Аэронавт - Петр Заспа

«Бумаги на всяческие планы и схемы им хватит как минимум на год!» – с пониманием кивнул Смородин.

Неожиданно в коридоре мелькнули две лётные шевретовые куртки и скрылись за дверью, ведущей на перрон. По набитому картами портфелю Миша безошибочно определил штурмана. А рядом с ним должен быть командир.

«Идут подписывать документы на перелёт! – смекнул Смородин. – Значит, скоро вылет!»

– Парни! Можно вас на секунду? – бросился следом Миша. – Подождите, я свой!

Молодой майор удивлённо обернулся и, окинув подозрительным взглядом гражданский наряд Смородина, нехотя произнёс:

– Я вас слушаю.

– Мне бы с вами! Из отпуска опаздываю! Вы моя последняя надежда. Если опоздаю, сами знаете, что со мной будет. Я свой, не сомневайтесь. На Севере летаю!

– А у тебя документы есть, «свой»?

– Конечно!

Миша проворно выудил из внутреннего кармана удостоверение личности офицера и протянул майору. Мимолётом взглянув на номер части и фамилию, майор остановил взгляд на выглянувшей между страниц фотографии. На ней в лётном кожаном комбинезоне и белом гермошлеме Смородин позировал в обнимку с другом на фоне самолёта Як-38.

– Вертикальщик, что ли? – тут же смягчился командир, опознав палубный штурмовик.

– Он самый! – заулыбался Миша, почувствовав надежду уже сегодня добраться домой.

– Да-а… – с пониманием дела протянул майор. – Всегда удивлялся, как вы умудряетесь летать на этих свистках?

– Да как-то получается. Ну так как? Возьмёшь?

– Не могу! У меня народу уже за полсотни! А груза – боюсь даже посчитать, сколько тонн!

– Да со мной много не прибавится! – дрогнувшим голосом взмолился Миша. – А из вещей только сумка.

Майор виновато потупил взгляд, но лётная солидарность требовала сказать «да» даже в нарушение требований документов, и, недолго думая, он решился:

– Ладно! Допишу тебя в полётный лист. Подожди в сторонке, а как все сядут, забейся в хвостовой отсек, чтобы никто не видел.

Двигатели с низкого воя перешли на надрывный свист. Отпущенный с тормозов самолёт вздрогнул и, набирая скорость, помчался по взлётно-посадочной полосе. Мелькавших плит аэродрома Смородин не видел, да это ему и не нужно было. Пусть в иллюминаторы такой экзотикой любуются моряки-тихоокеанцы, а он уже насмотрелся. Расположившись между ящиками в тёмном грузовом отсеке, Миша снял куртку, положил под голову и приготовился вздремнуть, как вдруг уже оторвавшийся от земли самолёт неожиданно просел, и сумка, лежавшая у ног, взлетела к потолку. Желудок подпрыгнул к горлу, Смородин взмахнул руками, ища точку опоры, но всё вокруг пришло в движение и смешалось с жутким криком из пассажирского салона. Страшная сила завертела Мишу, вдавила в переборку, а дальше на глаза навалилась темнота, и показалось, что сами небеса рухнули на его плечи и безжалостно размазывают по заклёпкам и дюралевому полу.

Показав пропуск и пройдя за плотное кольцо оцепления солдат, уже немолодой полковник с седыми короткими висками разыскал глазами одного из экспертов и, отведя в сторону, тихо спросил:

– Что скажешь, Андрюша?

– Товарищ председатель комиссии! – вытянулся по стойке «смирно» совсем ещё юный капитан. – Пока работаем! Делать выводы рано.

– Да ладно тебе, – небрежно махнул рукой полковник. – Что ты на меня стойку делаешь, как легавая на ворону? Я же тебя неофициально спрашиваю. Что сам думаешь?

– Пожара, как обычно, не было, – грустно вздохнул капитан и, опустив плечи, махнул на разбросанные вдоль поля обломки самолёта. – Всё налицо и ясно даже без прослушивания самописцев и регистраторов. Дело несложное.

– Может, и несложное, да очень, Андрей, оно громкое. Все результаты катастрофы объявлены секретными. Правительственная комиссия уже из Москвы вылетела. Где это видано, чтобы за раз столько командного состава сгинуло. У нас за всю Отечественную войну четыре адмирала погибло. А тут сразу шестнадцать. Так, говоришь, тебе всё ясно?

– Товарищ полковник, за всю мою практику это самый простой случай. Самолёт не горел. Скорость ещё невысокая была. Да и высоту они всего восемьдесят метров успели набрать. Так… разрушился всего на несколько фрагментов. Тела тоже не изуродованы. Даже без медиков я вам назову причину гибели – в основном в таких случаях от удара происходит обрыв внутренних органов. И ещё не глядя на диаграммы самописцев, я вам уверенно скажу, что налицо грубое нарушение центровки самолёта. Командующий сел в середине салона, и никто не посмел занять место впереди него. Все разместились в задних креслах. Ещё собрался очень большой багаж, и его затолкали в задний грузовой отсек.

– Бардак… – прошипел сквозь зубы полковник. – И куда смотрел командир экипажа?

– Вы же знаете, как у нас обычно бывает, – пожал плечами капитан. – Молодой ещё был. Разве такой позволит себе сделать замечание адмиралу? Понадеялся на авось.

– Да… адмиралов у нас жизни не учат. Ну ты, Андрей, смотри, к делу отнесись со всей серьёзностью! Акты составляй, чтобы ни одной помарки! Сам понимаешь, кто их читать будет!

– Товарищ полковник, я всё понимаю, потому и хотел вам кое о чём сказать с глазу на глаз!

Полковник удивлённо вздёрнул бровь и, перейдя на шёпот, произнёс:

– Говори.

– У меня не хватает одного человека.

– То есть как не хватает?

– В полётном листе есть, а найти не можем.

– А… – Полковник облегчённо выдохнул и похлопал капитана по плечу. – Ну это понятно – опоздал. Бывает. Ангел-хранитель, значит, у него шустрый оказался.

– В том-то и дело, что не опоздал. Мы его куртку с документами и сумку нашли. А самого нет. Морской лётчик с Северного флота как-то к ним затесался. Сами ведь говорите, что всё должно сходиться до мелочей. А это далеко не мелочь. Должен быть человек, а его нет! Вот и ломаю голову, куда он мог подеваться?

Глава первая

Шпион конфедерации

Распахнув тяжёлые ставни с тёмными витражными стёклами, аншеф тайной инквизиции впустил в зал утренний воздух и, выглянув во двор крепости, заметил стоявшему рядом с заваленным документами столом аббату Симеону:

– Ваша святость, я смотрю, ваши монахи зря времени не теряли! Ещё вчера вечером Толстой Берты на площади не было?

– Угу… – не отвлекаясь от перекладываемых из стопки в стопку тонких папок, кивнул святой отец. – Сегодня у нас много работы. Сами понимаете, господа, праздник Святого Влада предполагает бессонную ночь. Не только монахи, но и я не сомкнул глаз.

Аншеф Станислав перекинулся понимающим взглядом с генералом инфантерии Казимиром и улыбнулся одними уголками рта.