Государственный преступник - Евгений Сухов

— Ладно, пошли дальше.

Студенты из пятого купе были на месте и спали так крепко, что их бы не разбудил и револьверный выстрел. Впрочем, это объяснялось просто: все они были пьяны, и бутылок семь малаги валялось прямо на коврике под столом. А дальше находилось купе с покойником.

— Ну, что нам делать, ваше благородие? — спросил Степан, заглядывая в глаза Артемию Платоновичу. — Он, покойник-то этот, сам помер или ему помог кто?

— Может, сам, а может, и помогли. Кто-то ведь был в его купе и взял его вещи… Одно я знаю точно: надо звать доктора и пристава.

— Понял, — кивнул обер-кондуктор и обернулся к Федору. — Слышал, что сказали их благородие? Дуй к смотрителю, пусть ведет сюда доктора и пристава. Ну, или кого найдут.

— Вы что, думаете, это Крохов вещи у покойника спер? — спросил Аристова Степан, когда кондуктор покинул вагон.

— А вы его давно знаете? — не счел нужным отвечать Артемий Платонович.

— С полгода будет. Мужик он семейный, ни в чем таком замечен не был…

— А где он живет?

— В Нижнем. Вы все-таки думаете, что это убийство?

— Не знаю. Надо установить личность умершего. И тут кто-то сильно постарался, чтобы этого не допустить.

— Ну, уж это никак не Федор, — уверенно сказал Степан. — Ему до таких тонкостев просто не додуматься.

— Может быть, — раздумчиво ответил Артемий Платонович. — А может, он был орудием в чьих-то опытных руках.

— Так, что здесь происходит? — послышался дребезжащий голос, и к открытым дверям купе подошли сморщенный старичок с орденом Владимира в петлице и станционный смотритель. — Почему задерживается поезд?

— Я же вам говорил, — заметил ему сзади смотритель, на что старичок никак не среагировал.

— Что происходит, я спрашиваю?

— Человек умер, — громко ответил Аристов.

— Ась?

— Человек умер! — крикнул ему в самое ухо Артемий Платонович, догадавшись, что старичок крепко туг на ухо.

— Кто таков?

— Неизвестно. При нем не обнаружено никаких документов.

— Я спрашиваю, вы кто такой?

— Отставной штабс-ротмистр Аристов.

— Ась?

— Я — Аристов, отставной штабс-ротмистр, — заорал на весь вагон Артемий Платонович. — Следую до Нижнего Новгорода из Москвы.

— Чего так орать, слышу я… Непременный заседатель Земского суда коллежский секретарь Коробко Иван Логинович, — представился старичок. — Что случилось?

— В этом вагоне человек умер, — прокричал Аристов.

— Кто?

— Личность установить не удалось. Его документы и личные вещи отсутствуют. Думаю, что их похитили.

— Вот как? — произнес старичок. — И что вы намерены предпринять?

— Я? — удивился Аристов. — Я рассчитывал, что надо сообщить исправнику, чтобы тот провел предварительное дознание.

— Исправник в Нижнем Новгороде.

— Ну, тогда становому приставу.

— Квартира станового в Володарах, — снова парировал старичок. — А здесь, в Ротозееве, никого нет.

— А вы? — вполне резонно полюбопытствовал Артемий Платонович.

— А у меня нет полномочий проводить дознание, — ласково улыбнулся старичок.

— Так что же, выходит, покойника в Нижний везти? — догадался Аристов, к чему клонит старичок.

— А вот это правильно, — улыбнулся владимирский кавалер. — Будет лучше всего, ежели вы немедленно последуете дальше, чтобы полиция Нижнего Новгорода как можно скорее могла приняться за розыски преступников.

— Вас понял, — хмыкнул отставной штабс-ротмистр. — С глаз долой, из сердца вон.

— Чего, сударь?

— Я говорю: вы очень рассудительны и мудры, господин Коробко.

— Благодарю вас, — ухмыльнулся старичок. — Засим позвольте откланяться и отбыть, так сказать, в свои палестины. У меня, знаете ли, тут дачка.

Смотритель, проводив непременного заседателя, вернулся в вагон. Но сказать, подпустив строгости в голосе, заготовленную фразу о немедленной отправке поезда, ему не дал высокий крепкий господин с кустистыми бровями, что представился заседателю отставным штабс-ротмистром Аристовым. Ибо он тотчас обрушил на смотрителя шквал вопросов.

— Вы встречали поезд?

— Да, — ответил смотритель.

— Вы видели сошедших с поезда?

— Да.

— Сколько их было?

— Четверо.

— Кто-нибудь из них вам знаком?

— Да. Один из них был земский лекарь господин Погодин.

— У него были с собой вещи?

— Докторский саквояж.

— Хорошо. А остальные?

— Остальные мне неизвестны.

— Их кто-нибудь встречал?

— Только одного. Молодого человека, дворянина, с военной выправкой. Его ждала бричка.

— У него был багаж?

— Два дорожных чемодана.

— Чемодана? Не сумки, не баула?

— Нет. Именно чемодана.

— Благодарю вас. А остальные двое? Они были порознь, вместе?

— Кажется, вместе.

— У них был багаж?

— Да, сумка.

— Такая большая, дорожная, что носят через плечо?

— Нет. Их сумка была похожа на курьерскую.

— Что вы еще можете о них сказать?

— Ну, один выше, другой ниже. Один постарше, другой помоложе.

— И все? — уныло спросил Артемий Платонович.

— Все.

— Что ж, благодарю вас.

— Теперь я могу отправлять поезд?

— Простите, но мы ждем врача. А вот, кажется, и он.

Все посмотрели в конец коридора, по которому шли Крохов, человек с докторским саквояжем в руках и еще одна неизвестная фигура в светлой фетровой шляпе. Откуда взялась сия фигура, никто не знал, но выяснилось это весьма скоро. Человек в шляпе, представившись Арсением Постновым, репортером «Нижегородского листка», тотчас стал всюду совать свой нос и задавать вопросы. Артемий Платонович с репортерской братией был немного знаком, посему держаться с сей фигурой решил аккуратно и осторожно.

Постнов ехал из Владимира третьим классом и проснулся пред самым Ротозеевом. Удивившись столь долгой стоянке поезда на захудалой станции, он решил выяснить, в чем дело, и столкнулся с Кроховым, возвращающимся к поезду вместе с лекарем. Через пару-тройку вопросов, ловко заданных кондуктору, Постнов уже знал, что в желтом вагоне умер пассажир и при нем не было обнаружено никаких документов, удостоверяющих его личность. Нюх газетчика подсказал ему, что из этого события можно будет сварганить захватывающий матерьялец, и он проник в вагон вместе с кондуктором и лекарем.

— Вы врач? — официальным тоном спросил Аристов, когда сия троица подошла к купе.

— Я покуда только земский лекарь, — устало ответил Погодин.

— Вы ехали в этом вагоне?

— Ну конечно.

— Вы не знаете, кто этот господин? — указав на покойника, спросил Артемий Платонович.

— Нет, не знаю. Кажется, он сел на поезд в Володарах.

— Почему вы так думаете? — быстро спросил его Аристов.

— Когда была остановка в Володарах, кто-то прошел мимо моего купе, задев, очевидно, своим багажом мою дверь. А потом послышался звук открываемой двери.

— Это я ему открыл дверь, — встрял Крохов.

— И больше вы ничего не слышали? Никто не ходил по вагону, не открывал дверей?

— Трудно сказать, я как-то не прислушивался, — пожал лекарь плечами. — Кажется, незадолго до того, как кондуктор объявил о прибытии поезда в Ротозеево, послышался какой-то неясный шум. Но что это было, я не могу сказать наверное.

— Благодарю вас, — задумчиво кивнул отставной штабс-ротмистр. — Кондуктор, верно, поставил вас в известность, зачем вы нам понадобились?

— Да, осмотреть труп.

— Тогда прошу вас.

— Простите, но вы, похоже, ведете настоящее дознание, — обратился к Аристову репортер, когда лекарь прошел в купе. — Разве этот пассажир не просто умер?

— Так всегда положено делать, когда обнаруживается мертвое тело, — нехотя ответил Артемий Платонович.

— Но вы ведь не полицейский, нет?

— Нет. Меня просто попросили помочь.

— А вы не могли бы назвать себя? — продолжал допытываться Постнов.

— Не вижу в этом необходимости, — не очень дружелюбно ответил Аристов.

— Вы меня интригуете, — с большим любопытством посмотрел на Артемия Платоновича репортер. — Я ведь все равно узнаю.

— Не сомневаюсь, — вздохнул отставной штабс-ротмистр. — Моя фамилия Аристов. Надеюсь, вам этого достаточно?

— Более чем! — с восторгом воскликнул Постнов. — Как же я сам не догадался, что это вы, разгадчик самых запутанных дел, знаменитый частный сыщик! Я столько о вас слышал! Боже мой, сам Артемий Платонович Аристов! Тогда понятно, почему пригласили именно вас. Выходит, человек в купе умер не собственной смертью?

— Почему вы так решили? — недовольно спросил Аристов.

— Потому что, если бы пассажир просто умер, зачем тогда нужны вы?

— Вы делаете преждевременные выводы, — заметил репортеру отставной штабс-ротмистр. — Ситуацию может разъяснить только вскрытие.