Упавшие в Зону. Вынужденная посадка - Андрей Буторин

Сталкер, не особо торопясь, побежал дальше. Да и зачем теперь сильно торопиться? Самое малое полчаса Бизона с Робином «повеселит» «перепутка», еще не менее получаса они будут от этого «веселья» отходить. Ну а лес-то – вот он, совсем уже рядом. Преследователи не дураки, поймут, что получившего час форы Шершня им ловить бесполезно. Без вариантов.

До леса было действительно рукой подать, однако добежать даже до опушки сталкер не успел – его чуткий слух уловил нарастающий гул, доносившийся с неба. Шершень невольно поднял голову. Клубящиеся темными разводами багровые небеса перечеркнула яркая, быстро растущая линия, слишком прямая для молнии и не думающая, в отличии от нее, гаснуть.

«Так-на… Что за хренотень?» – нахмурился сталкер. Впрочем, скоро он понял, что для поиска ответа на этот вопрос у него попросту нет времени; «хренотень», на глазах увеличивающаяся в размерах, определенно была чем-то материальным, твердым, и неслась она, грохоча уже оглушительно, прямо на него.

Инстинкт самосохранения заставил Шершня в несколько безумных прыжков долететь до ближайшего валуна и рухнуть за ним, вжавшись в твердую почву и прикрыв ладонями голову. Вслед за этим где-то совсем рядом грохнуло так, что загудела, вибрируя, земля под сталкером, а потом заскрежетало столь надсадно и громко, что у него заныли зубы. Дохнуло жаром, запахло горелой синтетикой и черт знает чем еще не менее вонючим.

Наступившая тишина показалась Шершню чем-то почти осязаемым, густым, хоть ножом режь. Но ее вскоре прервали новые звуки – глухие удары, как если бы кто-то долбился изнутри упавшей штуковины, а потом – снова скрежет, но куда более тихий, чем сверлящий мозги до этого. Примерно такой, что издает открываемая консервная банка.

– Давай, давай! – услышал вдруг сталкер встревоженный, на грани отчаянья голос. – Давай, Блямсик, выбирайся скорее! Держись за мою руку… Ну, еще чуть-чуть!..

Изготовив к стрельбе «Печенгу», Шершень выглянул из-за камня. Увиденная картина вогнала его в кратковременный ступор, даже челюсть отвисла. Метрах в сорока от того места, где он лежал – самое большее в пятидесяти, – полыхала упавшая с неба «хренотень». При ближайшем рассмотрении больше всего она напоминала самолет, но какой-то неправильный: слишком «мясистый», тяжеловесный на вид, хотя и очень небольшой, не больше городского автобуса или троллейбуса в длину. А еще казалось, что он словно подтаял – настолько его формы были «зализанными» и плавными, без единого острого выступа, если не принимать во внимание неровные края полученных при падении разрывов; даже короткие крылышки казались двумя нелепыми обмылками, один из которых, правда, тоже был надломлен посередине.

Но самым удивительным был не этот рухнувший из-за багровых туч, ярко пылающий и немилосердно чадящий крылатый «троллейбус». И даже не суетящийся возле покореженного распахнутого люка человек в чудно́м блестящем костюме с прозрачным яйцеобразным шлемом – будто в скафандре из старых фантастических фильмов. Куда удивительнее и чуднее было то, что этот человек пытался вытянуть из люка. Или, скорее, кого, поскольку застрявшее в «самолете» нечто явно выглядело живым существом. Оно не только махало длинными, суставчатыми лапами, весьма похожими на человеческие руки, но еще и сквозь надсадный кашель непрестанно издавало испуганные лязгающие звуки, что-то вроде «блямс-блямс-блямс!».

Наконец, усилия человека в скафандре увенчались успехом, и кашляюще-блямкающее создание оказалось на свободе. И вот тут Шершню пришлось удивиться еще раз. Если бы не ярко-зеленый, с желтым подбрюшьем хитин существа, которое, кстати, было прямоходящим и имело рост под два метра минимум, то сталкер мог бы поклясться, что перед ним «богомол». Но не забавное насекомое в несколько сантиметров длиной, а чем-то похожий на него строением тела (разве что с двумя парами лап и без крыльев) двухметровый монстр, обитающий в Зоне – чрезвычайно злобное создание, имеющее грязно-зеленый, делающий его почти невидимым в лесном сумраке окрас, и способное мощными когтистыми лапами и длинными острыми зубами разорвать человека пополам.

Однако вдоволь поудивляться сталкеру рухнувшие с неба пришельцы не дали. Человек в скафандре схватил «псевдобогомола» за лапу и с криком: «Скорее, скорее, бежим!» – потащил его аккурат к тому валуну, за которым прятался Шершень. Сталкер же будто снова впал в ступор и, не шевелясь, во все глаза пялился на стремительно приближающиеся к нему фигуры. Он дернулся лишь, когда на него рухнули два отнюдь не легких тела. И тут же – еще раз, уже не по своей воле, когда «самолет» рванул так, что подпрыгнул даже многотонный обломок скалы, защитивший образовавшуюся троицу от раскаленного языка пламени и летящих во все стороны осколков.

Глава 1

«Что-то рановато…» – такова была первая мысль, посетившая пробуждающееся сознание Плюха. Разумеется, объяснить это с точки зрения науки, да и вообще какой-нибудь логики не представлялось возможным: находящийся в состоянии стасиса человек не способен контролировать не только ход времени, но и что-либо вообще. Минута прошла или пять веков – по ощущениям совершенно равнозначно, поскольку ощущения как таковые отсутствуют в принципе. А сознание – ему что после обычного сна пробуждаться, что из стасиса выходить, всегда «рановато», еще бы поспало. Особенно когда будят – и неважно, будильник это или вживленный в голову чип, принявший сигнал о побудке от Информатория, как было сейчас.

И все-таки Плюх интуитивно чувствовал: что-то не так. А интуиции своей он привык доверять. Для косморазведчика эта привычка вообще очень важна, во всяком случае Плюха она выручала не раз, а дважды в самом буквальном смысле спасла жизнь. Но сейчас, когда сознание окончательно проснулось, не имело смысла заниматься гаданием – Информаторий корабля на то и существует, чтобы информировать. Поэтому Плюх, одеваясь, заодно принялся осмысливать данные, передаваемые корабельным мозгом.

Интуиция не подвела косморазведчика и на сей раз. Информаторий бесстрастно передал пространственные характеристики места, куда вынырнул из надпространства ЛКАГР-18/6, то бишь «Легкий космический аппарат глубокой разведки» за таким-то номером, носивший, впрочем, и вполне пристойное имя – «Ревда». Однако это были вовсе не те координаты, что ввел в компьютерную память Плюх, перед тем как лечь в стасис-камеру. Корабль «проявился» не только не в окрестностях Земли, как ожидалось; не только не в Солнечной системе, что допускалось из-за случавшихся порой неподдающихся учету квантовых флуктуаций – так называемых квантовомеханических эффектов; он вынырнул вовсе в чужом пространстве, координат которого, разумеется, в памяти Информатория не имелось, а потому он выдавал сейчас вместо них откровенную чушь. Правда, о том, что это пространство не является «родным» для «Ревды» и Плюха, корабельный мозг напрямую, со стопроцентной достоверностью, не сообщил, поскольку теория Хью Эверетта[1] о существовании параллельных реальностей до сих пор не получила однозначного практического подтверждения. Однако теоретически к середине XXII века она была настолько обоснована, что учитывалась при совершении надпространственных гиперпрыжков, а потому имелась и в памяти Информатория. Последнему не составило большого труда и времени произвести некие, понятные только ему наблюдения, вычисления и сопоставления, чтобы сделать вывод о «неоднозначности нахождения в исходной пространственно-временно́й реальности».

– Ёшки-блошки, – пробормотал Плюх. – И куда же это нас занесло?

Ладно, куда именно – разберемся позже, а вот почему не туда, куда нужно? Этот вопрос был не менее важен, и еще более непонятен, чем первый. Его-то и задал Информаторию более-менее пришедший в себя разведчик.

«Неидентифицируемое внешнее воздействие», – таким был ответ. Не очень, мягко говоря, информативным и уж совершенно невероятным: какое может быть внешнее воздействие в надпространстве, где по определению ничего нет, даже самого пространства как такового?

«Прошу пояснений, – отправил Плюх мысленный запрос корабельному мозгу. – Воздействие какого характера?»

«Данные отсутствуют», – ответил Информаторий.

– Ладно, – почувствовав пробежавший вдоль позвоночника неприятный холодок, вслух произнес разведчик. – Что тут вообще есть?

«Конкретизируйте запрос, – отозвался корабельный мозг. – Глагол «есть» употреблен в значении «принимать пищу» или «быть»? Наречие «тут» подразумевает корабль или окружающее пространство? Какова в последнем случае интересуемая сфера дальности?»

– «Тут» – значит «быть», – по-прежнему вслух и не вполне добродушно сказал Плюх. И добавил, совсем тихо, себе под нос: – Или не быть. Вот в чем вопрос… – Но тут же, предупреждая занудливые выяснения Информатория, уточнил: – Сфера дальности – пять-шесть астрономических единиц[2]. Нет, пусть будет десять. И давай только крупные объекты. Скажем… больше тысячи кэмэ в поперечнике.