Пепел и крылья - Воджик Хельга

– Солнце ещё не село, – возразила Эша, не желая переплачивать.

– Кварту «лани» за ночной вход, – повторил бист и ткнул в табличку на стене, согласно которой ночь начиналась с багряного часа.

Получив сдачу с силурийского серебряного, Эша поймала извозчика и, под мерный перестук копыт гвара, наблюдала за мелькавшими за окном домами и башнями лепестков Аббарра. Шесть секторов сходились через треугольник площади к главной башне, где правил очередной Орму – золоторогий бист, в окружении сильнейших и мудрейших советников.

Покинув пиратский город Виталон и команду «Чёрного Дракона», Эша не раз посещала Аббарр, а последний год так и совсем не покидала его надолго. Всё это время ей удавалось держаться в тени, не привлекая лишнего внимания. Её постоялый двор удачно стоял между двумя самыми «болтливыми» секторами: торговцев и ремесленников. Так она и жила, слушая новости, приносимые караванами и следя за появляющимися магическими артефактами, максимально извлекая пользу из первого и второго.

Но слухи о драконьей птичке просочились в песок, подкрались к стенам и, найдя трещинки, проникли внутрь, тихим шёпотом и косыми взглядами расползаясь по улочкам города, словно веточки чёрной скверны, отравляя умы и зажигая огоньки в алчущих награды глазах.

Элвингов на земле бистов не часто встречали, разве что на торгах рабами, где за чистокровку высших платили рубинами – самой ценной валютой этого мира. Неприязнь между любимыми детьми Творца и чудовищами, слепленными из остатков творения, расцвела пышным цветом в Силурии и аукнулась здесь, на краю света. Если закон и порядок Парящих островов не давал разгореться пламени, то на Мэйтару, месте, что не была нанесена ни на одну официальную карту, элвинги старались не появляться.

Эше повезло – от элвинг ей достались лишь уши, да и те росли под другим углом. А вот в коротких прядях бледно-лиловых волос, смуглой коже необычного, слегка фиолетового цвета, угловатой фигуре да хмуром взгляде никому бы и в голову не пришло роднить её с нобилями Силурии.

План трёх «по» удался на славу. Эша проснулась в отличном настроении и с очередным приступом голода. Накинув плащ и надвинув капюшон на глаза, она отправилась к торговому кварту. Неприметные чёрные одежды всё ещё позволяли оставаться неузнанной. Но даже самые незначительные попытки общения, контакты, привычки и связи подводили к опасной черте. А после того, как Клыкарь – напарник и друг – оставил Мэйтару, пустившись в странствие по Архипелагу, Эше самой приходилось искать заказы и сбывать найденные в руинах артефакты. Она знала, что день, когда придётся оставить пески и вновь пуститься в путь, совсем рядом. Но куда было идти? Она и так уже дошла до самого края света, без возможности повернуть обратно.

Удачно продав находки из руин, Эша завернула к банку, с прискорбием обнаружила в хранилище последние два рубиновых кристалла и скромную горку монет, вздохнула и, прежде чем вновь отправиться на поиски работы, решила подкрепиться и проведать старого знакомого.

Фруктово-овощные развалы ощущались задолго до того, как появлялись в поле зрения: аромат экзотических плодов, мятная свежесть холодного утреннего чая, терпкие нотки лимры дразнили нос раньше, чем глаз мог увидеть пёструю радугу прилавков.

– Пусть лучи не сожгут тебя, Вэл[3] Стурион, – поприветствовала элвинг торговца.

– Пусть пустыня хранит твой след, Вэлла Ашри, – ответил пожилой, но ещё крепкий бист с завидными витыми рогами.

Остановившись у корзины с яблоками, Эша взяла одно: идеальное, цвета имперского кровавого янтаря. У Стуриона весь товар был отменного качества. И в самый ранний час, благодаря стараниям нанятых мальчишек, прилавки ломились от тщательно вымытых и отобранных овощей и фруктов. А всё, что имело изъян, стояло в коробах рядом: для тех, кто не мог купить себе лучшее. Эша знала, что сам Стурион, прежде чем стать уважаемым торговцем, познал немало лишений. Были в его жизни и голод, и бедность, и что-то похуже, о чём он не любил рассказывать. Поднявшись, встав крепко на ноги и открыв лавку в плодовом кварте, он всегда помнил о том, что хорошие дни легко могут испариться, как капля воды в пустыне, исчезнуть, даже не коснувшись пылающего песка.

Эша с грустью взглянула на чёрные камни мостовой, белые мраморные колонны, арки и многочисленные мостики и пролёты. Ей будет не хватать этого гадкого города, шуточек продавца фруктов, пения девчушки-аллати из дома напротив, весёлых турниров в кабаке «Разбитая Гавань», боя Великого Хронографа…

– Птичка Вóрона… – услышала она шёпот за спиной. – Пепельная Ашвинг…

В глазах элвинг вспыхнул огонёк, пальцы сомкнулись, и плод треснул, брызнув соком. Не оборачиваясь, она услышала быстрые удаляющиеся шаги.

– Экая напасть эти фрукты, – сочувственно покачал головой Стурион, протягивая платок. – Так сложно угадать время, чтоб не сорвать зелёными и не передержать.

– Ваша правда, Вэл Стурион, – ответила Эша, вытирая руку. – Время сложно обуздать…

– …остаётся лишь подружиться с ним, – закончил излюбленное изречение горожан торговец.

Дальше по улице шумели дети. Эша бросила беглый взгляд: возле доски объявлений несколько парнишек постарше гоготали над более мелким товарищем. Сила и слабость. Слабые в этом городе не имели шансов. И с ранних лет приходилось отвоёвывать своё право жить. Под палящим солнцем Аббарра каждый делал это по-своему: с помощью ума, ловкости, таланта, красоты, мышц или влиятельных покровителей.

Расплатившись с торговцем, Эша подошла к доске объявлений. Работа её сегодня не интересовала, внимание привлекло совсем иное – афиша Великой Арены. Рука в чёрной перчатке потянулась к листку и, сорвав, смяла. Глаза сверкнули лиловым огнём.

Двое телохранителей преградили путь хрупкому путнику в чёрном капюшоне, скрывающем лицо. Но стоило ему назвать имя, как два каменных биста, переглянувшись, расступились, опустив секиры.

Эша подошла к заваленному бумагами столу первого устроителя Великой Арены – грузному низкорослому бисту с сияющей лысиной и двумя рожками, чей недостаточный размер должна была компенсировать тонкая золотая роспись. Тхарод – один из самых беспринципных обитателей Пустынного города.

Всё золото его рогов было нажито на пороках, страстях и сделках на крови. Вот и сейчас он принимал ставки на предстоящий бой. Эша втиснулась перед первым в очереди, вызвав протесты присутствующих, и кинула на стол мятый листок.

– Я покупаю этого, Тхарод, – элвинг специально опустила принятое в пустыне вежливое обращение «вэл», так как единственным, что она испытывала к устроителю, было презрение.

Два каменных биста-телохранителя сделали шаг вперёд, чтобы выставить нахалку прочь, но Тхарод жестом остановил их. Казалось, он не был удивлён приходу элвинг, или же старался тщательно это скрыть. А может, крутившийся за спиной Тхарода служка уже нашептал ему о ней. Пухлые пальцы с длинными золотыми когтями расправили бумажку. Клыки обнажились в мерзкой улыбке.

– Птичка летит к птичке, – заклокотал Тхарод, довольный своей шуткой.

На афише, сорванной с доски, был нарисован кайрин – грифон, крылатый зверь с когтистыми лапами и клыкастым клювом. Витая надпись сулила небывалое зрелище: бой на Великой Арене «до последней песчинки» – проще говоря, до последнего бойца.

Эша молчала. Зрачки-крестики сузились, практически превратившись в точку.

– А ты гораздо симпатичнее и моложе, чем о тебе говорят, Ашвинг. Или тебе больше нравится Белая Длань Дракона?

Бист облизнулся. Элвинг лишь приподняла бровь. Она научилась скрывать эмоции, тем более в делах с торговцами Аббарра, где первое правило гласило: проявленный при торгах интерес к предмету покупки может вылиться в немалые дополнительные расходы.

Нагнувшись к Тхароду, элвинг опустила руку в карман, улыбнувшись тому, как напряглись каменные лица телохранителей за его спиной. Вот и пригодятся взятые в банке монеты и камни. И именно за ними она полезла, а вот ножи висели на бедре, на поясе, были заткнуты в сапог… Одним словом, волноваться истуканам пока было не о чем.