Кости земные - Урсула Ле Гуин

— Я там уже побывал.

Далсе оглядел его еще раз. Ни плаща, ни посоха.

— Не пошло дело? Выгнали? Или сам сбежал?

Мальчик трижды помотал головой. Потом закрыл глаза, плотно сжав веки; губы у него и так уже были плотно сжаты. Так он и стоял, весь сжавшись, напряженный, воплощенное страдание. Наконец набрал в грудь воздуху и посмотрел волшебнику прямо в глаза.

— Мое место и наставник мой здесь, на Гонте, — все так же едва слышно прошелестел он. — Имя его — Гелет.

Услышав это, волшебник, чье истинное имя было Гелет, замер, вперив взгляд в пришельца, пока тот не опустил глаза.

Далсе молча принялся искать, нащупывать подлинное имя мальчика и разобрал вот что: еловую шишку и руну Сомкнутые Уста. Он поднатужился еще, и тогда в голове у него прозвучало некое имя, но вслух его Далсе не произнес.

— Устал я, понимаешь, учить, и болтать тоже устал, — сказал он. — Мне нужно молчание. Тебе этого довольно?

Мальчик кивнул.

— Тогда и будешь Молчуном, — определил волшебник. — Спать будешь вон в том закуте под западным окном. Соломенный тюфяк возьмешь в сарае. Он старый, так проветри как следует, прежде чем стелить. И блох мне не нанеси.

С этими словами Далсе отвернулся и двинулся к Круче, сердясь и на мальчишку — за то, что явился, и на себя — за то, что согласился. Сердце у него колотилось, но не от гнева. Волшебник размашисто шагал все вперед да вперед — тогда он еще мог ходить быстро. В левый бок его, как всегда, толкал свежий морской ветер и пригревало раннее солнце, что выглянуло из-за склона горы и сверкало над морем. На ходу Далсе размышлял о могучих чародеях с острова Рок, ученых искусниках, разбиравшихся во всех тонкостях и тайнах магии. «Видать, для них он оказался крепким орешком! — подумал он. — Как бы и мне зубы не пообломать!» И Далсе улыбнулся. Нрава он был мирного, но чуток опасности — это неплохо, приятно будоражит кровь.

Остановившись, он ощутил под ногами землю, грязь. Волшебник, как всегда, был босиком. В бытность свою учеником на острове Рок он носил башмаки, но потом, как только вернулся на Гонт, в родной Ре-Альби, получив посох мага, так сразу сбросил их и больше не обувался. Волшебник стоял неподвижно. Подошвы холодил камень и пыль: под ногами у него была тропинка, что шла по вершине скалы, а ниже — другие скалы, а еще ниже, во тьме, незримые корни острова Гонт. Там, во тьме, под толщей вод, все острова соединялись в одно целое. Именно так, если верить словам учителя Ардо. То же самое говорили и наставники на острове Рок. Но Гонт был его островом, и камни были его, и грязь тоже. В них уходила корнями его магия. «Мое место и наставник мой на Гонте», — сказал мальчик, но корни уходили гораздо глубже. «Вот этому, пожалуй, я могу его научить, — подумал Далсе, — тому, что лежит глубже наставничества». Он и сам выучился этому задолго до отбытия в школу волшебников на Рок.

А мальчишке нужен посох. И что это Неммерль позволил ему уехать без посоха, ровно какому ученику или завалящему колдуну? Не дело. Негоже такой силе блуждать болотным огоньком. Ей нужна узда. Ей нужно орудие.

Далсе вспомнил, что его собственный учитель обходился без посоха, и тут же сообразил: «Мальчишка-то хочет получить посох от меня». Посох гонтийского дуба из рук гонтийского волшебника. Ну что ж, пускай заработает, тогда слажу ему посох. Если будет держать язык за зубами. И еще оставлю ему в наследство мои волшебные книги. Если он сумеет вычистить курятник и разберется в глоссариях Данемера… и будет держать язык за зубами.

Новый ученик волшебника вычистил курятник и выполол сорняки на грядках, разобрался в глоссариях Данемера и выучил назубок Энладские тайнописи. И держал язык за зубами. Он не разговаривал. Он слушал. Слушал то, что Далсе говорил, и подчас то, что Далсе думал. Он делал все, что хотел Далсе, и даже то, о чем учитель еще не успел подумать. Дарование Молчуна значительно превышало возможности Далсе как наставника, и все же парень был прав, что явился учиться в Ре-Альби, и оба — ученик и учитель — знали это.

За те годы Далсе не раз думал об отцах и детях. Когда-то он крепко поссорился с собственным отцом, простым ведуном-предсказателем, а все потому, что Далсе выбрал себе в учителя Ардо. Отец тогда закричал: мол, кто ходит в учениках у Ардо, тот мне не сын, и всю жизнь копил горькую обиду, и так и умер, не простив Далсе.

Далсе случалось видеть, как молодые мужики рыдают от радости, когда у них нарождаются сыновья. Видел он также, как бедняки платят ведунам все, что заработают за год, лишь бы получить обещание, что сынок родится здоровым и крепким. А еще как-то видел Далсе богача, который погладил по головенке своего первенца в золоченой колыбельке и прошептал: «Вот мое бессмертие!» Но Далсе навидался и другого — как отцы колотят сыновей, унижают, клянут, обижают, мучат, а все потому, что видят в них собственную смерть и ненавидят их за это. И еще видел Далсе, как в ответ глаза сыновей загораются ненавистью, злобой, безжалостным презрением. Насмотревшись этого, Далсе понимал, почему никогда не пытался примириться с отцом.

Как-то волшебник видел отца и сына, крестьян, пахавших поле от зари до зари, все молча, без единого слова. Старик вел слепого вола, а его сын, сам уже мужик в возрасте, налегал на железный плуг, все молча, без единого слова. На закате, когда оба направились домой, отец на мгновение положил руку на плечо сына.

Волшебник запомнил это навсегда, помнил и теперь, когда долгими зимними вечерами сидел у очага и смотрел на смуглое лицо Молчуна, склоненного над волшебной книгой или штопаньем рубахи. Глаза опущены, губы сжаты, душа насторожена.

«Если волшебнику повезет, то раз в жизни он встречает достойного собеседника, того, с кем сможет поговорить» — так сказал Неммерль молодому Далсе за день-два до его отъезда с Рока, за год-два до того, как самого Неммерля избрали Верховным магом. До этого Неммерль был Мастером-путеводителем, самым добрым из всех, у кого Далсе учился на Роке. «Если бы ты остался, Гелет, нам было бы о чем поговорить», — добавил Неммерль.

Далсе тогда аж онемел от растерянности. Потом, запинаясь, чувствуя себя неблагодарной и упрямой скотиной, выдавил:

— Учитель, я бы остался, да служба моя на Гонте. Жаль, что не тут, не с вами…

— Редкий дар — точно знать, где тебе надлежит быть, и знать это раньше, чем побываешь везде, куда тебе не надо. Что ж, не забывай нас, присылай мне учеников. Року нужны волшебники с Гонта, нужен приток гонтийской магии. Думается мне, мы кое-что упускаем, то, что стоит знать…

С тех пор Далсе послал в школу на остров Рок трех-четырех учеников, славных парнишек, каждого со своим особым талантом; но тот, которого ждал Неммерль, отправился на Рок и покинул его по собственной воле, и какого мнения были мастера о Молчуне, Далсе не знал. А Молчун, ясное дело, не рассказывал. Понятно было, что он успел за два-три года усвоить все то, на что у других уходило лет шесть-семь и что кое-кому не давалось вообще. Но для Молчуна эти знания были лишь фундаментом, основой.