Гипнотические реальности - Милтон Эриксон

Есть, конечно, значительно более эффективные вербальные коммуникации, чем произнесение слов согласно известным синтаксическим и прочим лингвистическим правилам, или введение правильных невербальных элементов в нужное время и в нужном месте. В ходе моих встреч с Милтоном Эриксоном я обнаружил, что его контроль над такими вещами, как интонация и модуляция голоса, говоря только об этих двух аспектах, — неотделимая часть его подхода к гипнозу. Нужно слышать и наблюдать Эриксона, чтобы полностью вкусить его манеру речи. Сказать, что он говорит мягко и в то же время точно, медленно, спокойно, тихо, ясно и тщательно артикулируя каждое слово, иногда каждый слог, все вместе в определенном ритме, — значит дать лишь самое общее представление об этом процессе. К сожалению, нет способа передать читателю такую информацию, которая позволила бы ему повторить эти характеристики. Однако можно привлечь внимание к этому так, чтобы после изучения книги, если читатель обнаружит, что работает несколько менее эффективно, чем Эриксон, несмотря на свои усилия делать все точно по книге, он не сделал бы неправильных выводов.

Другой элемент, который, как мне кажется, характеризует эффективность Милтона и который, по моему мнению, эта книга недостаточно демонстрирует — это спокойная уверенность и (как ни странно, учитывая его недирективный подход) авторитетность, которую он излучает. Его голос и действия выражают убеждение, что все так или все будет так, как он говорит. Возможно, часть этой убежденности коренится в другой характеристике взаимодействия Эриксона со своими субъектами и пациентами. Когда наблюдаешь за ним, очень ясно видишь его способность сообщать субъекту и пациенту, что он отчасти участвует в их переживаниях и разделяет их с ними. Это особенно заметно, когда он вызывает галлюцинаторные явления. Когда смотришь на то, как Милтон Эриксон говорит субъекту про лыжника, "там за окном", на дальнем, покрытом снегом склоне, который он описывает достаточно подробно, или о кролике "вот здесь, возле ваших ног — так какого он цвета?", часто появляется странноватое ощущение, что он тоже видит лыжника, склон, снег и кролика. Так как же может после этого субъект не увидеть их тоже? На самом ли деле разделяет Милтон субъективные переживания пациента или нет, но пациенту вербально и невербально передается впечатление, что разделяет. По моему мнению, это мощное подспорье его усилиям вызвать желаемые реакции.

Я хочу предостеречь читателей, которые могут ожидать от данной книги большего, чем это возможно в пределах разумного: по моему мнению, существуют важные элементы, используемые Милтоном Эриксоном в создании и утилизации гипноза, которым уделено не так много внимания, как они того заслуживают. Это говорится не в осуждение, что в предисловии едва ли было бы уместно. Аспект наведения и утилизации гипноза, на котором авторы решили сосредоточиться, достаточно сложен и важен, чтобы оправдать отсутствие определенного материала, особенно такого, с которым в письменной форме крайне сложно было бы работать.

В конце концов, каждый современный преподаватель знает три основных способа коммуникации: аудиальный, визуальный и письменный, все вносят свой уникальный вклад в единый процесс образования и ни один не может заменить остальные. В плане письменной коммуникации данная книга великолепно разъясняет сложности подхода Эриксона к клиническому гипнозу. То, что лучше всего может быть сделано только письменным словом, она выполняет превосходно.

Все это подводит меня к последнему утверждению, которое мне хотелось бы сделать для всех тех читателей, мечтающих стать новыми Милтонами Эриксонами. Книга научит их некоторым из «секретов» Милтона Эриксона, которые на самом деле никогда не были секретами. То, что он делал и все еще делает, так очевидно и естественно для него, что он полагает, будто все понимают, что происходит. Будет ли достаточным просто знать эти секреты, вопрос бессмысленный. Милтон не стал "мистером Гипнозом" за одну ночь. Много событий и переживаний предшествовали этому в течение пятидесяти лет его жизни, и особенно за те годы, которые он работает с гипнозом. Много других событий наполняли эти пятьдесят лет. Трудно сказать, какие из них внесли существенный вклад в то, чтобы сделать его тем человеком, гипнотизером и клиницистом, которым он стал. Никто не может ответить на этот вопрос, даже сам Милтон. На что-то можно указать, что-то можно повторить, а что-то нельзя, а кое-что едва ли захочется повторять. Широкий опыт феноменологии гипноза, особенно в естественных условиях, обширный и длительный опыт преподавания, применения, демонстрации и экспериментов с гипнозом — все это, несомненно, внесло существенный вклад в колоссальный успех Милтона Эриксона. Это повторить можно. Не исключено, что возможно, путем намеренного заражения, повторить заболевание полиомиелитом, которое дважды перенес Милтон Эриксон, но вряд ли кто-нибудь захочет это проверить. Конечно, невозможно подражать ему в том, что он родился лишенным цветового зрения и звукового слуха. Эриксон приписывает значительную долю своей повышенной чувствительности к кинестетическим сигналам, динамике тела и измененным способам сенсорно-перцептивного функционирования своей пожизненной борьбе с врожденными и обретенными увечьями. Изучая эти проблемы и пытаясь с ними справиться, он обрел личное осознание измененных паттернов функционирования, которое в течение всей жизни применял в работе целителя. Помимо этого, Эриксон внес в дело своей жизни замечательное воображение и креативность, высокую степень чувствительности и интуиции, талант тонкого наблюдателя, могучую память на факты и события и особую способность организовывать то, что он переживает, на основании текущего мгновения. Не так уж много из этого можно повторить по желанию.

Если маловероятно когда-нибудь превратиться во второго Милтона Эриксона, можно, по крайней мере, узнать что-то о его modus operandi и использовать его так полно, как только возможно, в рамках собственных ограниченных способностей и на основе своей личной системы ценностей. Если данная книга поможет читателю сделать это, ее появление уже будет оправдано.

В своем подходе к этой книге читатель должен помнить, что это продукт работы прагматиков и что книга написана конкретно о терапевтическом и клиническом гипнозе, а не о гипнозе экспериментальном или теоретическом. Читателю лучше сразу знать, что он не найдет в этой книге никаких хорошо сформулированных и отработанных теорий, никакой солидной научной документации по многим фактам. Совершенно ясно, что авторы занимают определенные теоретические позиции относительно природы гипноза, гипнотических явлений, внушения и внушенного поведения. Можно соглашаться или не соглашаться с ними, читателю придут на ум многие альтернативные объяснения, по мере того как он будет следовать за объяснениями авторов, что именно происходит, когда Эриксон проводит ту или иную интервенцию или предпринимает какой-то шаг. Однако, чтобы извлечь из этой книги как можно больше, необходимо помнить, что она сконцентрирована не столько на развитии научной теории, сколько на прояснении того, каким образом Милтон Эриксон получает те результаты, которые он получает; результаты эти, как большинство согласится, предполагают поведение, которое можно назвать «внушаемым» и/или «гипнотическим».

С практической, прагматической точки зрения сравнительно неважно, являются ли эти вызванные формы поведения "соответствующими реальности", "ролевой игрой", "продуктом когнитивного реструктурирования", включают ли они какого-то рода "диссоциативный процесс" или являются следствием процесса «формирования» и т. д. Конечно, «истинный» ученый хочет знать, что есть что. Авторы понимают это и часто указывают на области для дальнейшего исследования и предлагают провести определенные эксперименты. Но занятой клиницист и страдающий пациент интересуются только результатами, и как можно более быстрыми. Речь идет об эффективности. По этой причине эффективные гипнотерапевты, какими являются наши три автора, не ограничиваются собственно гипнотической процедурой. Напротив, как очевидно из книги и из других работ Эриксона и Росси, эффективная гипнотерапия постоянно переплетается с использованием гипнотических и негипнотических поведенческих процессов. Возьмем только один маленький пример использования "двойной связки". Понимать ли его как Бейтсон или в особом значении, в котором его используют авторы, — она не является сама по себе гипнотической техникой или подходом, не требует процесса гипноза или внушения, но может быть использована как специфический инструмент для наведения гипноз и/или вызывания в дальнейшем тех или иных форм поведения от гипнотизируемого индивидуума.

Хотя теория не является ни основным моментом, ни сильной стороной данной книги, modus operandi Эриксона отражает определенную теоретическую позицию или, по крайней мере, руководствуется ею. Традиционно и до сих пор широко принято рассматривать гипнотическое поведение как поведение, вызванное «внушениями», данными, пока субъект находится в состоянии «гипноза». Однако еще до Бернгейма широко признавалось также, что внушения, ведущие к формам поведения, которые демонстрируют гипнотизируемые субъекты, могут столь же эффективно использоваться и в отсутствии всякого наведения гипноза. То есть они могут быть эффективны с людьми, которые предположительно не были загипнотизированы. Одно из объяснений этого факта, с которым согласно небольшое количество современных исследований, состоит в том, что гипноз не только не является необходимым для того, чтобы создать гипнотическое поведение, но, фактически, есть вообще ненужное понятие. Эта интерпретация ведет к той точке зрения, что гипноза как состояния не существует. Однако есть несколько иных объяснений, в частности, то, которое принимают авторы: любые bona fide реакции на внушение связаны, ipso facto, с гипнотическим или трансовым состоянием. С этой точки зрения не существует более никакого различия между внушениями в состоянии «бодрствования» и «гипноза» или, если угодно, между экстра- и интрагипнотическими внушениями. Адекватно реагировать на внушения означает быть загипнотизированным.