Жрица Солнца - Дарья Кошевая

И в подтверждение своих слов, Злата поднялась над землей. Родители переглянулись. Олеся думала, что сестру отругают за глупость, что отец по обыкновению молча возьмется за хворостину, а мать будет причитать… Но они почему-то улыбались.

С этого дня все изменилось. Родители были так горды! Не мудрено, ведь старшая дочь станет верховной жрицей деревни! А Олесю словно перестали замечать. Но она не унывала, потому что верила: не может такого быть, что чему-то нельзя научиться, если очень хочешь.

Злата вернула сестру из воспоминаний:

– Ты же слышала жрицу, рождается только одна девочка с чудотворственными способностями! Так уж заведено богами.

– Это получится и у меня! Только скажи, что надо сделать! – Олеся не собиралась сдаваться. Злата вздохнула. На ее лице отчетливо читалось: «Ну что за глупая у меня сестра, не понимает простых вещей!» Олеся схватила ее за рукав, не давая уйти. Злата сузила глаза:

– Хорошо, я расскажу тебе, что я сделала, чтобы получить такое.

Олеся, не сдержавшись, вскрикнула от радости.

– Это было очень-очень сложно, – добавила сестра. Олеся закивала и сжала ее руку.

– Я встала ночью, пока все спали, и тихонько вышла со двора…

– Но этого же делать нельзя!

– Вот именно, нельзя! – подтвердила Злата, – Но я вышла. Было ужасно темно. Я пошла через лес.

За окном крикнула птица, и девочки вздрогнули. Олеся представляла себе, как ее сестра идет одна через ночной лес, а черные ветки деревьев тянут к ней свои сухие лапы. Смогла бы так она сама? Не побоялась бы?

– Я шла, пока не вышла к Быстрянке, – продолжила Злата свой рассказ. Потом опять замолчала, облизала губы, раздумывая о чем-то. Выдохнула:

– Ну а потом я бросилась в речку!

– Она же такая холодная! – изумилась Олеся. Девочка знала, о чем говорит, ведь сама не раз трогала воду рукой. Быстрянка была леденющая, купаться в ней строго-настрого запрещалось.

«Если нырнешь в нее, то уже не вынырнешь», – не раз говорила мама, – потому что ноги твои заледенеют, и ты камнем пойдешь на дно!»

Олеся недоверчиво покосилась на сестру. Злата покраснела и отвернулась:

– Не хочешь, не верь! Сама ведь упрашивала рассказать тебе! Я так и знала, что не поверишь!

Олеся устыдилась.

– Нет! – воскликнула она. – Продолжай!

– Кинулась я в воду, а холодно мне не было, потому что вела меня сама Богиня Мира, – заявила Злата. – Я слышала, как тихий голос нашептывает мне: доплыви до солнечного камня!

– Богиня говорила с тобой?! – вскричала Олеся.

– Ты так и будешь меня перебивать? Как же тебе, глупой, объяснить? То был не совсем голос, а скорее внутреннее предчувствие… Я доплыла до камня, взобралась на него. И дождалась рассвета. С первыми лучами солнца я почувствовала, как волшебная сила проникает в мое тело, – Злата указала себе на сердце. – Вот и весь рассказ.

– Я тоже так сделаю!

– Нет, – отрезала сестра. – Ты еще слишком маленькая и у тебя ничего не получится.

Олеся насупилась. Она ненавидела, когда ее называли маленькой.

– Только никому не говори. Это будет наша с тобой тайна, – предупредила сестра и погрозила пальцем, подражая матери.

– Клянусь, никому не скажу, – заверила Олеся, внутри которой на самом-то деле все замирало от радости.

Она едва дождалась заката. Лежа на лавке, девочка вертелась, то и дело поглядывая на сестру. Наконец, Злата заснула. Олеся прислушалась: в доме было тихо. Для верности, она сосчитала до ста, потом аккуратно отогнула край одеяла, и свесила ноги на пол. Злата не проснулась. Олеся встала, на цыпочках прокралась к деревянному сундуку, где хранилась одежда. На нижнюю рубаху она натянула просторную теплую рубашку из козьего пуха, принадлежавшую матери, застегнула пуговицу на вороте, закатала длинные рукава, чтобы не волочились. Обулась в кожаные поршни, как-никак земля ночью холодная. Приоткрыв дверь, девочка выскользнула с чердака, и спустилась по лестнице. Тихонько вышла из дома. Во дворе царствовала смоляная ночь. Олеся добежала до забора, оглянулась – никого. Сдвинула деревянный засов, вздохнула и пробралась за ворота. Сразу за домом начинался лес. Если бы чужеземному путнику довелось заплутать в этом лесу такой темной ночью – нипочем не нашел бы он дорогу, так и сгинул бы, угодив в ямину или болото. Но Олеся хорошо знала окрестности, память вела ее сквозь кромешную тьму по едва заметной тропке. «Не стану думать, как здесь страшно!» – повторяла себе Олеся. – Ведь смогла же Злата, смогу и я!..» Но вот, наконец, деревья расступились, и показалась Быстрянка, что с двух сторон огибала деревню.

Если глядеть с берега, увидишь огромный плоский валун, который поднимается из воды прямо посредине реки. В народе камень этот кличут «солнечным», исстари зная, что золотистым блеском встречает он первый лучик солнца на рассвете каждого дня. Олеся шла вдоль кромки, пока не оказалась напротив камня. Река шумела и плескалась. Трогать не нужно – и так понятно, холодная, колючая вода. Девочка замешкалась. Решимость, только что бившая ключом, вдруг иссякла, отступила перед широкой, быстрой рекой. Но возвращаться назад? Олеся скинула поршни, стянула теплую рубашку через голову. Земля холодила ноги. «Не буду мешкать! – решила девочка, – не стану раздумывать. Если суждено прислужникам Олии, водяным, утащить меня на дно, значит, так тому и быть!..» Олеся прошептала две коротенькие молитвы, одну обратила к солнцеликой богине Мире, другую – к ее дочери, Олии, покровительнице воды. «Защити, помоги…» И кинулась в реку. Сотни ледяных иголок впились в тело, испугали сердце. Бурный водоворот тут же подхватил девочку, потащил за собой. Вода накрыла с головой. Олеся, как могла, барахталась, стараясь дотянуть до камня. Сил оставалось все меньше. В какой-то момент, ослепшая от брызг, задыхающаяся, замерзшая, подумала: – «Утопну сейчас». Как вдруг девочку схватило, поволокло вперед. Кто-то взял ее за руку, дернул, и вытащил из воды прямо на каменную поверхность. Олеся подняла глаза. Перед ней висела в воздухе прекраснейшая дева, будто сотканная из голубого тумана. Длинные волосы развевались в разные стороны, словно шелковые ленты, глаза смотрели ласково, но серьезно. Чудное платье сверкало рыбьей чешуей и морской пеной. Это была Олия, покровительница воды, старшая дочь богини.

– Зачем ты ищешь погибели, невинное дитя? – молвила женщина. Уже потом Олеся будет удивляться, как не сообразила поклониться, видно ледяная вода совсем замутила разум. Но тогда она только разлепила синие от холода губы, и тихо сказала:

– Не ищу я погибели! Сестра моя искупалась в этой речке, вылезла на камень и одарила ее богиня волшебными силами! Теперь будет Злата следующей жрицей в нашем поселении! Разве… Разве я не достойна того же? Разве не стала бы так же предано служить богине?

Олеся замолчала. Последние слова, слетевшие с языка, показались наглыми и самонадеянными. Девочка потупилась. Щеки запылали от стыда. А ну как сейчас Олия столкнет ее, неразумную, в воду, да там и оставит. И поделом!..

– Не ведаю, про какую девочку ты говоришь, но вижу – есть в тебе жгучее желание служить богине, – произнесла Олия задумчиво, – Что скажешь, мама?

Рядом с женщиной появилось в воздухе лицо, обрамленное золотыми локонами. Медовые глаза посмотрели прямо на Олесю, и девочку объяло теплом и спокойствием. В этот же миг ночь превратилась в раннее утро, и камень заблестел под босыми ступнями.

– Я не откажу в милости, – тихо сказала богиня Мира, – но мой дар не для детских игр. Он будет в тебе, Олеся, но не явится ради забавы.

Солнце на миг ослепило девочку, а когда она снова начала видеть, вокруг никого не было. Волна ударилась о камень и разлетелась хрустальными брызгами. Там, в глубине ледяной реки Олесе почудилось прекрасное лицо Олии.

– Ложись на волну, – пронеслось над поверхностью воды, – Доставлю тебя к берегу.

Олеся доверилась голосу, присела на корточки, а потом плавно соскользнула вниз. Вода приняла ее, словно девочка была птичьим перышком, понесла обратно к берегу и аккуратно оставила на песке. «Спасибо!» – прошептала Олеся, и уж собиралась подняться, как услышала голоса родителей. Так и есть, из-за деревьев вышли отец и мать, а за ними и сестра. Бледные испуганные, они одели девочку, закутали, и потащили за собой. А потом уж началось! Кричали так, что с веток слетали птицы. Бранили неразумную дочь. А Олеся и хотела б все объяснить, да помнила про уговор с сестрой. Девочка ждала, когда останется с Златой наедине и, наконец, всласть наговорится.

Отец истопил баню и отвел туда Олесю. Это была маленькая деревянная изба с низким потолком и закопченными стенами. В углу пыхтела печь-каменка, рядом в круглой бадье отмокали березовые веники. Олеся исхитрилась и, крепко схватив сестру за руку, потянула за собой. Отец спорить не стал, хмуро поглядел на дочек и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую дверь. Хоть и промолчал батюшка, Олеся доподлинно знала – выйдешь из бани до срока – осерчает не на шутку! Девочки разделись, повесили одежду на крюк у входа и сели на деревянную лавку.