Взятки - Кирилл Анатольевич Столяров

прочему - все это, должно быть, построено на сплошной липе, на приписках и на беспардонном очковтирательстве! Но возведенные под руководством Караваева объекты в Караганде и в других городах можно потрогать руками - это не миражи, а стопроцентная реальность, ничем не приукрашенная правда. Да и в качестве деятеля отраслевого масштаба он был не из последних: Министерство автомобильного транспорта Казахстана уже работает по принципу самофинансирования, а это по щучьему велению не получается, без напряженного труда и большой организаторской работы убытки не оборачиваются прибылью.

Вместе с тем, как теперь известно, в этом же министерстве коррупция распространилась снизу доверху, от водителя до министра. И это тоже правда, от которой не скроешься. Водители междугородных автобусов - в народе их метко окрестили «бритоголовыми», полем зря «бреющими» левые рубли, - за счет безбилетного провоза пассажиров клали в карманы значительные суммы денег.

Я отнюдь не случайно написал «клали», а не «крали», ибо в соответствии с правовой квалификацией преступных действий здесь мы имеем дело не с хищением государственных средств, а с так называемой упущенной выгодой.

А дальше нетрудовые доходы распределялись по вертикали с учетом должностного положения тех, кто в этом участвовал: от водителей деньги поступали начальникам автоколонн и парков, а те, отсчитав свою долю, передавали остаток Караваеву и его заместителям.

Но и это еще не все: в автообъединении существовала контрольно-ревизионная служба, выродившаяся в свою противоположность, - вместо борьбы за сохранность и полноту провозной платы линейные контролеры и ревизоры сосредоточили все усилия на взимании дани с «бритоголовых» и создали собственную преступную цепочку, замыкавшуюся опять-таки на Караваеве.

Чтобы более или менее верно оценить гигантский размах этой, с позволения сказать, «деятельности», надо представить себе Казахстан с его необозримыми просторами и редкой сетью железных дорог, вследствие чего автобусное сообщение для многих - практически единственный способ добраться туда, куда надо попасть по служебным или по личным делам. А если попытаться количественно уточнить, сколько же недополучило государство, то я приведу две цифры: после ареста преступной группы сверхплановая выручка в Карагандинском пассажирском автообъединении за семь последних месяцев 1986 года возросла на 2,5 миллиона рублей, а по заключению экспертов, изучавших интенсивность пассажиропотоков, за пятилетний период мимо казны прошло 11,4 миллиона рублей.

Короче говоря, навара хватало всем, и государственный план аккуратнейшим образом перевыполнялся по всем технико-экономическим показателям. А что план этот был недопустимо заниженным, это особый разговор, но он - позже.

Пытаешься сопоставить Караваева-работника с Караваевым-мздоимцем, думаешь о том, почему не совмещаются контуры, и невольно возникают вопросы: как же могло случиться, что чрезвычайно способный и, быть может, даже талантливый человек утратил честь и совесть, превратился в одну из крупных фигур теневой экономики? Или же он всегда был таким, с душевной гнильцой, но умело маскировался, чтобы сперва занять главенствующее положение, а уж затем воспользоваться им и доверху набить сундуки?… Послушаем самого Караваева.

- Первые десять лет работы в Карагандинском пассажирском автотресте я не получал взяток. Каждый год не раз хотели всучить мне деньги, но я молча указывал на дверь. А в семьдесят третьем не устоял, взял у Сейткамалова пятьсот рублей… К тому времени в Казахстане явственно дала знать о себе обстановка вседозволенности, бесконтрольности, беспринципности, махровым цветом расцвело взяточничество, сложилась система поборов, которая стала нормой поведения и регулятором взаимоотношений. Хотите - верьте, хотите - нет, но жить и работать по совести стало невозможно. Мой заработок не покрывал неуклонно возраставших расходов на разные подношения и угощения, и вот…

- Вас прямо вынуждали к взяткам и подношениям?

- Это делается не так, - с горькой усмешкой объяснил Караваев. - Хозяева самых просторных кабинетов держатся строго и недоступно… С какого-то момента тебя перестают замечать, не считают нужным решать назревшие вопросы, которые ты ставишь. Требуется тебе, например, жилье, идешь на прием с обоснованными расчетами в руках, бьешься, доказываешь, а перед тобой - глухая стена. И хоть ты в лепешку расшибешься, стена эта ни на шаг не сдвинется.

«Чего ты свои знамена мне в нос тычешь? - звучит грубый окрик. - Знамена у нас переходящие, сегодня у тебя, завтра - у другого! А что помогать надо передовикам - это не факт. Есть мнение в первую очередь выделять жилье отстающим коллективам, чтобы поднять их до уровня передовых… Иди, некогда мне!»

Раз уйдешь не солоно хлебавши, два уйдешь, три, а потом волей-неволей несешь ему конверт с подношением. Он сидит за столом, на тебя не глядит, «Правду» читает, а ты кладешь конверт на уголок и униженно благодаришь за внимание, за заботу о нас, транспортниках, хотя той заботы в помине не было…

А дальше перед каждым праздником сунешь в конверт пару тысяч и идешь «поздравлять». Там живая очередь, запускают по списку, все один за другими несут оброк. Зато и отдача налицо - так я, к слову сказать, получил два девятиэтажных дома для водительского состава…

Бывало и по-иному: приедет из Алма-Аты очень ответственный товарищ, пригласишь его в сауну, там он размягчится и доверительно поведает тебе, что семья у него большая, шесть детей, теща с глаукомой, а у средней дочки хроническое заболевание, почки отказывают. Это значит, что товарищу надо помочь, дать конверт.

А по-наглому орудуют только мелкие вымогатели. Наш замминистра по кадрам Маханов, посещая Караганду, первым делом протягивал мне список вещей, которые ему нужно было купить, - наручные часы с браслетом, магнитофон, батник для дочки и другие предметы. Платить за это он и не помышлял, это было бы не «по-казахстански», и, заикнись я о деньгах, Маханов был бы оскорблен до глубины души.

- Это вы рассказываете про Караганду. А что было потом?

- То же самое. На моем месте в Караганде остался Бондарев, бывший мой зам, он регулярно привозил мне деньги из расчета две тысячи в месяц. Этого не хватало, потому что я должен был давать наверх две с половиной, из-за чего пришлось брать и у Дмитриева, начальника Чимкентского пассажирского автообъединения.

Расходов ведь было много, а с пустым карманом ничего не решишь. В бюрократических хоромах слушать тебя не хотят и равнодушно цедят сквозь зубы: «Неужели вам, министру, не ясно, что у нас плановое хозяйство? Со всеми мы рассчитались по базе прошлых лет, с вами тоже. Если вам дать дополнительные ресурсы, то откуда снять?» Пробуешь убеждать, что не дать то-то и то-то никак нельзя, иначе отрасль не справится с заданием, подведет других, а тебе в ответ: «Вы мыслите не экономическими категориями».

Чую - дохлый номер! - и говорю: «У меня, знаете, люкс в постпредстве. Может, скоротаем вечерок, потолкуем, закусим?» Вижу, он оживился, кивает, и глаза светятся,