Царь, царевич, король, королевич... - Сергей Лукьяненко

— И правда, — с ужасом прошептал я. — Но как же...

— Его отравили, но отравили стрихнином, — грустно сказал Шерлок. — Отравили, дождались смерти и усадили обратно в кресло. Усадили, зная, что бедный дикарь проникнет в комнату через чердак и выстрелит! И убийство можно будет свалить на него.

— Но... но... это жуткое хладнокровие... расчетливость... кто?! Как можно было все так точно рассчитать?

— Слушайте меня внимательно, Ватсон. Что мы имеем? Два брата-близнеца, Бартоломью и Тадеуш, часто ссорящиеся, недолюбливающие друг друга. Тадеуш пристально следит за судьбой Мэри Морстен, посылает ей жемчужины... предлагает поделиться с ней сокровищами. Бартоломью против. Кто еще участвует в драме? Старый негодяй и правдоискатель Джонатан Смолл... имя-то какое заурядное! Его слуга, пигмей, который едва может общаться с хозяином. Тот великодушно выучил пару пигмейских слов, а у Тонга и на это не хватило способностей. Далее. Верный слуга рода Шолто, индус Лал Рао, который почему-то вдруг решил пособлять Смоллу. Зачем, Ватсон? Лал Чавдар, отец Рао, помог майору Шолто спрятать труп Морстена... А сын вдруг решил предать хозяина. Почему? Индусы верный народ, Ватсон!

— Как же вы все объясните, Холмс? — дрожа от нетерпения спросил я.

— Дело обстояло так... Тадеуш, принимая искреннее участие в судьбе Мэри Морстен, рассказал ей о сокровищах и привел к Бартоломью. Он требует поделить сокровища на три части — после чего они с Мэри поженятся и откроют собственное дело — частный пансионат для девушек.

— Ох... — только и вымолвил я.

— Бартоломью против. Тогда Тадеуш и, простите меня Ватсон, ваша будущая супруга, убивают несчастного скупердяя. Усаживают в кресло... и просят верного Лал Рао, к которому давно подъезжает Джонатан Смолл, поддаться на его уговоры. И дать знать, что в этот вечер Бартоломью останется один... с найдеными сокровищами! Джонатан вместе с пигмеем идут на дело. Они не ведают, что драгоценности уже заменены дешевой бутафорией. Пигмей «убивает» труп, возможно, понимает свою ошибку, но объяснить что-либо разгневанному хозяину не в силах. Два неудачника уносят поддельные побрякушки. Мисс Морстен приходит к нам, разыгрывает маленькую комедию... потом к ней подключается и Тадеуш, изображая из себя дурачка-ипохондрика. И мы верим им...

— Ой... ой... — простонал я.

— Джонатан выкидывает поддельные драгоценности в Темзу, пигмей убит нашими пулями... Мисс Морстен, очевидно и вправду полюбив вас, соглашается стать миссис Ватсон. Тадеуш, который ее любит, расстроен, но огромное состояние смягчает его муки. Верный Лал Рао на некоторое время садится в тюрьму... Тадеуш его после вознаградит. Меня смущает лишь одно: почему мисс Морстен до сих пор не сообщила вам о своей доле сокровищ? Видимо, ищет благовидный повод. А может, ее шантажирует бывший соучастник... Она вас любит, Ватсон, утешьтесь этим. — Шерлок выдержал паузу, затем тихо спросил: — Итак, что мы будем делать? Оставим все, как есть или же дадим делу законный ход?

— Холмс... — простонал я. — Друг мой... Ваша логика безупречна... Бог мой! Моя жена — убийца! Что делать, я не знаю... Холмс...

Холмс захохотал.

— Как вы жестоки, — с чувством сказал я.

— Милый Ватсон! — Холмс подался ко мне, — успокойтесь! Я лишь хотел показать вам, что методом дедукциии можно доказать любые, прямо противоположные вещи! Детективу надо иметь еще и голову, кроме знаний дедукции! Я пошутил! Бартоломью убил пигмей! Драгоценности на дне Темзы! Ваша жена невинна!

Холмс снова захохотал и с криком: — Шампанского, Хадсон, шампанского! — пальнул в потолок из револьвера.

— Вы сегодня несносны, — буркнул я сердито, раскуривая трубку. — Как вы можете? Издеваться над миссис Хадсон, пугать меня...

Холмс повернулся, и я увидел, что на глазах его блеснули слезы:

— Ватсон, дорогой, простите! Я неправ. Но войдите и вы в мое положение — вот уже три недели нет ни одного приличного дела. Я скучаю, Ватсон! Я так скучаю!

— Мой бедный друг, — прошептал я. В моей голове родилась безумная мысль, а не организовать ли диковинное преступление? Похитить Биг Бен или обокрасть Тауэр? Ради Холмса я готов был на все.

— Я так сильно скучаю, — повторил Холмс. — Очень сильно. Шампанского! — и он опять выстрелил в потолок из револьвера.

В это мгновение дверь гостинной отворилась, и колеблющейся походкой вошла миссис Хадсон. Но в руках у нее было не шампанское, о нет! В руках у нее была длинная кавалерийская сабля!

На какое-то мгновение мне показалось, что выведенная из себя старушка решила прекратить пальбу, отрубив Холмсу голову или по меньшей мере руки.

— Мистер Холмс, — невозмутимо сказала наша добрейшая миссис Хадсон, — незадолго до прихода доктора Ватсона, когда вы кололи себе утреннюю порцию кокаина, и я не решалась вас беспокоить, к вам приходили два джентльмена со слугой-негром. Они забыли вот это...

Глаза Холмса засверкали. Он отложил трубку, бережно взял из рук миссис Хадсон саблю, и принялся ее разглядывать. Потом повернулся ко мне:

— Ну, что вы можете сказать об этой сабле, Ватсон?

Его уныния как ни бывало. Обрадованный такой переменой в своем друге я принял клинок из его рук.

— Во-первых, — сказал я, стараясь во всем следовать методу Холмса, — это отличная кавалерийская сабля. С хорошим отвесом... острым клинком.

— Великолепно! — подбодрил меня Холмс.

— Во-вторых, — я задумался, — забыть саблю, боевое оружие, в чужом доме — это неслыханно!

— Так.

— И в-третьих — сабля очень потертая, побывавшая не в одном бою. Отсюда можно сделать вывод, ее владелец — пожилой отставной военный, кавалерист, страдающий склерозом и чем-то глубоко озабоченный.

— Блестяще! Блестяще! — завопил Холмс. — Вы превзошли себя, доктор!

Я скромно улыбнулся. Миссис Хадсон раскрыла было рот, но Холмс строго посмотрел на нее, и старушка промолчала. Тогда друг взял саблю обратно, внимательно осмотрел ее и сказал:

— Ну что ж, я могу сказать о владельце этой сабли следующее: это крепкий мужчина средних лет, служивший где-то в Индии, никогда не ездивший на коне, абсолютно лысый, любящий колбасу с чесноком и старающийся прочитать все попадающиеся на глаза книги и газеты. Сабля подарена ему другом.

Меня эти бездоказательные построения несколько рассердили.

— Холмс, — мягко сказал я, — сегодня вы не в лучшей форме.

Шерлок Холмс вздохнул и протянул мне саблю.

— Глядите, доктор. Сабля очень тяжелая, старик не сумел бы ее долго носить. А ножны изрядно потерты — но только не с правой стороны, как было бы, езди он на коне, а внизу. Вывод: это крепкий нестарый человек, обычно передвигающийся пешком.

— Но почему с кавалерийской саблей? — завопил я.

— Подарок, память о друге, — спокойно ответил Холмс. — Клинок сабли выкован из дамасской стали, вывод: ее владелец служил в Индии. На клинке остались крошечные кусочки колбасы с чесноком, похоже, саблю использовали вместо столового прибора.

— Боевое оружие? Позор... — прошептал я.

— Это еще не все, — соболезнующе сказал Холмс. — На жирном лезвии остались буквально микроскопические частички волос. Цвета их разглядеть не могу, но вывод напрашивается сам собой: владелец сабли регулярно брил ей голову.

Я схватил со стола бокал с шампанским и осушил его одним глотком.

— Ну и о книгах-газетах, — невозмутимо продолжил Холмс. — На тех же жирных пятнах остались частицы бумаги — как газетной, так и книжной.

— Ужасно, — пробормотал я. — Неслыханно... К чему идет Англия?

— Самое интересное, что владелец сабли — не англичанин, — задумчиво сказал Холмс, закуривая. — Но доказать это дедуктивно я не могу. Пока.

Некоторое время мы молча курили, глядя в камин. Потом я спросил у миссис Хадсон:

— Холмс не прав, ведь верно?

— Прав, — кротко ответила старушка. — Лысый мужчина средних лет, от него пахло чесноком, он читал «Таймс», разрезая страницы саблей. Очень загорелый, вот как вы, когда только приехали из Афганистана. С ним еще были...

— Молчать, Хадсон, молчать! — закричал Холмс. — Дедукция подсказывает мне, что мы найдем в прихожей еще что-нибудь! И сделаем вывод о спутниках офицера самостоятельно!

Через минуту мы уже были в прихожей. Зоркие глаза Холмса обежали комнату, потом он вскрикнул и поднял стоящий у дверей ботинок.

— Это ваш? — с благоговейным ужасом спросил он.

— Нет, — с сожалением признался я. Ботинок был хороший, кожаный, но без пары и слишком большого размера, чтобы стоило на него претендовать.

— Удивительно, — прошептал Холмс. — Потрясающе... Забыть трость — естественно. Забыть саблю — возможно. Но забыть ботинок... Что вы о нем скажете?

Наученный горьким опытом я изучал ботинок минут пять. Потом рискнул сделать предположение:

— Его владелец — мужчина с ногами.

Несколько мгновений Холмс озадаченно смотрел на меня. Затем робко спросил: