Тайна заброшенного хутора - Анфиса Кохинор

Крестьянин положил огненный камень на пол, и Кир увидел, что в дверном проёме маячат ещё две тёмные фигуры. "Бить будут", - обречённо подумал он и трусливо поджал ноги, словно надеясь стать маленьким и незаметным. Крестьянин подошёл ближе и, схватив Кирика за шиворот, поставил на ноги.

- Тьфу! Да ты совсем сопляк! - в сердцах сказал он. - Сколько тебе лет?

- Ч-четырнадцать…

Крестьянин скептически оглядел щуплую фигуру вора:

- Врёшь!

- Четырнадцать, - шепотом повторил Кирик и разрыдался: "Зачем? Ну, зачем я сказал правду? Сказал бы: двенадцать… А теперь всё… Виселица!"

- Как тебя зовут?

- Кирик.

- И давно ты промышляешь воровством, Кирик?

- Шесть лет.

- А родители твои где?

- В Скайлете, на северном кладбище! - почти выкрикнул юноша и зарыдал в голос.

Неожиданно рука, державшая его за шиворот, разжалась, и Кир плюхнулся на пол. Крестьянин же с досадой выругался и скомандовал:

- Донара, разогревай похлёбку! Вавила, веди мальчишку в дом!

Крепкосбитый парень, топтавшийся у порога, подошёл к Кирику, легко оторвал его от пола и перекинул через плечо. Кир больше не плакал, он висел вниз головой и тихо скулил, чувствуя тупую, ноющую боль в желудке. Вавила вошёл в кухню, тускло освещённую маленьким огненным камнем, и сгрузил свою ношу на лавку у дощатого стола. Кир обхватил руками колени и тоскливо уставился в стол: то, что его собирались накормить перед виселицей, не делало жизнь радостнее.

Дородная, статная Донара откинула толстую русую косу на спину, бросила на тлеющие угли несколько поленьев, и в плите разгорелся огонь. Вскоре на столе появилась тарелка с хлебом, миска с кислой капустой и глубокая плошка с тёплой мясной похлёбкой.

Кирик поднял голову и заворожено уставился на угощение.

- Ешь! - Женщина хлопнула его по спине.

- Спасибо… - Юноша взял гладкую деревянную ложку и, опасливо покосившись на крестьян, зачерпнул похлёбки…

Забыв о виселице, Кирик в мановение ока смёл и похлёбку, и капусту, и хлеб. Последний кусок юноша дожёвывал с закрытыми глазами - ему невыносимо захотелось спать. Проглотив хлеб, он уронил голову на руки и провалился в вязкий беспробудный сон…

Разбудил Кирика грубый толчок в плечо. Разлепив глаза, юноша обнаружил, что лежит на узком топчане, накрытый тонким шерстяным одеялом. Рядом стоял здоровяк Вавила.

- Вставай, лежебока! Пора отрабатывать еду! - пробасил он.

Кир откинул одеяло и вскрикнул - на его правой ноге зловеще поблёскивал стальной браслет, к которому крепилась цепь с увесистой гирей на конце. Вавила с удовлетворением посмотрел на растерянное лицо воришки и ухмыльнулся:

- А ты решил, что тебя усыновят, бродяга? Господин Никандр не занимается благотворительностью. Вставай! - Он шлёпнул Кирика по плечу, отчего тот болезненно сморщился, и сурово добавил: - Поспеши, а то останешься без завтрака.

Кирик подхватил гирю и обречённо поплёлся за Вавилой. Никандр и Донара уже сидели за столом и ели кашу из большой общей миски.

- Здравствуйте, - смущённо произнёс Кир.

Ответом ему было хмурое молчание. Юноша осторожно поставил гирю на пол и сел на лавку рядом с Вавилой. Никандр подтолкнул к нему деревянную ложку, и Кир незамедлительно принялся за еду. Каша оказалась на редкость вкусной, в ней попадались большие куски мяса, а уж масла было положено столько, что казалось, просяные зёрна купаются в нём. Однако тишина за столом смущала и пугала Кирика. Он привык, что во время завтраков, обедов и ужинов люди ведут беседы. Кривой Рем, к примеру, любил рассказать пару-тройку историй о своей бурной молодости. В доме же Никандра ели молча, сосредоточенную тишину кухни нарушали лишь мерный стук ложек и приглушённое чавканье.

Миска опустела. Никандр отложил ложку, в несколько глотков осушил кружку пива и поднялся. Это был сигнал к окончанию завтрака. Донара начала собирать посуду, а Вавила нахлобучил шапку и вышел во двор. Кирик тоже встал и, не зная, что делать дальше, начал переминаться с ноги на ногу. Никандр сурово посмотрел на него и приказал:

- Снимай рубашку! - Юноша поспешно выполнил приказ. Крестьянин внимательно оглядел его щуплую грудь и скривился. Лицо его сморщилось и стало походить на морду недовольной обезьяны. - Ладно, посмотрим на что ты годишься. Одевайся, и пошли!

Кирик натянул рубашку, поднял гирю и потащился за хозяином. Они обогнули дом, прошли по саду и остановились на краю большого свекольного поля. Никандр ухватился за ботву, выдернул свёклу и показал её Кирику.

- Это кормовая свёкла. Выдёргивай её и складывай в кучи!

Дрожа от холода, Кир опустил голову и очумело уставился на зелёные, прихваченные ранним морозцем листья. Никандр смерил нового батрака презрительным взглядом, хмыкнул и стал ловко дёргать свёклу. А юный воришка с брезгливой гримасой продолжал разглядывать ботву.

- Что стоишь? Начинай! - прикрикнул на него Никандр.

Кирик с ненавистью посмотрел на гирю, на крестьянина и со вздохом ухватился за сырые скользкие листья. Ему никогда не приходилось заниматься тяжёлым физическим трудом. "Твои руки - твой хлеб!" - твердил Кривой Рем и покупал для ученика дорогущие мази и притирки, благодаря которым пальцы Кирика всегда оставались мягкими и чувствительными. Кир по праву гордился своими руками - его ловкие гибкие пальцы сделали бы честь любому аристократу.

Воришка выдёргивал свёклу за свёклой, и его драгоценные руки краснели на глазах, пальцы ныли, прося пощады, а на нежных ладонях вздулись волдыри… Никандр и Вавила ушли далеко вперёд. Кирик зло смотрел им вслед, и с его губ срывались проклятия: "Вагр вас раздери! Я же искалечу руки! И никогда не стану таким вором, как Рем!" Кирик больше не мёрз. Теперь его бил пот. Рубашка прилипла к телу и сковывала движения. Спину и плечи ломило, а в довершение всех бед металлический браслет до крови натёр щиколотку. К полудню Кир еле волочил ноги. Ботинки, облепленные комьями земли, стали неподъёмными, каждый наклон отдавался резкой болью в пояснице.

Никандр и Вавила прошли по три или четыре борозды, а бедный вор всё ещё не закончил первую.

- Иди сюда, белоручка! - ворчливо позвал хозяин, и юноша, спотыкаясь, побрёл к нему.

Никандр поморщился: новый работник выглядел жалким и обессиленным. Любого наёмного батрака он тот час бы выставил вон, но странный воришка заинтриговал его. "Интересно, кто и зачем его послал? Ни за что не поверю, что он пришёл сам! - размышлял Никандр. - Что ж, попробую выяснить, что он за птица. А не получится - избавлюсь!"

- Пойдём обедать, - сказал Никандр и потрепал юношу по длинным светло-каштановым волосам, попутно подумав, что нужно обрезать их, чтобы не разводить вшей. - Ты больше не разбойник с большой дороги. Я научу тебя премудростям крестьянского труда, Кирик, а когда ты вырастешь, найду тебе хорошую жену. У тебя будет свой дом, и ты будешь зарабатывать на хлеб тяжёлым, но честным трудом!