Всё изменила любовь - Лилиан Тревис

Вероятно, сказывалось напряжение последних дней, усталость, предпраздничная суета, хотя она осознавала, что это только отговорки, на самом деле виноват во всем Джеймс. В его присутствии с ней всегда происходили невероятные вещи. Она делалась скованной, заторможенной и переживала удивительные ощущения.

Джеймс излучал магнетизм. Обаяние. Необычное сочетание светлых волос с шоколадными глазами делало его особенно привлекательным. Женщины ходили за ним табуном. Он таил в себе неясную опасность.

Он был опасен.

— Куда ты смотришь? — поинтересовался Джеймс, нажимая на педаль газа.

— На тебя.

Эмили сделала попытку скрыть охватившее ее смятение, но безуспешно. Ей не следовало садиться к нему в машину. Она не могла находиться с ним рядом. Они больше не были подростками, и Джеймс, насколько она знала, не играл в игры. Вернее его ставки всегда были слишком высоки.

Что касается ее, то играть по-крупному она была не готова. Во всяком случае, с Джеймсом. Этот мужчина был, как и прежде, непредсказуем. И слишком опасен.

Ее взгляд рассеянно блуждал по его красивому лицу, пока не наткнулся на тонкий белый шрам на подбородке. Два года назад его не было.

— Откуда у тебя этот шрам?

— Порезался, когда брился.

Эмили без труда поняла, что Джеймс солгал. Шрам был слишком заметным для столь незначительного бытового происшествия.

— Должно быть, бритва была чересчур большой.

— Огромной, — подтвердил Джеймс, улыбнувшись уголками губ.

Эмили не могла оторвать глаз от тонкой белой линии на его подбородке. Шрам отнюдь не портил его лицо, напротив, придавал чертам решимость. Мужчина с таким лицом должен знать, чего хочет от этой жизни.

— Было больно? — спросила она.

— Потерять тебя было гораздо больнее.

Эмили замолчала и уставилась на свои ладони, сложенные на коленях. Без тяжелого кольца безымянный палец левой руки ощущал себя осиротевшим.

— Ты так и не женился? — сменила она тему на более нейтральную.

Берт как-то обмолвился, что Джеймс занимался геологическими разработками в Западной Африке и практически не появлялся в Европе. Но это было так давно!

— Нет.

— А невеста есть?

— Нет.

— А девушка?

— Ты чересчур любопытна, подруга. Хочешь наняться на работу?

Его насмешливая улыбка заставила сердце Эмили забиться в бешеном ритме. О да, Джеймс был все еще опасен и все еще повергал ее в трепетную дрожь.

— Прости, не хочу, — отозвалась она. Зря она согласилась, чтобы он подвез ее. — Жизнь на деле куда менее романтична, чем сказки или мечты.

— Принцессу постигло разочарование.

— Разочарование есть, а вот принцессы нет.

— Обедневшая аристократка, вынужденная продать дом, машину и вот теперь обручальное кольцо.

Эмили зажмурилась. Джеймс, как никто другой, умел делать ей больно.

— Это только неодушевленные предметы, — прошептала она.

— Действительно, что такое вещи, когда ты окружена теплом, нежностью, любовью?

Она почти ненавидела его в эту минуту. За холодность и цинизм. Он должен был знать, что она живет вдвоем с матерью Берта. Графиня Маккензи, как Джеймсу было хорошо известно, была холодна как лед. Он не мог не знать, что в ее аристократическом доме Эмили была фактически заложницей, лишенной собственного пространства и свободы.

Но Эмили не проронила ни слова. Если Джеймсу нравится издеваться, Бог с ним. Скоро они расстанутся. Он довезет ее до поместья и уедет. Больше она с ним не увидится.

— Я бы заплатил тебе за кольцо в два раза больше, Эмили, — прервал молчание Джеймс. — Почему ты не пришла ко мне?

— Я не нуждаюсь в твоей благотворительности.

— Это не благотворительность. Один бриллиант стоит сто тысяч гульденов. Прибавь еще тридцать — пятьдесят тысяч на золото и изумруды.

Эмили пожала плечами. Не думай об этом, сказала она себе. Ты не знала, а если бы знала, то все равно не стала бы торговаться.

— Назначенная ювелиром цена меня вполне устраивает, — проронила она.

— Ну если устраивает… — произнес он и устало потер лоб.

Джеймс внешне немного изменился. Вместо длинной гривы времен юности он носил теперь короткую стрижку. Его плечи стали еще шире, а кисти рук, покоившиеся на рулевом колесе, по-прежнему покрывал бронзовый загар. Казалось, что просторный салон «ягуара» был ему тесен. От его внушительной фигуры веяло могучей силой.

Вдвоем они представляли странную пару: большой, бесстрашный Джеймс и хрупкая трусиха Эмили, боявшаяся собственной тени.

— Сколько времени продлился твой медовый месяц, Эмми?

Столь бесцеремонный вопрос ее возмутил.

— Какое тебе дело?!

— Я хочу знать. — Губы Джеймса тронула холодная улыбка. — Скажи, как скоро ты поняла, что совершила ошибку?

У Эмили пересохло во рту.

— Сейчас же извинись и забери свои слова обратно.

— Ни за что.

— Ты не имеешь права…

— Я любил тебя. — Джеймс внезапно умолк, и на его скулах заходили желваки. — Берт никогда не любил тебя. Он просто не хотел, чтобы ты досталась мне.

— Нет.

— Да. А ты, глупая девчонка, так испугалась своих чувств, что бросилась в его объятия, как в омут.

От его обвинений у нее помутилось в голове, и Эмили потянулась к ручке дверцы, словно хотела выскочить из машины. Но бежать было некуда. Джеймс нашел ее и, судя по всему, все еще хотел завоевать. В глубине души она знала, что на этот раз он ее не отпустит.

— А знаешь, что это такое осознавать, что потерял тебя навеки?

Стиснув зубы, Джеймс смотрел прямо перед собой. Мир за окнами автомобиля уже погрузился в ночную тьму, и только подсветка приборного щитка бросала зеленоватые блики на его напряженное лицо.

— Я знал, что ты никогда не согласишься на любовную связь. Милая, добрая Эмили Витте будет хранить мужу верность. Я не ошибся?

Эмили не мигая смотрела на расстегнутый ворот его черной рубашки, выглядывавшей из-под распахнутого кожаного пальто. Ей казалось, она видит, как под этой рубашкой перекатываются бугры налитых силой мышц. В ее глазах снова защипало от подступивших слез.

— Конечно, я была ему верна.

— Конечно. — Джеймс улыбнулся, но в его улыбке сквозил холод. — Ты верна всем, кроме меня.

К щекам Эмили прилила кровь, и ей стало жарко.

— Мы были молоды, Джеймс. Я была молода.

— Не настолько.

— И это было так давно.

— Не так давно, чтобы я забыл.

— Джеймс.

— Не думай, что все кончилось, Эмми.

Его глубокий голос гипнотизировал ее, и Эмили поймала себя на том, что не сводит с него зачарованного взгляда. В полумраке автомобильного салона шоколадные глаза Джеймса казались бездонно черными.