Пилигрим. Кентарх - Калбазов Константин

– То есть я могу оказаться и в женском теле?

– Нет, с женским телом у вас будет несовместимость. А вот что касается возраста… От младенца до старца.

– И в находящегося на смертном одре в том числе?

– Только если клиническая смерть его окажется насильственной, а не результатом угасания изношенного тела. Не спрашивайте, как нам удалось до всего этого дойти. Все равно не поймете.

– Получается, по факту вы убиваете прежнюю личность, подменяя ее мною?

– Ничего подобного. В мозг, не готовый к восприятию новой матрицы, подселить сознание невозможно. Грубо говоря, клиническая смерть длится до шести минут. После этого начинаются необратимые процессы. Порой получается реанимировать человека и позже этого срока. Но в этом случае в мозге происходит ряд изменений.

– Человек превращается в идиота?

– Почитайте на досуге. В любом случае там, куда мы вас планируем отправить, это приговор. Подселение же новой матрицы фактически реанимирует мозг и подстегивает регенерационные процессы. Эффект кратковременный. Но позволяет реципиенту справиться с недугом.

– И как осуществляется переброс?

– Мы вводим вас в кому и подключаем к единому информационному полю Земли, ЕИПЗ. После чего осуществляем поиск реципиента и перенос сознания. Далее начинаем получать данные прямиком от вашего мозга посредством все того же поля.

– И в чем суть вашей работы?

– Это пока наша единственная возможность подключения к ЕИПЗ. Первый шаг в познании его сути и последующего использования. Пока нам не обойтись без проводника. Но мы надеемся, что впоследствии получится подключаться к нему напрямую.

– И в чем мой интерес?

– Мне казалось это очевидно. Мы намерены отправить вас очень далеко. Сутки здесь, два с половиной года там. За месяц нахождения в коме вы успеете прожить целую жизнь. Доктора дают вам не более четырех месяцев. Это как минимум четыре полноценные жизни. Да, в непривычных условиях. Но не прикованным к постели с осознанием того, что ваше время уходит.

– Вы сказали «как минимум»?

– Ну, жизнь – штука вообще непредсказуемая. А в те далекие времена так и подавно. Реципиент может погибнуть, а сознание вернется обратно в ваше тело. И тогда мы отправим вас вновь.

– Понятно.

– От себя могу добавить, что мы заинтересованы в том, чтобы вы протянули как можно дольше. Вы только второй человек с подобными способностями, а потому ваша ценность для проекта неоценима. Так что вы будете под наблюдением отличных специалистов, с самыми лучшими лекарственными препаратами.

– Вы хотели сказать, моя бесчувственная тушка.

– А какая разница, если ваше сознание будет в другом теле. Кроме того, за участие в этой научной программе вам будет выплачиваться вознаграждение. Сколько составлял ваш средний ежемесячный заработок?

– У меня свое дело. И с моим уходом ничего не изменится. Жена справится и сама.

– И тем не менее мы готовы выплачивать вашей супруге ваш среднемесячный заработок. Это правительственная программа, так что с финансированием все в порядке.

– Правительственная? То есть отказаться я не могу, – не спрашивая, а утверждая, произнес Романов.

– С чего это вы взяли? Вы будете в коме здесь, но в полном сознании там, а потому заставить вас попросту нереально. Захотите и сможете саботировать эксперимент. Так что нам остается только договариваться с вами.

– А если я запрошу слишком много?

– Ваш случай редкий. Но как я уже сказал, не единственный. Не желаете воспользоваться шансом? Это ваше решение.

– А как же секретность?

– Можете прямо сейчас раструбить о нашем разговоре на весь свет. Даже не надейтесь, что будете оригинальны. Сделайте запрос в интернете, и вы сильно удивитесь, сколько там разных придурков. Одни имеют непосредственную связь с внеземным разумом. Другие являются посланниками бога на Земле. И несть им числа. Просто пополните ряды идиотов, только и всего.

– Я подумаю.

– Подумайте, конечно, – поднимаясь со стула, произнес Щербаков. – Вот моя визитка. Звоните.

Макар Ефимович вышел из палаты и направился к кабинету заведующего отделением. Зарокин сидел за своим столом с зажатой между пальцами дымящейся сигаретой. Пепельница перед ним была уже полной. Нервничает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да оно и понятно. Нахождение в кабинете с виду непримечательного мужчины лет тридцати не могло добавить ему настроения. Куратор проекта от ФСБ умел быть убедительным. А еще мастерски проворачивать замысловатые многоходовки. Правительство крайне заинтересовано в проекте Щербакова. Пока решительно непонятно, как это можно использовать на практике. Но сам факт подключения к ЕИПЗ уже достаточно серьезное событие, и оставить его без особого внимания попросту невозможно.

– Что клиент? – поинтересовался офицер.

– Все нормально, Сережа. Никуда он не денется. Григорий Иванович, большое спасибо, вы великолепно справились со своей задачей.

– Великолепно, – дернул щекой врач. – Здорового человека выдать за умирающего – это, по-вашему…

– Григорий Иванович, не стоит себя накручивать, – покачав головой, оборвал его фээсбэшник. – Речь о государственных интересах. Вы все сделали правильно. Оставьте ваши метания. И да. Его никто не собирается убивать. Так что ваша совесть чиста.

– Для чего же тогда было разыгрывать всю эту комедию?

– А вот это вас уже не касается, – поднимаясь, припечатал майор. – Макар Ефимович, я так понимаю, мы можем ехать?

– Да. Несомненно. Еще раз спасибо, Григорий Иванович.

Выйдя из здания больницы, они прошли на самую обычную стоянку, где вдоль забора уже стояли десятки автомобилей. В их планы не входило въезжать на территорию больницы и привлекать к себе внимание. Не сказать, что они опасались слежки. Проект Щербакова уже давно под колпаком спецслужб, и секретность на высоте. Кравцов, майор ФСБ, курировавший проект, мог поручиться в отсутствии утечки. Но, как говорится, береженого Бог бережет.

– Ах да. Вот. Возвращаю.

Когда они сели в машину, профессор извлек из кармана пиджака небольшую прямоугольную пластиковую коробочку. Кравцов принял предмет и, не отключая глушилку, спрятал во внутреннем кармане. Его подопечный любил поговорить и вообще был одержим своей работой. Так что лишняя предосторожность не помешает.

– Романов Михаил Федорович. Подумать только, какое совпадение, – произнес Щербаков.

– Находите это символичным? – поддерживая разговор, поинтересовался Кравцов.

– А вы нет? Я собираюсь отправить его в точку, которую можно назвать в некотором смысле переломной для истории России. Полный тезка первого царя в роде Романовых. Вы думаете, это не символично?

– Я проверял. Он не имеет никакого отношения к царскому роду. Отец сирота, фамилию получил в детском доме, потому что привел его сторож, которого звали Романом.

– В этом мире все взаимосвязано и все неспроста, – возразил профессор.

– Думаете, на этот раз получится?

Вопрос не праздный. Двенадцать участников проекта погибли. Первые семеро еще на стадии заброса. Остальные в результате гибели реципиентов. Причем трое так и не смогли справиться с клинической смертью, в результате которой стал возможен этот заброс. Несмотря на утверждение профессора, сознание посланцев возвращаться обратно не спешило. А кандидатов было откровенно мало.

Болезнь тут совсем ни при чем. Просто есть люди, мозг которых отвечает предъявляемым требованиям. Иное дело, что они встречаются очень редко. Для их выявления была запущена целая сеть центров диагностики компьютерной томографии. Проведено обследование более двадцати миллионов пациентов, среди которых удалось выявить только тринадцать человек в той или иной степени отвечающих предъявляемым требованиям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Загвоздка заключалась еще и в том, что участник проекта должен был изъявить добровольное желание сотрудничать. По словам профессора, сознание, находясь уже в ЕИПЗ, могло попросту саботировать проект. Именно так и случилось с двумя участниками. Поэтому каждый раз приходилось разрабатывать настоящую спецоперацию по мотивации очередного кандидата.