Гадкий индюшонок. Или необыкновенные приключения Носатика - Аше Гарридо

Однако в тот год сэр Мармадьюк М. снова задержался в дальних краях и не появился в усадьбе. Без него решить вопрос о переселении выдающегося молодого индюка было некому. Выросшие индюшата разбрелись по индюшатнику, один Носатик оставался рядом с мамой Клокло. Как примерную наседку ее оставили на племя, и она могла не опасаться несчастливых перемен в своей судьбе. Из курятника лисы похитили нескольких кур, пострадали и утки. В целом же зима прошла скучно.

И вот в один из дней поздней весны в усадьбе поднялся переполох. До птичьего двора донесся слух, что хозяина ждут со дня на день, и с гостями. Пух закружился смерчем… Но вскоре был сметен бесследно ветерком и метлой. После этого на двор пожаловал сам сэр Мармадьюк. Носатик смотрел на него с горячим интересом и восхищением: этот человек побывал далеко за пределами известных ему земель, там, куда не достает взор сквозь щели между досками ограды. Носатик не замечал, что клюв его приоткрывается сильнее и сильнее, и сам он, преисполненный доверчивого и пылкого внимания, приобретает несколько глуповатый вид. Ловкий птичник тем временем подкрался сзади и, ухватив за ногу, поднял его над землей. Перевернувшись и повиснув вниз головой, Носатик выглядел еще комичнее, и двор покатился со смеху. Даже спутник сэра Мармадьюка не преминул высказаться по этому поводу:

– Я читал, что додо были необыкновенно глупы, теперь вынужден поверить в это.

Сэр Мармадьюк М., напротив, встревожился.

– Возьми его аккуратней! – одернул он птичника. – Редчайший экземпляр! Последний живой додо на свете!

Так в один миг Носатик узнал два обескураживающих факта: что он принадлежит к выдающемуся (раз о нем говорят), но несправедливо ославленному роду, и что ему никогда не встретить себе подобных. Попрощаться с приемной матерью ему не дали. Птичник ловко перевернул его, обхватил поперек туловища и понес следом за хозяином, который покинул птичий двор вместе со своим гостем.

– Так вы говорите, что нашли единственное уцелевшее яйцо?

– Да! По моей просьбе капитан отрядил матросов, и они обшарили остров до последней травинки. И это единственное яйцо, которое удалось обнаружить в целом виде.

– Но наверняка оно было несвежим. На что вы надеялись?

– На чудо, друг мой, исключительно на чудо. И вознагражден!

Носатик, и так боготворивший маму Клокло, проникся к ней еще большей любовью: ее животворящему теплу оказалось под силу невозможное! Только благодаря ей он жил, дышал, созерцал окружающий мир во всем его разнообразии и мог чувствовать и осознавать себя как живое разумное существо.

– И что вы намерены делать теперь? – продолжал расспрашивать гость сэра Мармадьюка.

– Я буду наблюдать его день за днем, пока буду здесь, изучу его повадки. Я приглашу художников, чтобы они сделали подробнейшие зарисовки. Я обогащу британскую науку. Затем я сделаю из него чучело и украшу библиотеку.

«Что такое чучело? – задумался Носатик. – Как именно ему предстоит украшать библиотеку, и что она такое? Я был уверен, что меня поселят возле пруда, по соседству с сыном тетушки Мими. Надо будет непременно разведать все заранее. Как много нового я смогу узнать за пределами птичьего двора! Как интересна жизнь!»

Читать Носатик научился сразу на двух языках. В прекрасном саду сэра Мармадьюка были собраны диковинки со всего света, и каждое дерево, каждый куст, каждая былинка имела собственную табличку с надписью на человеческом языке и на латыни. Посетители, специально прибывавшие из Лондона, чтобы осмотреть сад, имели обыкновение зачитывать вслух не только названия растений, но и описание, родственные связи, описание страны происхождения и историю того, как это растение попало в сад сэра Мармадьюка. Богатый материал для пытливого ума! С каждым разом юный Додо запоминал все больше букв, а также сопоставлял значения слов в обоих языках, и таким образом стал одной из просвещеннейших птиц своего времени. Несколько крупных попугаев, живших в просторном вольере, бесспорно, умели говорить на человеческом языке, но не читать. К тому же, у Носатика создалось впечатление, что они не всегда понимают смысл произносимых слов. Иначе они тщательнее выбирали бы темы разговоров при дамах.

Дни был заполнены до предела. С утра Носатик дегустировал различные виды пищи, а сэр Мармадьюк не спускал с него глаз и диктовал секретарю свои наблюдения. Также важной обязанностью было позирование. Целый отряд художников писал его маслом, акварелью, углем и сангиной во всевозможных ракурсах, в движении и статике. Понимая всю лежащую на нем ответственность, Носатик принимал самые изысканные позы, поднимал и вытягивал крылья, шаркал ногами, гнул шею, наклонял голову в разные стороны и сверкал на зрителей своими прекрасными очам. Эти тренировки пригодились ему и в саду, куда он выходил навстречу посетителям и очаровывал их с первого взгляда. Сэр Мармадьюк выписал и журналистов из самых известных газет, чтобы они освещали ход эксперимента по изучению последнего представителя вымершего вида, так что они подыскивали самые точные слова для описания живого экспоната.

Носатик купался в лучах славы и внимания, но все же холод одиночества день за днем проникал в его душу. Он так привык к компании братьев и сестер, и даже когда они покинули их с мамой Клокло – все же он находился всегда рядом с ней, окруженный сутолокой птичьего двора. Обитатели сада сильно отличались от общества, к которому привык Носатик. Павлины были слишком надменны и оттого не склонны к живым беседам, попугаи – слишком вульгарны, да и отгорожены от всего мира решеткой. Сколько ни бродил Носатик вокруг пруда, ему так и не довелось встретить там сына тетушки Мими, а на вопросы о его местонахождении отвечали молчанием не только павлины, но даже и попугаи. Юный Додо подумывал уже о том, чтобы пробраться тайком на птичий двор и, если повезет, остаться там негласно. Его останавливало только чувство морального долга перед тетушкой Мими. Не раз, когда втроем с ней и мамой Клокло они обсуждали перспективы его будущей жизни, тетушка наказывала непременно передать сыну при встрече ее материнское благословение и привет.

Неизвестно, на что оказался бы способен скучающий юноша, если бы не библиотека. Это был целый мир, который юный Додо открыл для себя по чистой случайности. Как-то раз, прогуливаясь вместе с сэром Мармадьюком после завтрака по саду, он увлекся и не отстал от ученого даже когда тот поднялся по ступенькам в дом. Тот же, в свою очередь, был полностью погружен в обдумывание новой статьи, посвященной пищеварению додо. Для написания этого труда необходимо было вскрытие, и сэр Мармадьюк пока только обдумывал статью, откладывая решительные действия на потом, ближе к зиме, когда поток посетителей схлынет, уникальный экспонат будет запечатлен уже во всех ракурсах и опубликован во всех газетах, и в живом состоянии будет исчерпан как тема для светских разговоров и научных статей.

Встретившемуся по дороге лакею сэр Мармадьюк отдал неразборчиво какие-то распоряжения, но последние слова он произнес уже удаляясь и оттого – громче.

– Подайте в библиотеку!

Тут уж Носатик вспомнил, что ему предстоит стать украшением этого загадочного места, и постарался сделаться совсем невидимым. Это было нетрудно: слуги, попадавшиеся им на пути, полагали, что хозяин знает о своем пернатом спутнике, а сэр Мармадьюк был слишком погружен в воображаемый процесс вскрытия. Додо же был одержим страстью к знаниям и настроен решительно. Что такое быть украшением, он уже знал: его неоднократно называли украшением коллекции и украшением сада. Но что такое библиотека? И когда же, наконец, он приступит к выполнению своей миссии там?

Так юный Додо воспламенился духом и пробрался, следуя за ученым, до самой библиотеки. Оставаясь незамеченным, он осторожно осматривался в огромном помещении, разглядывал уставленные непонятными штуками насесты и дивился устройству человеческого дома изнутри. Сэр Мармадьюк удобно сидел в кресле с рюмкой шерри и книгой, в библиотеке стояла тишина, нарушаемая только шелестом страниц. Носатик ступал неслышно, изо всех сил сдерживая желание восклицать. Он разглядел знакомые очертания букв на корешках книг и, сопоставив этот факт с тем, что сэр Мармадьюк внимательно вглядывается во внутренности одной из них, догадался, что в них содержатся знания. Сильнейшее возбуждение охватило его. За недели, проведенные в саду среди пояснительных табличек, он пристрастился к чтению и перечитал их все уже давно, а самые интересные – и не по одному разу. Здесь же… Он предчувствовал: здесь целый мир хранится в тесных тайниках из сафьяна и коленкора. От восторга у Носатика закружилась голова.