Отступник - Джим Батчер

— Сколько угодно.

Баттерс не произнес ни слова, пока работал и не заговорил до тех пор, пока он не зашил рану и не наложил бинты. Потом он обратил внимание на маленькие раны, покрыл большинство из них пластырем, накладывая швы только на самые плохие. Он также обработал антибиотиком ожог, и осторожно покрыл его слоем мази.

— О'кей, — сказал Баттерс. — Я обработал все, что я мог, но меня не удивит, если инфекция все равно попадет внутрь. У него начинается лихорадка, и если у него будет отечность, тебе придется везти его в одно из двух мест — либо в больницу, либо в морг.

— Ясно, — сказал я спокойно.

— Нужно перенести его в кровать. В тепло.

— О'кей.

Чтобы не повредить швы, мы подняли Моргана самым простым способом — подняли ковер, на котором он лежал, и перенесли на единственную кровать в моей крошечной спальной комнате. Я накрыл его пледом.

— Он потерял много крови, — сказал Баттерс, — не помешало бы переливание. И ему нужны антибиотики, чел, но я не могу выписать рецепт.

— Я справлюсь, — сказал я.

Баттерс нахмурился и задумчиво посмотрел на меня. Он начинал говорить и замолкал несколько раз.

— Гарри, — сказал он наконец. — Ты же состоишь в Белом Совете, так?

— Да.

— И ты Страж, так?

— Да.

Баттерс тряхнул головой.

— Получается, ваши собственные люди преследовали этого парня. Не могу представить, чтобы они были счастливы, если найдут его здесь.

Я пожал плечами.

— Они всегда расстроены из-за чего-нибудь.

— Я серьезно. Это может обернуться неприятностями для тебя. Так почему ты ему помогаешь?

Мгновение я молчал, глядя на слабое, болезненное, бесчувственное лицо Моргана.

— Потому что Морган не нарушил бы Законов Магии, — сказал я тихо. — Даже ценой собственной жизни.

— Звучит довольно уверенно.

Я кивнул.

— Так и есть. Я помогаю ему, потому что знаю, как это, когда тебя пытаются схватить за задницу за то, чего ты не совершал. — Я отвел взгляд от бессознательного человека на моей кровати. — Я знаю это лучше, как никто другой.

Баттерс покачал головой.

— Ты чокнутый.

— Спасибо.

Он тщательно осмотрел свою проделанную работу.

— Итак. Как твои головные боли?

Они были проблемой в течение последних нескольких месяцев — нарастающие ужасные мигрени.

— Хорошо, — сказал я ему.

— Да, точно, — сказал Баттерс. — Я хочу, чтобы ты снова попробовал МРТ.

Электроника и чародеи несовместимы, и магнитные резонаторы не исключение.

— Одна пожарная тревога в год — мой предел.

— Это может быть что-то серьезное, — сказал Баттерс. — Что-то происходит с твоей головой или шеей, ты не можешь испытывать судьбу. Боль может прогрессировать.

— Боли уже проходят, — соврал я.

— Чушь, — сказал Баттерс, буравя меня взглядом. — У тебя прямо сейчас голова наверно раскалывается, не так ли?

Я перевел взгляд с Баттерса на лежащего Моргана.

— Да, — признался я. — Чертовски сильно.

Глава 2

Морган спал. Мое первое впечатление об этом парне глубоко засело во мне — высокий, мускулистый, с худым впалым лицом, которое ассоциировалось у меня с религиозными отшельниками и наполовину чокнутыми артистами. Его коричневые волосы переходили уже седели, а бороду нужно было еще несколько недель назад подстричь. У него был тяжелый, твердый взгляд — настолько же успокаивающий и очаровательный, как дрель дантиста.

Спящим, он выглядел… старше. Уставшим. Я заметил глубокие морщины между его бровями и в уголках рта. Его большие руки с широкими пальцами говорили о его возрасте больше, чем что-либо другое. Я знал, что ему чуть меньше ста лет, что было для чародеев переходом к зрелости. Шрамы пересекали обе его руки — граффити жестокости. Последние два пальца его правой руки были негнущимися и слегка скрюченными, как если бы они были сломаны и срослись без надлежащего присмотра. Глаза впали внутрь глазниц, и кожа вокруг них была настолько темной, что смахивала на синяк. Может и у Моргана тоже были плохие сны.

Довольно трудно было бояться его, когда он спал.

Мыш, мой здоровый серый пес, оторвал брюхо от пола кухни и притащился ко мне, девяносто кило молчаливого товарищества. Он вопрошающе взглянул на Моргана, а затем на меня.

— Сделай мне одолжение, — сказал я ему, — приглядывай за ним. И не давай ему наступать на больную ногу. Это может убить его.

Мыш ткнулся лбом мне в бедро, коротко хмыкнул, и улегся рядом с кроватью на пол, растянувшись во всю свою длину, и тут же опять заснул.

Я слегка прикрыл дверь и опустился в кресло возле камина, где я мог спокойно потереть виски и попробовать подумать.

Белый Совет чародеев был правительственным органом для всех практикующих магию в мире и состоял из наиболее могущественных оных. Быть членом Белого Совета все равно, что получить черный пояс в боевом искусстве — это значит, что ты можешь не только хорошо контролировать себя, но и имеешь реальные навыки, признанные другими чародеями. Совет отвечал за использование магии среди его членов в соответствии с семью Законами Магии.

Упаси бог бедного чародея, нарушившего хотя бы один из Законов. Совет посылает Стражей для свершения правосудия, которое обычно заключается в жестокой погоне, скорой поимке и быстрой казни — если нарушитель, конечно, не был убит во время сопротивления аресту.

Назовите меня сумасшедшим, но моя подозрительность подсунула мне мысль, что Морган снова пытается подставить меня перед Советом. Черт, однажды он уже пытался убить меня таким образом, несколько лет назад. Но простая логика опровергла эту идею. Если Морган на самом деле не имеет проблем с Советом, то и у меня они не возникнут за то, что я скрываю его от погони, которой не существует. Кроме того, его травмы говорили больше о его искренности, чем любое количество слов. Они не могут быть фальшивыми. Этим однако, обязанности Стражей не ограничивались. Они были солдатами и защитниками Белого Совета. В нашей недавней войне с вампирскими коллегиями львиная доля сражающихся была представлена Стражами, мужчинами и женщинами с даром быстрой и беспощадной боевой магии. Дьявол, да в большинстве сражений в центре битвы были такие воины, как Морган.

Я тоже участвовал в войне, но единственными чародеями, кто был счастлив сражаться со мной, были новобранцы. Те, кто был постарше, видели слишком много жизней, разбитых злоупотреблением магии, и этот опыт оставил глубокие отметины. За редким исключением, они не любили меня, они не доверяли мне, и вообще не хотели иметь дел со мной.