Новый русский и американка - Лилия Беляева

Но в ответ на мои внутренние стенания только ровно гремит двигатель или что-то там такое и шелестят волны.

Кстати, двигатель стучит весьма двусмысленно и вызывающе, словно выполняет в прекрасном темпе восхитительную сексуальную работу. А пена за бортом так похожа, так похожа на бурлящую в экстазе сперму... Мне даже стало немного смешно...

Однако как тут посмеешься, если лоно уже горит огнем и пламя бешеного желания сжигает не только груди, но даже уши, тазобедренный сустав? Чуть не плача обернулась в другую сторону - и - вот так удача! - натолкнулась взглядом на настоящего японца в черном костюме, белой рубашке, сверкающих ботинках.

Именно таковы настоящие японцы, как я неоднократно убеждалась, словно только что с фирменного конвейера, - ни лишней складочки, ни пылинки, ни соринки и - белоснежная, сахарная улыбка.

И этот японец словно бы сразу что-то понял про меня. Поклонился и спросил:

- Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

Очаровательно! Своевременно! По-джентльменски! Только так и следует разговаривать с длинноногой красоткой-американкой, за которой стоит великая страна и весь её могучий военный потенциал. И мне, сердобольной по природе, стало так жаль этих молчаливых, сморщенных, путешествующих неизвестно зачем стариков и старушек... Бедные, бедные, хотя среди них наверняка есть весьма богатенькие... Но все равно - бедные, бедные, давно израсходовавшие все соки и эликсиры жизни, ни на что не годные, но на что-то все равно, по инерции, надеющиеся... Особенно потрясли меня их зады почему-то... И не столько зады, сколько отсутствие их у старичков, кое-как завуалированное мешочком брюк... О, ужас! О, печаль! О, отчаяние!

Но всё, абсолютно всё в этом мире дерзает поучать. Мне эти беззадые старички-путешественники и старенькие дамочки с жилисто-дряблыми шеями помогли сформировать основной девиз разгорающегося дня: "Действуй, пока сила и молодость при тебе! Никаких табу! Хоти и смей!"

Не сговариваясь, на каком-то наэлектризованном уроне подсознания мы с японцем спустились и попали в его каюту, и я немедленно приступила к дегустации своего самурайчика, поинтересовавшись предварительно, прикрыв свое интимное место ладошкой и продлевая таким образом неизъяснимый, изумительный, сладко-пресладкий момент предвкушения:

- А вы занимаетесь какой-нибудь борьбой? Я слыхала, есть какая-то специфическая японская борьба, когда человек обязан сначала много-много есть, и когда он станет толстый-претолстый, тяжелый-претяжелый...

- Ах, вы имеете в виду борцов сумо? - в свою очередь спросил самурайчик, придерживая обеими руками свой мужской инструмент, вытянувшийся в мою сторону, как ракета, готовая к старту и слегка подрагивающая от распирающего очаровательного, несколько церемонного нетерпения. - О, это очень престижный вид борьбы! Борцом сумо может стать далеко не каждый, разговорился мой самурайчик. - Я же, конечно, учился борьбе и имею черный пояс каратиста.

- О! - в свою очередь сказала я, заранее веселясь и предчувствуя, как и что будет дальше. - Вы, возможно, покажете мне этот свой черный пояс и некоторые приемы?

- Если захотите... - Воспитанный японец скромно опустил глаза и почтительно наклонил голову с очень черными и очень аккуратно причесанными волосами.

Ночь с японцем? Ну, как вам сказать... Я ведь, конечно, была несколько одурманена кое-какими малосимпатичными сведениями о японцах. Им в некоторых книгах и статьях, прочитанных мною ещё в юности, приписывали совсем особый образ мыслей, повадок, намекали на их природное лукавство, скрытность и даже жестокость. Тем более мне было интересно оказаться с японцем один на один...

И что же? А знаете ли, ничего особенного, хоть он и каратист. Но, в общем, - нормальный мужчина без особых претензий. Хотя очень-очень волевой. Последнее заключение я сделала по одному, но очень яркому факту - как он стал натягивать презерватив на свой основной мускул... кстати, поначалу весьма похожий на вялую морковку довольно неубедительных размеров, и что при этом говорил.

- Джоан! - извинительно обратился он ко мне (я только что специально для него придумала это имя). - Джоан! Я сейчас, сейчас буду готов! Прошу извинить за маленькую задержку.

И принялся возиться с презервативом, хотя до этого мгновения только чуть погладил меня по шее и спине. А я, внутренне смеясь, подумала: "Радость моя! А на что ты собираешься натягивать свою резинку? У тебя, должно быть, ещё и нет того колышка, а так - паштет в оболочке, если не хуже..."

Но, видимо, недаром он был каратистом и научился волевым усилием придавать необходимую крепость отдельным частям своего тела. Когда он обернулся ко мне - у него все стояло во всеоружии и готовности доставить себе и женщине намеченное божественное удовольствие. И я шагнула ему навстречу, как всегда не спуская своих загоревшихся спортивным интересом глаз с его "пистолета", желающего немедленно всадить в меня вескую, горячую пулю.

Сеанс, правда, к сожалению, не затянулся... Мой самурай, видимо, был рассчитан только на блиц-криг. Зато он оказался потрясающе чистоплотным. Все остальные действия с презервативом, переполненным его жидкой, выброшенной в никуда японской субстанцией, он провернул с удивительной аккуратностью. Из-под подушки (и когда только успел засунуть туда!) он тотчас вытащил бумажные салфетки и, отвернувшись он меня, проделал необходимые манипуляции, думаю, в полном соответствии с инструкциями, включая и ту, что рекомендуется медициной в связи со СПИДом. А как долго он плескался в душе! Каким благоуханным вышел после мытья!

Единственное, что несколько смутило меня, - почему он не мне первой предложил вымыться, а сам, первым, решил "очиститься от скверны"? Возможно, в Японии таков общий порядок? И мужчина не должен уступать женщине? Впрочем, и в этом есть нечто волнующее... Не так ли?

Вообще же если на этом свете задавать бесконечные "почему", то можно свихнуться. Ну почему, например, как нам, туристам, рассказывал гид, когда длится и длится засуха, женщины-зулуски зарывают своих детей по шею в землю, потом отходят от них и жутко воют. Несчастные, они верят, что небо разжалобится и пошлет дождь...

Или вот еще: почему индейцы племени итопама, что в Южной Америке, запечатывают глаза, рот и нос умирающего? А это чтоб он жил вечно, и душа его не убежала из тела...

Или: почему в Гвинее существовал обычай каждый год вслед за весенним равноденствием сажать на кол молодую девушку? Почему гвинейцы верили, что такой способ обеспечит им хороший урожай?

Зато мой самурайчик крепенько и нежно обтер меня после душа мягким оранжевым, как солнце, полотенцем, вскипятил кофе и поставил передо мной сиреневое блюдо с золотистым, крупным виноградом и, прежде чем отпить из своей чашечки, - упал передо мной на колени и поцеловал косточку на моей ноге, выступающую с внутренней стороны. Вот ведь какое разнообразие желаний у восточных мужчин?

Да, я забыла описать запах своего невеликого (а оттого не отвечающего поставленным требованиям) самурайчика. У него, признаюсь, очаровательно пахли колени. Ну просто прелесть, что за запах! Ну словно бы это миндаль в цвету и одновременно салат из одуванчиков. Кто хочет, тот меня поймет, как это восхитительно - душистые мужские колени. Пожалуй, я никогда до тех пор не встречала ничего подобного.

Впрочем, привираю. Помню, у рыжего, ясноглазого гиганта-ирландца было нечто подобное. Как ни странно - его колени пахли прелестно, а вот все остальное словно бы болотом и гниющим деревом, на котором успели усесться грибы.

В общем, так или иначе я вполне искренне, сердечно улыбнулась малогабаритному японцу и ушла к себе в каюту, глядя вокруг кротко и умиротворенно, как большая, гибкая красавица-пантера, сытно пообедавшая зеброй. Впереди же меня ждала целая страна Япония! Какое-то неимоверное количество чистопробных японцев на самом натуральном японском ландшафте! К тому же всегда надо быть благодарной моменту. Как-никак, а я свое все равно получила, и мое интимное, веселое, шаловливое местечко чуток угомонилось. А значит - моя гормональная система не только не пострадала, а, напротив укрепилась. А что может быть важнее этого для полноценной женщины? Я просто обязана всегда чувствовать свою женскую "сытость". Ибо - и это проверено опытом тысячелетий - женщина, которая редко по тем или иным причинам вступает с мужчиной в сексуальную схватку, мало-помалу превращается в объект забот гинекологов и психотерапевтов, в дикую ханжу и зануду, а то и в истеричную "общественную деятельницу", которая готова "бороться" и там, и тут, и где её вовсе не ждут.

Нет уж! Я - за справедливость! И за уважение к природе! И если Господь создал мужчину и женщину, - значит, им нельзя подолгу обходиться друг без друга!

...В то утро, помню отчетливо, я позавтракала одним яйцом. И чувствовала себя вполне умиротворенной, возлежа в шезлонге... И думаю, если бы я не ела в то утро яйцо, а, к примеру, жевала бы овсяную кашу, - ничего из ряда вон не произошло бы... Скорее всего - нет.