Локдаун с папочкой Харрисоном (ЛП) - Вест Джейд

— Моя девочка! — произносит он, и стоит мне встать на ноги, ощущение бабочек в животе лишь усиливается.

Я отмахиваюсь от этого и надеваю свои сандалии. Я следую за ним в сад и слушаю его указания: какие семена и куда сажать. Я заставляю себя думать, что это нормально. Все абсолютно нормально, как и должно быть.

И нет ничего странного в том, что я думаю о Харрисоне, как и в том, что он думает обо мне. Просто потому, что мы заперты вместе в одном месте из-за того, что мой парень — пардон, бывший парень — был таким идиотом и оставил меня здесь. Как только ситуация разрешится, Харрисон спровадит меня со вздохом облегчения и никогда больше не увидит. Скорее всего он с нетерпением ждет того часа, когда останется один. Мужчина за сорок хочет смотреть порно на своем большом телевизоре со своим членом каждую ночь. Я не знаю. Понятия не имею, чем развлекается Харрисон, когда меня нет рядом.

Я копаюсь в горшках и сажаю семена по своим местам. Солнце ярко сияет и даже кот Джордж гуляет с нами и растекается пятном по лужайке.

Я игнорирую Харрисона и его мускулистое тело, а он не обращает внимания на меня. Я уверена, что не обращает. Уверена, что он не смотрит на меня, в то время как мои параноидальные мысли утверждают, что он смотрит. Нет причины, по которой я покрываюсь мурашками от одного его взгляда. Он ни за что не может смотреть на меня так.

Но он смотрит.

Каждый раз, стоит мне проверить это, его взгляд прикован ко мне.

Его улыбка не такая, как обычно. Она какая-то более темная, более напряженная.

Это какое-то безумие, но я чувствую, что предаю Кэлвина просто смотря на его отца. Это безумие, я чувствую, словно предаю все, ведь я рассматривала Кэлвина как человека, с которым займусь сексом, а сейчас меняю его на другого.

Я заканчиваю посадку новой партии семян и возвращаюсь внутрь. Харрисон делает то же самое.

Летним вечером он готовит нам блюдо из салата и мяса. Это классно, сидеть здесь, за обеденным столом, и наслаждаться ужином.

Вечером мы вместе смотрим какое-то дерьмо по телевизору, но я молчу. У меня перехватывает горло каждый раз, когда я пытаюсь говорить.

Я говорю, что устала еще до полуночи и поднимаюсь наверх. Харрисон отмахивается от меня, но остается, смотря унылое дебильное шоу по телеку.

Я все еще не сплю, когда слышу его шаги на лестнице. Гляжу на потолок, слышу, как открывается дверь в ванную комнату и включается душ. Стараюсь не представлять, как вода стекает по его обнаженному телу.

Но тщетно.

Не могу перестать думать о нем, о том, как он стоит под струями воды.

Мои пальцы скользят под одеялом прямо между бедер. Я уже влажная и начинаю двигаться по кругу. Мне так плохо. Я чувствую себя грязной, но не могу остановиться.

Я паникую и убираю руку, когда слышу, что вода выключилась. Мое сердце преступно быстро бьется, хотя я знаю, что он пойдет прямо в свою комнату без единой мысли обо мне.

Но он не следует моим ожиданиям.

Его шаги громко звучат с обратной стороны моей двери, но там они и останавливаются. Я чувствую его прямо в своей комнате. Я чувствую, как он вытирается полотенцем и остается прямо там.

Есть что-то запретное в том, чтобы думать о нем, находящимся по ту сторону двери.

Есть что-то запретное в том, что я до сих пор хочу касаться себя, даже зная, что он там.

Я совсем не ожидаю того, что ручка двери скрипнет.

Я резко вдыхаю, когда луч света падает в мою комнату. Он здесь. Харрисон, стоящий в дверном проеме, одетый лишь в полотенце.

Я притворяюсь спящей, но мои глаза чуть приоткрыты. Мое сердце тяжело бьется в то время, как его шаги становятся все ближе. Я не знаю, что делать.

— Я знаю, что ты не спишь, Поппи, — шепчет он. Он ближе, чем я думала. Он стоит прямо у моей кровати.

Я молчу и продолжаю держать глаза закрытыми. Но это не останавливает его от того, чтобы подойти ближе. Он откидывает одеяло и я задерживаю дыхание, когда он ложится рядом со мной.

Он обнимает меня своими теплыми руками. Я чувствую его горячее дыхание на своем лице.

— Как насчет небольшого петтинга? — спрашивает он, и я подскакиваю, когда чувствую его твердый член у своего бедра.

Его член внушительных размеров.

Пугающе огромен.

Намного мощнее, чем у Кэлвина.

— Я знаю, что ты тоже думала о том, чтобы поласкать меня, — шепчет он. Я не могу скрыть того, насколько мое дыхание быстрое.

— Мы не должны… — шепчу я в ответ. — Мы не должны делать это, из-за Кэлвина…

Но его это не беспокоит.

Харрисону плевать.

— Кэлвин может свалить на хер, — рычит он. — Парень не заслуживает даже секунды рядом с тобой. Ты стоишь больше, чем будет когда-либо стоить эта распутная сучка Кристи.

Его слова заставляют меня чувствовать тепло. Я не осознавала. Я не могла осознать, насколько сильно меня ранило то, что он выбрал ее, а не меня.

Легкий всхлип, и я чувствую себя такой маленькой в объятьях Харрисона.

— Все хорошо, малышка, — шепчет он. — Я понимаю тебя. Ты можешь выплакать это сейчас.

Но я не хочу плакать.

Его руки такие большие и теплые, когда он прижимает меня ближе. Его твердость пульсирует рядом с моей ногой и я извиваюсь, чтобы почувствовать больше.

Я желаю большего.

Не должна бы, но жажду.

— Чего бы ты хотела, малышка? — спрашивает он. — Расскажи папочке Харрисону, чего хочешь.

Папочка Харрисон.

Никогда не слышала, чтобы он так называл себя.

Никогда не думала о нем в таком русле.

Но ведь это правда.

Он и в самом деле мог стать мне папочкой Харрисоном.

Я не знаю, что говорю до тех пор, пока не произношу это.

Я шепчу:

— Пожалуйста…

И он понимает.

Он просто знает, чего я жажду.

Его пальцы скользят вниз, прямо между моих бедер. Но это отличается от того, как делал Кэлвин. Он не трет судорожно. Не берет меня за руку и не заставляет меня прикоснуться к нему в ответ.

Он такой мягкий. Такой деликатный. И ощущения настолько… правильные…

Так прекрасно…

— Вот так, — выдыхает он. — Дай папочке показать тебе, как это приятно. — Он останавливается. — Я слышал, что Кэлвин пытался удовлетворить тебя, но он просто мальчишка. Мальчишка, который ни черта не умеет.

Харрисон кружит по моему клитору, и я чувствую искры, пронзающие меня до кончиков пальцев ног.

— Позволишь папочке Харрисону сделать тебе приятно? — спрашивает он, и мне не стоит соглашаться.

Я не должна позволять папочке Харрисону сделать мне приятно.

Но позволяю ему.

Я киваю прежде, чем могу заставить себя остановиться. Я извиваюсь все сильнее, как бы ни пыталась сдержать себя.

А потом произношу это.

Просто беру и говорю.

— Пожалуйста, папочка Харрисон… прошу, прикоснись ко мне еще…

ГЛАВА 2

Харрисон

Мой сын − жалкое подобие мужчины. Девушка, что лежит сейчас в постели рядом со мной, − настоящее сокровище. Красавица. Прекрасный цветочек, бутон которого так жаждет, чтобы распуститься.

И я могу дать ей это.

Могу сделать ради нее все, чего не смог мой сын.

Я знаю Кристи Уильямс. Знаю ее с тех пор, как она зависала с Кэлвином в колледже. Она всегда отчаянно нуждалась в нем, ее распутный взгляд всегда блуждал по нему. С ним всегда было просто перепихнуться. Из-за того, что за ним охотилось так много девушек.

Я предполагал, что он будет больше похож на мужчину, если возглавит неделю, посвященную встрече выпускников колледжа, и оставит свою девушку здесь со мной. Я искренне полагал, что это больше поможет ему стать мужчиной, чем времяпровождение с Кристи ради доступного секса.

Я пытался держать себя в руках. Ни при каких обстоятельствах не должен был трогать эту сладкую девочку, которая спит в своей постели в моем доме.

Она слишком юна… ей едва исполнилось восемнадцать.

Так невинна.

Слишком чиста для того, чтобы ею воспользовался такой грязный человек, как я.

Но я не могу остановиться. Не могу перестать желать вкусить ее.