Последнее дело Даймонда - Питер Лавси

Двадцать минут поисков ничего не дали, если не считать, что мисс Тренчард-Смит вела себя все с большим вызовом, а полицейский констебль становился нервознее. Гарри светил фонарем и с горечью думал об оставленной дома в компании противных кошек Ширли, пока он тут пляшет под дудку взбалмошной старухи. Было почти половина двенадцатого. Ничего себе субботний вечерок! Словно демонстрируя невыполнимость задачи, Гарри нетерпеливо махнул лучом по поверхности воды. И в этот момент мисс Тренчард-Смит словно в отместку сказала:

– Там.

– Где?

– Дайте мне фонарь.

Он послушался и смотрел, как она держит его в вытянутой руке. Луч выхватил нечто белое в озере. Полицейский констебль коротко вздохнул и прошептал:

– Надо же! Вы оказались правы.

Тело застряло в камышах в десяти футах от них – в том месте, где голубовато-зеленые в свете фонаря водяные растения густо сплетались. Это была, без сомнения, женщина. Она лежала лицом вверх, длинные волосы плавали по воде, одна прядь обернулась вокруг шеи, бледная кожа пестрела зелеными семенами. Никаких ран. Седгемур вспомнил картину, которую видел во время школьной экскурсии в Лондон: мертвая, явно утонувшая женщина среди тростника. Полотно произвело на него впечатление. Учитель объяснил, что художник заставлял натурщицу часами лежать в ванне в его студии и однажды забыл заправить лампы, которые подогревали воду. Девушка подхватила простуду, которая если и не убила ее сразу, то, конечно, сократила жизнь.

История была рассказана ученикам как пример излишней верности своему делу. Седгемур стоял перед картиной до тех пор, пока учитель громко не окликнул его из соседнего зала. Прежде мальчик ни разу не видел изображения мертвого тела, а смерть, как известно, завораживает детей. Теперь, взглянув на утопленницу, он понял, насколько идеализировал прерафаэлит образ погибшей. Даже не потому, что живописная утопленница была в одежде. Ее лицо и руки изящно покоились на поверхности воды. Лицо же подлинной утопленницы под тяжестью головы погрузилось под воду. Раздутый живот, наоборот, оказался наверху. Кожа на груди сморщилась, руки отвесно уходили на глубину, и их вообще не было видно.

– Поднимается ветер, – заметила мисс Тренчард-Смит.

– Да, – кивнул Гарри.

– Если вы что-нибудь не предпримите, ее снова отнесет от берега.

Дежурный инспектор полицейского управления Йовила уловил в срочном вызове констебля Седгемура самое важное слово – «голая», что означало объявление тревоги. Если обнаружен труп без одежды в озере, можно сразу исключить несчастный случай или самоубийство.

– Ты говоришь, что трогал ее? Без этого нельзя было обойтись? Хорошо, дружище, оставайся на месте. Никуда ни шагу. Не топчи землю. Трупа больше не касайся. Не кури, не расчесывай волосы – в общем, замри.

Этот приказ Седгемуру пришлось нарушить. Он не решился признаться, что говорит из машины, где по глупости забыл рацию. И теперь рысью припустил обратно к озеру.

Мисс Тренчард-Смит, на удивление спокойная, стояла неподалеку от утопленницы.

– Я выключила ваш фонарь, чтобы сэкономить батарею, – сказала она.

Гарри объявил, что подмога на подходе, и он позаботится, чтобы ее как можно скорее доставили домой.

– Надеюсь, этого не случится, – возразила мисс Тренчард-Смит. – Я хочу помочь.

– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул Седгемур. – Но при всем уважении к вам, Скотленд-Ярд в помощи не нуждается.

– Это вам бы так хотелось, молодой человек.

– Да.

Ее было не остановить. Женщины такого склада когда-то поднимались на гору Маттерхорн в длинных юбках и приковывали себя к ограждениям во время демонстраций.

– Необходимо установить ее личность, – проговорила она. – Я не Шерлок Холмс, но уже могу кое-что сказать. Она была замужем, гордилась своей внешностью, и ей жали туфли. И еще у меня впечатление, что она рыжая. Когда вы ее выловили, мне показалось, будто женщина шатенка. Но присмотревшись, я решила, что ее волосы имели прелестный оттенок конского каштана. Согласны? – Мисс Тренчард-Смит включила фонарь и, любуясь, склонилась над лицом утопленницы, словно то вовсе не было обезображено после долгого пребывания под водой. – Неудивительно, что она их отращивала.

– Не прикасайтесь! – предупредил Седгемур.

Но она уже зажала локон между большим и указательным пальцем.

– Не брезгуйте, попробуйте, какие они приятные на ощупь.

– Дело не в этом. Таковы правила. Нельзя ни до чего дотрагиваться.

Мисс Тренчард-Смит подняла голову и улыбнулась:

– Да будет вам! Вы только что вытащили ее из воды.

– У меня приказ, – упорствовал Гарри. – И советую вам сотрудничать со следствием.

– Ладно. – Она распрямилась и, двигая фонарем, принялась излагать свои выводы: – На левой руке заметна полоса от обручального кольца. Видны следы маникюра и педикюра. Пальцы на ногах сведены судорогой, на пятках покраснение. Она не крестьянка и не феминистка, мой дорогой Ватсон. Так где же ваши коллеги? Им уже пора появиться.

Седгемур ощутил облегчение, заметив вдали проблесковый маячок полицейского автомобиля. И широко взмахнул фонарем у себя над головой.

Через несколько минут их растерянность сменилась деловой активностью, которую молодой констебль видел только в учебных фильмах. «Панда», два больших фургона и микроавтобус выехали к берегу, и из них вышли не меньше дюжины мужчин. Место огородили лентами и осветили дуговыми лампами. Два старших детектива приблизились к трупу, прибыла бригада судмедэкспертов. Фотограф делал снимки, натянули экран. Мисс Тренчард-Смит пригласили в микроавобус и стали задавать вопросы, каким образом она обнаружила труп. Детективы проявили больше интереса к ее зеленым резиновым сапогам, чем к заключениям по поводу личности жертвы. Сапоги сфотографировали и сделали слепки с подошв. Вскоре женщину отвезли обратно к дому констебля Седгемура.

Самого его тоже больше не задерживали. Он дал объяснения, вручил измазанные грязью кроссовки экспертам, дождался, когда их вернут, затем покинул место преступления и отправился домой. Когда вскоре после полуночи Гарри вошел в свой коттедж, мисс Тренчард-Смит со своими кошками находилась еще там. И в половине второго пила какао и предавалась воспоминаниям, как во время войны служила на «Скорой помощи», когда насильственная смерть стала для нее буквально обычным делом. Чего не мог сказать о себе Гарри Седгемур. От какао он отказался и пошел наверх принять таблетки от несварения желудка. В восемь утра ему предстояло выйти на дежурство.

Глава третья

В морге Бристоля на металлической каталке лежало тело. Огромный живот напоминал картину горного пейзажа. А для обладателей богатого воображения навевал мысли о динозавре, притаившемся в доисторическом болоте, если не принимать в расчет возлежащую на вершине мягкую фетровую шляпу из тех, что носили в сороковых годах. На теле был двубортный костюм, со складками в особенно натруженных местах, серый, широкого покроя – в полиции Эйвона и Сомерсета он был хорошо известен как рабочая одежда детектива суперинтенданта Питера Даймонда. Лысая, с пучками седых волос голова покоилась на клеенке, которую он нашел свернутой на одной из полок. Питер ровно дышал.

Его сморило. С тех пор, как на прикроватном столике в его доме в Бэр-Флэт возле Бата вскоре после часа ночи прозвенел телефон, у него не было ни минуты передышки. Когда он прибыл на место преступления на озере Чу-Вэлли и осмотрел тело, местные полицейские уже начали расследование, но требовались решения, которые принять мог только он, Питер Даймонд. Нужно было тронуть струны, доступные лишь обладающему полномочиями человеку. И он тронул не хуже, чем гитарист Сеговия.

Голая утопленница погибла странным образом, и безусловно заслуживала внимания патологоанатома министерства внутренних дел, а не местного полицейского врача, обладающего единственным правом – констатировать наступление смерти. Даймонд позвонил за семьдесят миль в Рединг – домой доктору Джеку Мерлину и изложил факты. В списке министерства внутренних дел значилось не менее тридцати предназначенных для Англии и Уэлса патологоанатомов, и некоторые из них жили ближе к озеру Чу-Вэлли, чем Джек Мерлин. Но Даймонд предпочел его. Опыт научил требовать только самое лучшее. На практике лишь двое или трое патологоанатомов тянули лямку работы во всей Южной Англии, подчас проезжая большие расстояния, чтобы осмотреть место преступления. Мерлин был чрезмерно перегружен – кроме того, что мотался по срочным вызовам, был еще обязан производить в год множество рутинных вскрытий, чтобы таким образом зарабатывать деньги для своего научного судебно-медицинского подразделения. Неудивительно, что, получая очередное приглашение от заинтересованного детектива, он хотел убедиться, что его присутствие необходимо.