрел еще в юношеские годы, когда, работая в Питере на Русско-Балтийском вагонном заводе, стал помогать большевикам-подпольщикам.

Даже сейчас, уже лежа в постели, Руднев продолжал напряженно думать о предстоящем учении.

"Не упустили ли мы чего-нибудь в спешке? - спрашивал он себя. Вроде, нет. Народ подобрался чудесный! Задачи свои обе стороны поняли. Командуют ими люди серьезные, вчерашние командиры Красной Армии!.. Взаимодействие тоже вроде бы организовали как положено, по-армейски, на всех этапах: и с танками, и с авиацией... Спасибо командиру танковой части и начальнику авиационного училища, что пошли нам навстречу и согласились принять участие в военной игре!.. Вот только зря я не попросил у командира танковой части выделить еще несколько мотоциклов для связи. Ладно, попросим парочку у нашей милиции..."

Потом он еще подумал: "С посредниками тоже вроде отработали все, как следует, по этапам. Хорошо, что людей для этого дела подобрали толковых!.."

И в памяти возник неприятный разговор по поводу этого учения с первым секретарем райкома партии:

- Не до игр нам сейчас, товарищ Руднев. Надо план выполнять!

- А разве готовить молодежь к защите Родины не входит в план райкома? - сохраняя внешнее спокойствие, спросил Руднев.

Первый секретарь даже чуть вздрогнул, будто его кто толкнул сзади, и недовольно сверкнул глазами.

Руднев спокойно выдержал этот взгляд, прекрасно зная, что дела в районе обстоят неплохо, и хотел было сказать, что осоавиахимовское учение нисколько не помешает нормальному ходу сельскохозяйственных работ, а наоборот, поможет поднять молодежь на воскресник.

- Что ж, товарищ Руднев! Может, вы и правы. Давайте проведем это ваше учение!..

"А может, я зря все это затеял? - вдруг возникло у Руднева сомнение. - И все эти военные учения никому не нужны?.. Нет, нужны! Ведь Гитлер давно уже готовится к нападению на нашу страну. И это, несмотря на его коварные увертки, прекрасно понимает наш народ. Именно поэтому ребята-допризывники с таким рвением готовятся к защите Родины..."

Он вспомнил, с каким азартом участвовала вся путивльская молодежь в зимней военной игре. В памяти, будто наяву, возникли веселые, румяные от мороза лица; лихой штурм снежного городка... Потом все это куда-то уплыло, исчезло... А сам он провалился в мягкую дрему.

Проснулся Семен Васильевич от страшного грохота. Потом тоненько зазвенели оконные стекла. Спросонок ему показалось, будто неподалеку разорвался артиллерийский снаряд крупного калибра. Но когда, вслед за первым "взрывом", все небо прорезала огненная молния с узловатыми, будто у старого карагача, бесчисленными отростками, а вслед за ней совсем рядом снова ударил новый громовой раскат, Руднев понял: гроза.

"Вот чего нам сегодня не хватает, так это дождя!" - подумал он с тревогой. И в подтверждение этой мысли услышал, как застучали крупные частые капли по оконным стеклам и крыше.

Семен Васильевич вздохнул с досадой и повернулся со спины на бок, лицом к окну. За окном серело. Дождь лил, как из ведра.

Жена тоже проснулась от грозы и, сразу поняв беспокойство мужа, вздохнула с сочувствием.

- Который час? - тихо спросила она.

Руднев достал из-под подушки свои наручные часы.

- Без четверти пять. Спи. Еще рано!..

Жена, казалось, заснула.

А Руднев, поглядывая в окно, продолжал вслушиваться в густой, все нарастающий шум ливня. "Хорошо, что он хоть грозовой, - успокаивал себя Семен Васильевич, - его пронесет, и часам к девяти июньское солнце подсушит землю".

Огненные вспышки и грохот постепенно стали удаляться от дома на восток и вскоре почти прекратились. Но тучи не уходили. Они продолжали висеть над городом. Ливень, ненадолго утихнув, опять с новой силой захлестал по окнам и крыше дома. Семену Васильевичу показалось, будто на дворе даже чуть потемнело, хотя рассвет уже наступил.

"Похоже, что грозовой дождь перестраивается на обложной, - подумал Семен Васильевич. - Если это продлится еще часа два, танки по нашему чернозему вряд ли пройдут, особенно - под Сумами. Да и авиация при такой облачности не сможет подняться в воздух... Вот досада! Неужели придется отменять учение?.. Нет, нельзя убивать патриотический порыв ребят! Разве Суворов отменил бы такое учение? Ни за что! Ведь мы постоянно твердим: "Тяжело в учении - легко в бою!.." А разве враг отменит намеченное наступление из-за плохой погоды?.."

Руднев осторожно выбрался из-под одеяла. Вышел на веранду, облился холодной водой из ведра. Потом побрился, надел свою новую без знаков отличия форму: темно-синее суконное галифе, блестящие хромовые сапоги и коверкотовую, защитного цвета гимнастерку.

Наскоро позавтракал, не позволив жене, подниматься в такую рань.

- Если учение состоится, я пришлю за Радиком, - тихонько, на носках подойдя к жене, шепнул Семен Васильевич. И, чмокнув ее в теплую заспанную щеку, направился к двери.

Надел фуражку, накинул на плечи брезентовую накидку и вышел из дому.

Дождь не прекращался. Только стал чуть помельче, будто его кто-то сеял сквозь густое сито.

Руднев, не поднимая головы, из-под козырька мокрой фуражки посмотрел на небо. Оно было все затянуто плотной свинцово-серой тучей, тяжело ползущей с запада.

Штаб учения до девяти часов утра решено было разместить в помещении райкома партии: туда можно было дозвониться из любого сельсовета даже ночью. А потом, на втором этапе военной игры, к началу наступления "синих", штаб должен был перебазироваться на северо-западную окраину города, на КП и НП руководителя учения.