Наш маленький Нью-Йорк - Лора Брантуэйт

В тот момент Эмили не задавалась некоторыми простыми вопросами, как, например, куда же делся друг-дизайнер. С момента их неслучайного столкновения Роберт не отходил от нее ни на секунду. Значит, он либо просто бросил друга, ни о чем его не предупредив, либо солгал, либо у них была договоренность о подобных ситуациях — что в равной мере должно было бы ее насторожить. Но не насторожило. А зря.

Потому что впоследствии выяснилось, что красавчик Роберт Берн — хитроумный и расчетливый лжец, которому нет дела ни до кого, кроме себя да разве что холодных железяк, которые он любовно именует «девочками».

Нельзя сказать, чтобы вся эта правда открылась Эмили сегодня, в последний вечер старой жизни.

Но до сегодняшнего дня она искренне старалась воплотить в жизнь одну из сказок, впитанных если не с молоком матери, то с тем молоком, которое ей подогретым давали в детстве перед сном. Сказка о том, что есть на свете настоящая любовь и она способна творить чудеса. Например, превратить лягушку в принца…

Еще в самом начале она узнала, что Роберт откровенно нечестен с клиентами: он имел неосторожность похвалиться тем, как ловко надурил одного пижона на несколько сотен баксов. «Как ты можешь?! — возмутилась Эмили. — Это же… это же мошенничество!» «Никакое это не мошенничество, детка, — беспечно отозвался Роберт. — Просто если какой-то придурок не способен уследить за тем, что ему подсовывают и сколько оно на самом деле стоит, он недостоин денег, которые держит в кармане». Эмили ошалела от такой простой и в то же время изощренной философии, но спорить не стала. В конце концов, если он искренне так считает…

Потом она стала замечать, что он то и дело врет по мелочам — уже лично ей. «Я пойду к Дэнису» — Дэнис о его приходе и слыхом не слыхивал, «я у зубного» — все понятно, зубы — это святое, но не ходят же к зубному раз в две недели, «я скоро буду» — и «прости, я чуть опоздал» спустя два или три часа…

Она честно искала причину в себе. «Может быть, я слишком сильно стремлюсь его контролировать?» — спрашивала себя Эмили. Нет, не похоже на то, не натягивает она удила и не требует с него информации о перемещениях сверх той, что необходима, чтобы составлять совместные планы: пойдем ли мы куда-то вечером, когда готовить ужин…

Ладно, ничего страшного, мы все привыкли врать по мелочам, успокаивала себя Эмили. Спокойствия не становилось больше. Она чувствовала какую-то глубинную неправильность этой фразы. Ее слишком хорошо научили в детстве, что лгать — плохо, и все тут.

Она очень гордилась тем, что обижается именно на вранье, что ни в чем Роберта не подозревает и не лелеет в себе ревности. «Я же доверяю ему, — говорила себе Эмили. — Мы оба взрослые люди, — добавляла она, — и, если он встретит кого-то еще и захочет расстаться, он непременно мне об этом скажет».

Не тут-то было.

Она допустила большую ошибку, приписав ему свой образ мышления. Для Роберта «встретит кого-то еще» и «захочет расстаться» оказались совершенно не связанными друг с другом понятиями.

В этот вечер ей пришла в голову идея — сумасбродная, дурацкая, отвратительная идея! — устроить ему сюрприз. Обстоятельства к этому располагали — в смысле к сюрпризу. Она уезжала на выходные к родителям в Джерси, немного повздорила с отцом, почувствовала, что два дня в отчем доме для независимого и самостоятельного человека — это некоторый перебор, и решила вернуться домой пораньше. Наверняка Роберт обрадуется. Да, дома ждет стирка, да и влажная уборка не помешала бы, но ведь вовсе не обязательно тратить на это воскресный вечер! Вечер — это время для романтики… А с тех пор, как почти год назад она переехала от родителей к Роберту, романтики было маловато, по крайней мере, ей.

А если тебя что-то не устраивает в жизни, то почему бы не взять и не изменить это? Правильно, веских причин нет.

И потому Эмили решила совместить приятное с приятным — и по дороге домой завернула в любимый магазинчик, любимый потому, что вкусы хозяйки до странного совпадали с ее собственными. Она очень давно хотела сшить себе голубое платье — времени не хватало. И потому она пошла на компромисс с собой — если сшить не получается, можно купить. Купила. Это было «почти платье ее мечты».

Ну и глупо же она в нем выглядела!..

Эмили подавила судорожный всхлип, рвущийся из груди. Нет, с платьем все о'кей, в зеркале в примерочной оно смотрелось сногсшибательно, и ее глаза ее не обманывали…

Глупо она выглядела в этом платье у порога своей квартиры, где Роберт прощался с какой-то помятого вида девицей.

Да уж, кадр из дешевого фильма. Может быть, трагикомедии… Зритель, наверное, со смеху покатился бы, увидев выражение искренней растерянности на ее лице! Она ведь на самом деле растерялась и не сразу поняла, что происходит!

И только выражение ужаса на лице Роберта — хотя он, мерзавец, быстро взял себя в руки — и злобное ехидство в глазах девицы натолкнули ее на здравую мысль: он мне изменил.

И вновь у Эмили возникло ощущение, что в непосредственной близости от нее возникла прореха в мироздании. Только на этот раз разверзлась не небесная твердь, а твердь земная.

Эмили и рада была бы провалиться сквозь землю, но боялась, что там ее ничто, кроме ада, не ждет.

А в ад ей не хотелось. Хватит с нее и того, что творилось в душе в те минуты и продолжает твориться до сих пор, если совсем уж честно.

— Милая… Привет! Как ты хорошо выглядишь.

После этих слов Эмили поняла, что она больше никогда ни для кого не станет наряжаться. Лучше ходить в рубище, чем услышать эту фразу еще раз.

Она кивнула. Даже на механическое «спасибо» в легких не хватило воздуха.

— Это… это Кейт. Она приходила поговорить насчет работы. Джош хочет взять еще одного менеджера…

— Нет. — Слово Эмили упало как камень. — Ты, наверное, хочешь сказать «проститутку»?

— Что? — опешил Роберт.

— Что слышал. Джош хочет взять в салон штатную проститутку? Или это твоя личная инициатива? — громко и холодно поинтересовалась Эмили.

— Эй-эй-эй, полегче! — взвизгнула девица.

«С седьмого класса не дралась», — отстранений подумала Эмили и испытала мрачное удовлетворение от того, что драка, похоже, все-таки состоится.

Сзади раздался неприятный звук — тихо-тихо, на пределе слышимости, скрипнула дверь. Это глуховатая семидесятилетняя соседка миссис Симпсон приоткрыла входную дверь, чтобы лучше слышать… Вот старое несчастье, никому в доме нет спасения от ее любопытства. Эмили подозревала, что это чудовище шпионажа в курсе, кто из жильцов, как бурно и сколько раз в неделю занимается сексом!