Волшебная ежевика - Хэмфри Вернер

– И это в любую из сторон. Что на запад, что на восток! Думаю, нам надо что-то придумать и перейти именно здесь. Как думаешь, а, Мон?

– С каких это пор вам стало интересно мое мнение? Я уже и привык к тому что вы все всегда делаете сами. Даете мне приказы, а я их исполняю… – недовольно бросил себе под ноги еще юнец, но уже не мальчишка, спутник мастера иллюзий.

– Ну так отвыкай. Сколько можно прятаться за полы моего плаща, как за юбку матери?! – говоря это Сольвани улыбнулся, следя за реакцией мальчишки, который недовольно фыркнул и подошел к самому краю обрыва, где уже стоял мастер.

В этом месте река поворачивала на юго-запад и разливалась своими мощными потоками, выбирая нужную себе ширину. Там же откуда она брала свое начало, попадая сюда, ее бурные потоки сдавливали корни деревьев и довольно высокий берег с обоих сторон, поэтому водная стихия, ударяясь о камни поворачивала и пенясь неслась туда где ее было легче. Резкий порыв ветра чуть было не подхватил и не сбросил зазевавшегося мальчишку в зеленую пучину, но Сольвани ловко его подхватил за шиворот тоги и оттянул назад от края. Капюшон слетел с головы мальчишки обнажая его русые волосы, густыми копнами разлетевшиеся по плечам, отдаваясь порывам ветра, который и не думал утихать.

– Помереть удумал, дурень? – Сольвани резким движение, держа за шиворот мальчишку усадил его в дорожную пыль и дал хорошего подзатыльника, недовольно покачав головой.

– А я знал, что вы меня спасете! Вы же меня любите… – Мон хмыкнул своим курносым носом и улыбаясь глядел на своего учителя, потирая от боли свой затылок, который горел огнем после хорошей затрещины.

– Тебя не любить, а пороть надо! – мастер иллюзий понял, что мальчишка провел его и тоже улыбнулся в ответ.

– Я уверен вы все заранее придумали, и непременно знаете, как нам перебраться на другую сторону, – Мон отряхнул свои штаны и поднявшись на ноги принялся смотреть на противоположный берег. На небольшую, но спокойную заводь, всю заросшую густой высокой травой; в этом месте река разливалась во все стороны, не затрагивая лишь только это место. Глядя за учеником Сольвани был уверен, что мальчишка всё-таки что-то придумал.

– А почему вода зеленая? Да и вообще, что нам мешает просто переплыть реку в этом месте? Дело в, то? – Мон повернулся к Сольвани, настойчивым взглядом требуя ответов на свои вопросы.

– Давай так. Чего она именно зеленая, я не знаю, но зато знаю точно, если ее выпить хотя бы глоток, тебя непременно ждет самая мучительная смерть что тебе только приходилось видеть, тут уж не сомневайся. Так что переплыть не получиться, даже и не пытайся.

Мон будто бы не услышал настойчивости в голосе своего учителя, продолжая сомневаться:

– А если я всё-таки попробую? Вот вы все читаете все эти ваши книги, проводя бесконечные дни и ночи в библиотеке герцога, вдруг те, кто их написали, просто нагло лгут. Да и зеленная она от того что травы в ней очень много!

– Значит ты готов рискнуть своей жизнью и поступить так глупо и безрассудно, только из-за того, что не веришь тому что я тебе говорю? – Сольвани медленно начинал злится, понимая, что пора снова переходить к приказам и прекращать все эти вопросы и рассуждения.

– Да нет, конечно! Просто я снова убеждаюсь в том, что вы боитесь, что со мной что-то случиться…

– Сами бережно подставляете широкие полы своего плаща, как юбку матери, чтобы я за ними непременно мог спрятаться! – мальчишка снова улыбался, глядя в глаза тому что так хорошо научил его владеть языком, который теперь учителю непременно хотелось отрезать.

– Ладно, времени у тебя до вечера. Часов пять, шесть не меньше. Думай давай, как нам перебраться на ту сторону. У меня решения на самом-то деле нет. Чего лукавить, я думал река будет гораздо уже… – Сольвани погасил в себе пламя гнева, на попытки Мона зацепить его в словесной дуэли, глубоко в душе даже немного радуясь, что так хорошо дерзить его научил именно он. Дерзость заставляла даже самых опытных противников в бою допускать ошибки, но сможет ли она помочь при переправе, было под большим вопросом. У мастера иллюзий были конечно кое-какие идеи, как перебраться на тот берег, но их он решил оставить на потом, отдав знамя инициативы своему молодому спутнику.

– У тебя за плечами, в мешке, куча монет. Как тебе поможет твой талант в преодолении этого препятствия? Неужели ты настолько безнадежен?

– Я не безнадежен! Не говорите так больше… Прошу вас! – в глазах Мона вспыхнул огонек злобы, он недовольно провел рукой по своим волосам и отвернувшись уставился на бурные потоки воды, так ничего и не ответив на то, что же он будет делать дальше. Слова, сказанные учителем его, явно зацепили за живое, и он теперь обдумывал эту не легкую задачу, решив во чтобы то не стало преодолеть стоявшую перед ним преграду. Сольвани был абсолютно уверен, что за умением мальчишки принимать чужой облик скрывалось еще что-то. Он был в этом уверен настолько, что привел мальчишку, сюда не имея абсолютно никакого решения для преодоления водной преграды, попав в которую можно было непременно умереть. Сделать глоток зеленой мутной влаги и раствориться в галлюцинациях, потеряв всякую связь с реальностью на несколько дней до неминуемой голодной смерти. Сольвани очень любил интриги и манипуляции, и сейчас был точно уверен, что мальчишка его еще удивит. Ведь он уже столько раз удивлял его до этого, больше года выдавая себя за мастера иллюзий, причем так ловко, что никому так и не удалось это понять. И это находясь среди десятков самых отъявленных головорезов города Гротеск.

Учитель оставил Мона наедине со своими монетами, которые он аккуратно выложил на землю и снова погрузился в свои мысли, размышляя над тем что же заставило его сломя голову броситься в эту дальнюю дорогу, совершенно не подготовившись. Ну конечно же волшебная ежевика.

После нескольких лет поисков и постепенного захвата всего теневого бизнеса, будь то карточные игры, проституция или торговля редким товаром в северной столице Астории Гротеске, Сольвани наконец-то попал в замок герцога, что по глупому недоразумению все еще считал, что город слушается только его приказов. Этот жирный боров, окруживший себя сладкоголосыми лгунами был настолько далек от повседневных городских проблем насколько это было только возможно. Прозябая в обжорстве и разврате, он окончательно превратился в животное, которое