Диоген. Человек-собака - Ян Маршан

ты видел, – ещё невинные шалости, мой мальчик. Однажды на глазах у публики, собравшейся послушать оратора, он скинул свой плащ и присел на корточки, чтобы опорожниться. Так он выразил своё отношение к речи…

А в другой раз он обидел моего племянника. Все восхищались его плащом из шерсти, а он сказал, что это скорее баран заслуживает аплодисментов.

Однажды он зашёл настолько далеко, что его поколотили. Желая отомстить, он написал имена обидчиков на табличке и повесил её на шею. Так все афиняне могли насмехаться над трусостью этих знатных граждан, которые скопом набросились на бедного нищего.

Он невыносим даже на соревнованиях. Вместо того чтобы спокойно сидеть на трибуне, он стоит на ступенях и встречает гиканьем атлетов из всех городов! Когда-нибудь он перейдёт все границы и будет приговорён к смерти, как Сократ!

Розовый закат ласкал мраморные храмы. В час вечерней прохлады афиняне собирались группками и болтали между собой. Андросфен неторопливо шагал по улицам, думая об этом забавном Диогене. Внезапно он увидел перед собой вывеску таверны. Разве он не приехал в Афины, чтобы немного развлечься? Он вошёл в таверну и заказал себе вино с острова Хиос, славившееся крепостью и мягким вкусом.

Он поднёс кубок к губам, когда вдруг в таверне появилась знаменитость – сам великий Демосфен. Его речи были великолепны, Андросфен знал их наизусть. Когда он расскажет своим приятелям с Эгины, что видел Демосфена, ему никто не поверит.

Внезапно входная дверь громко хлопнула и на пороге возник Диоген. Демосфен, боясь быть застигнутым в недостойном для себя месте, попытался спрятаться в глубине зала. Но Диоген его заметил:

– Вот ты куда забрался!

Посетители таверны покатились со смеху. Великий философ, красный от стыда, забормотал:

– Я… Я имею право доставить себе удовольствие!

– Пить вино с отщепенцами – это ты называешь удовольствием? Эти удовольствия хотя бы делают тебя счастливым?

– Да, делают, – подтвердил Демосфен, к которому вернулась вся его уверенность. – Это вино великолепно, и, когда я его пью, я совершенно счастлив! Иди сюда и составь мне компанию.

– Это маленькое удовольствие обойдётся мне очень дорого.

– Что ты имеешь в виду? Тебе это ничего не будет стоить. Я тебя угощаю.

– Скажи мне, сколько страданий стоит это удовольствие?

– Да нисколько!

– Нисколько? Ведь кто-то собрал и подавил этот виноград, сок залили в кувшины, которые изготовил гончар, кувшины были погружены на тележки, сделанные ремесленником. Вино пересекло моря! Оно выдержало бури и нападения пиратов. И все эти люди – ремесленники, моряки, крестьяне – потели, жарились на раскалённом солнце, ранили себе руки своими инструментами, тяжело гнули спины; некоторые утонули, другие были проданы в рабство, и всё это ради чего? Ради кубка вина! А теперь скажи мне, кому это вино доставляет удовольствие?

– Ну… мне, – пробормотал Демосфен.

– Только подумай, во сколько трудовых дней тебе обходится это маленькое удовольствие! И теперь, когда ты уже осушил этот кубок, уверен, ты мечтаешь отведать более дорогого вина – вина с острова Лесбос. А после вина с острова Лесбос какого напитка ты будешь желать? Напитка бессмертных? Знаменитого нектара? Говорят, что он пьянит, если выпить одну каплю, и даёт вечную молодость. И сколько дней тебе придётся трудиться, чтобы заплатить за этот нектар? Скольким владыкам тебе придётся польстить, чтобы набрать денег, достаточных для покупки этой амброзии? Скольких друзей придётся предать, чтобы составить себе состояние? Видишь, к чему тебя приводит гурманство. Самое пустяшное из твоих удовольствий требует огромных страданий.

– Диоген, ты лишился ума. Эти удовольствия не имеют для меня никакого значения! Я просто хочу выпить немного вина, и всё!

– Ещё минуту тому назад ты говорил, что это удовольствие делает тебя счастливым, а теперь ты заявляешь, что оно не имеет значения. Я уже ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что тебе не важно, что ты счастлив?

– Ты мне надоел, Диоген. В твоих речах нет никакого смысла!

– Мне кажется, ты начинаешь ощущать горечь вина.

Посетители таверны понимающе улыбались. Демосфен, побеждённый и не знающий, куда глаза девать от стыда, покинул заведение, даже не притронувшись к своему кубку.

Диоген принялся оглядывать помещение.

– Когда меня мучит жажда, я пью воду. Это бесконечно приятнее всех вин на свете. Что может быть проще, что может быть легче, чем смочить губы в источнике? Мне не приходится трудиться или заставлять трудиться других. Мне не нужно огромное состояние и не нужно бояться его потерять. Мне не приходится общаться с тиранами или с кем-то ещё. Когда я пью свою воду, я знаю, что смогу её пить когда захочу, всю свою жизнь. Странно желать вина, каждая капля которого смешана с морем слёз!

Толпа безмолвствовала.

Диоген подошёл к Андросфену:

– Я тебя видел в школе Платона. Ты наверняка очень умён, раз посещаешь занятия такого великого учителя. Ответь мне, предпочитаешь ли ты пить воду из горсти или ждать, когда с острова Хиос прибудет вино, трудиться, строить козни, компрометировать себя, сражаться на войне – и всё это ради того, чтобы смочить свой язык каплей вина?

– Ты безусловно прав. Проще пить воду из сложенных ладоней.

– И я могу наслаждаться водой сколько угодно раз, то есть мне не надо ничего ни у кого просить, вот что самое приятное. Или я ошибаюсь? К другим вкусам примешивается пот, опасности и ложь. На самом деле это яды.

– Но никто не может позволить себе так жить! – осмелился возразить молодой человек. – Даже боги полностью не отказываются от удобств.

– Но я не хочу подражать богам! Я хочу подражать собакам. Вот кем я хочу стать: не знающим устали животным, способным вынести все лишения и радующимся пустякам. Мой нектар – это горстка воды, когда меня мучит жажда. Моя амброзия – это кожура овоща, когда меня мучит голод. Вот мои удобства! И когда я вижу людей вроде вас, которые заваливаются в таверну, чтобы упиться вином, которые думают только о нелепых удовольствиях, мне хочется лаять и кусаться.

Посетители не осмелились ответить.

– Собаке требуется только самое необходимое для жизни. Вода. Воздух. Солнечное тепло. Сахар из фрукта. Ей хочется только то, что доступно, и ей всегда всего хватает. Для неё земля – это ломящийся от яств стол, а её дом – это весь мир.

С этими словами Диоген оставил таверну. Посетители вздохнули с облегчением и принялись перешёптываться.

У Андросфена, поражённого услышанным, пропало желание заказывать вино. Он думал о жизни, описанной нищим: простой, чистой, избавленной от хлопот. Он пробормотал себе под нос: «А что, если он