Потерянная заря - Наталия И. Новохатская

вслух я высказалась нейтрально, не желая сообщать новость сходу и по поводу ведра.

– Нельзя быть такой ленивой, дочка, – назидательно заметил папа Дима. – Тебе, что, трудно?

– Зачем девочке таскать ведра? – не совсем искренне вступилась мама. – Если не хочет, то не надо. Она приехала отдыхать, правда, Катенька?

– Не совсем. Я приехала «сообщить не так чтобы пренеприятное известие» – я срочно перелицевала цитату из «Ревизора», далее добавила от себя. – Я выхожу замуж и жду прибавления семейства. Поэтому ведра с водой лишние, прошу прощения. Четвертый месяц.

– Значит уже поздно, – сообщила мама свое мнение, затем вылила на грядку всё ведро целиком. – А раньше ты о чем думала? Могла посоветоваться, не чужие.

(Да, так я и предполагала: «живя в согласии со строгою моралью», мама сочла причину для замужества неосновательной и отчасти постыдной, также обиделась, что дочка не пришла поделиться печалью или испросить родительского совета.)

– Я предпочла законный брак, – мягко укорила я маму, а папа молчал, как воды в рот набрал. – По-моему, ты всегда этого хотела.

– Я не подумала, извини дочка! Лучше поздно, чем никогда, – спохватилась мамочка. – И кто же он?

– Я надеюсь, что жених в курсе событий, – наконец разомкнул уста папа. – И не особенно возражает.

(Пять копеек от папы стоили дорого, он изложил мнение с известной элегантностью.)

– На следующей неделе я его привезу, можете обсудить, – пообещала я. – А вообще-то я ждала поздравлений, объятий и поцелуев.

На этом я бы опустила занавес и последующую сцену с объятиями и поцелуями оставила неописанной. Я так и знала, что получится неловко – на все сто процентов!

После того, как главная новость освоилась, мы с родителями посидели за столом, попили чаю, и ситуация вошла в колею, первоначальная неловкость сгладилась. Наверное, в тот момент у нас произошло переформатирование отношений, родители наконец постигли, что дочка выросла и живет, как хочет, без оглядки на их мнение. Понятно, ни одному из них новшество понравиться не могло, ко всему прочему мама с папой поняли, что я не нуждаюсь в их поддержке или одобрении. Вот решила завести ребенка и выйти замуж, и совета не спросила. Конечно, обидно.

Но и мне было отчасти не до них. Хотя тошнило меньше, но тем не менее, ко всему прочему беседы с Мишей по поводу законного брака оставили не лучшее ощущение, а соображение что «сейчас или никогда» в принципе оставалось главным. Но…

Было и другое, я начала понимать, что теперь я не одна – нас двое, с будущим детишкой, пока в одном флаконе, но в дальнейшем… Однако маме я этого высказать не могла, она бы обиделась не на шутку. Вполне возможно, что отсюда проистекала неловкость.

После затянувшегося чаепития я пресытилась дачным уютом и заявила, что намереваюсь прогуляться по местности, оказавшись в кои веки раз на свежем воздухе.

– Как, одна? По солнцу? – вознегодовала мама. – В твоем положении! Сейчас отец оденется и отлично пройдетесь. Дима, иди одевайся!

– Спасибо, не надо! – спешно вмешалась я. – Пока вполне справляюсь, пойду по аллее к усадьбе и озеру, там кругом тень.

– Не хочешь, как хочешь, – уступила мама. – Да, кстати сказать, если пойдешь мимо «богатых дач», загляни к девушке, не помню, как её зовут. Черненькая такая, вы с нею пластинки слушали, дача в два этажа с пристройкой.

– Татьяна Мельник? – мгновенно догадалась я.

– Она самая, – подтвердила мама. – Заезжала недавно с коляской, у нее второй, теперь мальчик, спрашивала тебя, интересовалась, когда приедешь. Телефон я без спроса не дала, хотя она просила, но сказала, что сообщу, если будешь здесь. Говорила, что дело к тебе, по вашей конторе, зря ты хвасталась, когда была в последний раз. Надеюсь, что муж ей не изменяет, с двумя-то детьми!

– Было бы неловко, – согласилась я. – Хотя как откажешь?

– Сошлись на беременность, – подсказала мама. – Скажи, что и на своего мужа смотреть не хочешь, а чужие тебе вдвойне противны.

– Логично, мерси Мария Феликсовна, – я церемонно поблагодарила маму и удалилась с участка вдоль темной аллеи в сторону «богатых дач».

Пока я следовала позабытым маршрутом, то сперва лениво размышляла над маминой привычкой именовать ту часть поселка «богатыми дачами», затем мысли плавно перешли к Тане Мельник, хотя теперь она именовалась иначе, как – я не помнила, а может быть, и не знала.

«Богатые дачи» возникли у мамы в лексиконе сразу после получения крохотного участка в незавидной части старого дачного поселка. Бытовала такая практика на рабочих местах в незапамятные времена. Пока мама с папой корчевали пни и закладывали фундамент будущей сторожки, целинная публика с неодобрением и завистью смотрела на хорошо устроенную дачную слободу неподалеку.

Там участки были не в пример больше, где-то вчетверо, если не впятеро, там росли сады, а меж ветвей и листьев угадывались вторые этажи с мансардами. Дачники жили старинные, почти все довоенные, дачи строились в разных стилях почти прошедшего века: финские домики с покатыми крышами, разбухшие псевдорусские избы, миниатюрные шале и виллы – и разнородность построек вполне радовала глаз.

Но маме застило. Она не могла толковать о соседях без неодобрения и не понимала, отчего дочка Катя охотно водится с их отпрысками. Запоздалые классовые чувства обуревали бедную Марию Феликсовну, отчасти потому, что ее родная сестра тётя Рита владела похожей дачей по правам дяди Славы, а маме с папой приходилось отвоевывать незавидное дачное пространство тяжкими трудами. Но Бог с ними, с классовыми предрассудками…

Эпизод № 2

Танечку Мельник я помнила отлично, ей было около 10-ти лет против моих тогдашних 12-ти, в дачной компании её беззлобно дразнили Вороненком отчасти за цвет волос, а в основном потому, что кто-то из команды дошел в школьном обучении до пьесы Пушкина «Русалка». Кстати, на моей памяти это было первое знакомство с произведением, тогда я не могла знать, что фирменное прозвище «прелестное дитя» возымеет то же происхождение, из последнего акта незавершенной пьесы и последующей оперы.

В финалах обоих произведений старый мельник, сошедший с ума от пережитых потрясений, отвечает на вопрос главного героя примерно так: «Какой я мельник? Я – ворон!» Понятное дело, что Танечке Мельник приходилось отвечать за базар, прошу прощения за неуместное выражение.

Невзирая на мрачные литературные пророчества Танечка росла милым ребенком, оформилась в хорошенькую девушку с легким характером, с нею было приятно водить летнюю дружбу под сенью дачных аллей. Как мама правильно помнила, мы с Таней проводили время на их даче и в саду, в частности с упоением слушали модные пластинки. У нее в коллекции нашлось немало