Зона турбулентности - Евгения Ветрова

Ильяс, видимо, очень хорошо прочитал ее эмоции, потому что коснулся руки, но тут же убрал.

– Ты так просто сдашься?

Она пожала плечами. Наверное, она просто устала. Устала доказывать себе и другим, что достойна, что заслужила, что может и хочет. Стрелки наручных часов торопили, она снова встала и сделала рукой прощальный жест.

– Поеду. А ты можешь и дальше мечтать о кителе с четырьмя полосками на рукаве[6].

Уже сказав это, она пожалела. Будто она и правда завидует. Ильяс как-то так сжал губы, что она поняла: обиделся. Не смертельно, но все же. Тяжело с ним. Его чувство юмора пока не поддавалось ее пониманию. На что-то он реагировал адекватно, на что-то мог взбрыкнуть. За те месяцы, что между ними установились эти странные непонятные отношения то ли дружбы, то ли начинающегося романа, они три раза смертельно ссорились. С криками, взаимными упреками и даже швырянием вещей друг в друга. Темперамента им обоим было не занимать. Как правило, она отходила первой и предлагала мир. Один раз первым нарушил молчание Ильяс и даже извинился. У нее тогда случился культурный шок. Ордынец признал, что был неправ. Чудны дела твои, мироздание.

Она действительно уже запаздывала, потому выбросила из головы мысли об Ильясе, хоть это было и трудно. Сеанс у психотерапевта должен был стать последним. Так они решили в предыдущую встречу. Илона Юрьевна согласилась, что надо сделать перерыв. Сеансы их были не так уж и часты, но все равно Илона Юрьевна была единственным человеком, который мог выслушать ее страхи, не ахая при этом: «Как? Ты боишься летать? С твоей профессией?»

Да, она боялась. Это было нечто иррациональное. Во время взлета и посадки у нее внутри начинался небольшой такой апокалипсис. Причем она не боялась смерти, не боялась аварии, но физиологические проявления были настолько мучительны, что хотелось немного сдохнуть, или много. Со временем стало легче, может, и сеансы у психотерапевта помогли, а может, время действительно лечит. А может, это Танюша с небес присматривала за ней. Ну и суслик, конечно. Куда же нам без суслика. «Темной-претемной ночью шел суслик по лесу и ничего не боялся», – пробормотала она почти неслышно, паркуя машину во дворе дома психотерапевта на улице Козлова.

Телефон тренькнул. Звонила Наталья Божко, тоже стюардесса и, наверное, все же подруга.

– Приветик. Ты же в Архангельск сегодня? – Жанна угукнула, посматривая на часы, она опаздывала уже на пять минут. – Заберешь для меня посылочку? Привезет в аэропорт дядька мой. Ты же знаешь, я ж девчоночка-то онежская, – последнюю фразу Наталья произнесла с характерным северным оканьем.

Жанна хихикнула.

– Хорошо. Слушай, мне идти надо…

– Подожди. У меня инфа на мульон тугриков. Нас покупают. Антон сказал, а ему папенька. А он у Антона как-никак зам диспетчерской службы.

– Наслышана уже.

– А знаешь, кто покупает? «Глоубвинд».

– Кто?! – далее она добавила совсем уже неприличное слово.

– Да я сама матерюсь с утра. Как узнала. Нет чтобы «Лисички» нас купили или «Крылышки». Пусть там зарплата поменьше, чем у «Глоуба», зато отношение человеческое.

Жанна молча согласилась с подругой. Про невероятные тестирования при приеме в эту компанию ходили всякие легенды.

– Почему же Камаев тогда к «Лисичкам» уходит? С его-то опытом «Глоуб» примет со всей душой.

– Ой, Румянцева! Какая ты все же эгоцентричная! Как можно ничего не знать про любимого человека? Ты же помнишь его историю с женой Клещевникова? А кто у нас в «Глоубе» всем заправляет? Во-о-от! Вряд ли Клещ Ильясику порчу имущества в виде жены быстро забудет.

Жанна скривилась. Точно! Вот же с кем у Камаева был тот самый неудачный роман, из-за которого его чуть вообще не вытурили из линейной авиации. Понятно.

Пока Жанна болтала с Натальей, она и не заметила, как возле подъезда началась суета. Мигая проблесковыми маячками, застыл полицейский «уазик». Жанна вошла в подъезд и пошла по лестнице. Лифты она не любила, да и лишняя нагрузка не помешает. На спортзал не всегда хватало времени. И сил. Сверху слышались голоса. Довольно громкие, мужские. До нужной ей квартиры оставался один пролет, но сердце ухнуло, уши заложило, как при взлете, реальность размылась, звук собственных шагов стал доноситься с секундной задержкой. Нет, не сейчас. Опять приступ? Вот с этим явлением они так и не разобрались. Как Жанна ни пыталась объяснить это состояние, психотерапевт так до конца и не поняла сути. Не помогло обследование КТ и томография. Приборы зафиксировали только, что все с ее мозгами в абсолютном порядке. И с давлением, и с сосудами. Хоть в космос отправляй. А приступы были. Вреда здоровью они не приносили, кроме того что не очень-то нравится ощущать себя немного не здесь и не сейчас.

Опытным путем Жанна выяснила, что это, как правило, предвестник чего-то. Не очень хорошего. Психотерапевт выслушала ее теорию и предположила, что так может срабатывать та самая интуиция. Не можешь победить – используй.

Дверь в квартиру была приоткрыта, на площадке толпились люди в форме.

– Что случилось?

– А вы кто? – вопросом на вопрос ответил полицейский. Звездочки на погонах указывали на капитанский статус. – Проживаете в этой квартире?

– Нет, я… – Жанна осеклась. Признаться, что лечится от аэрофобии, с риском, что это дойдет до работы? Пожалуй, она этого не хочет.

– Жильцов квартиры знаете?

Ей пришлось сделать усилие, чтобы помотать головой.

– Я не с этого дома, я к знакомым приехала, – сказав это, Жанна испытала мгновенный ужас. А если они спросят, к кому она пришла?

– Проходите, гражданка, проходите, – капитан сделал отмашку рукой.

Жанна быстро пробежала мимо и пошла по лестнице дальше, радуясь, что, если бы она приехала на лифте и вышла прямо на этаже, соврать так легко бы не вышло. Она поднялась на следующую площадку и замерла, прислонившись к стене так, чтобы ее не было видно снизу. Что именно произошло в квартире, неизвестно, но если бы она не опоздала, то пришла бы раньше полиции, зашла бы в квартиру и… тут бы и нагрянула полиция. В любом случае на рейс бы она не попала. Лифт загудел и вскоре открылся на этом же этаже. Из него вышли две женщины.

– Да совсем уже, – сказала одна из них, видимо, продолжая начатый разговор, – средь бела дня! Завтра на улице резать начнут.

– Ой, – испугано ойкнула вторая, – что, прямо так и зарезали?

– А я знаю? – огрызнулась первая. – Но полиция просто так не приедет. Кто-то вызвал же. Толку с этих домофонов, все равно так и шастает кто попало. – Она зыркнула на Жанну, и та поспешно нажала кнопку лифта.

Уже входя в лифт, который не успел еще уехать, Жанна услышала:

– Там Лидку с мужем из пятьдесят третьей понятыми взяли, надо будет спросить у них, что да как.

– Ой, страсти!

Двери лифта сомкнулись, отсекая голоса. Жанна вышла на улицу и медленно двинулась к машине. Надо было уезжать, но как было уехать, не узнав, что именно случилось с Илоной Юрьевной? Тетки упомянули, что некая Лидка из пятьдесят третьей квартиры была понятой. У Илоны Юрьевны квартира пятьдесят пятая. Жанна присела на лавочку и остро пожалела, что нет сигарет. Вот сейчас ей бы не помешало забить голову никотиновыми парами. Она снова подумала, что могла прийти на пять минут раньше и… столкнуться с убийцей? Или просто попасть в свидетели, а то и в подозреваемые. Почему на нее вечно сыплются такие сюрпризы? Тут она кое-что вспомнила и принялась шарить в сумочке. Ура! В косметичке нашлась одна сигарета, в пустом футляре от пудры. Этот способ тоже в свое время придумала Таня. Бросать курить они тогда начали вместе и пробовали разные методы, в том числе и такой – носить одну сигарету с собой на всякий экстренный случай. Потому что все срывы как раз и случаются, если от нервяка приходится покупать целую пачку.

Зажигалка впустую чиркала колесиком, испуская искры, но не давая синего язычка пламени. У подъезда кучковалась стайка людей: судя по жестикуляции, народ обсуждал случившееся.

Жанна высмотрела среди них тетку с крупным лицом и пышной шевелюрой. Тетка размахивала рукой с зажатой сигаретой и говорила с напором троллейбусного кондуктора:

– Я ж видела, видела! Она давно такая ходила. Я ей «здрасти», а она лишь