Перстень рыбака - Сельма Лагерлёф

Тут все заговорили разом, утешая Чекко. Они сочли, что горе помутило ему разум, что Святой Марк вовсе не такой, чтобы мстить детям. И само собой разумеется, что уж если лодка попадает в шторм, то случается это не в гавани, а в открытом море.

— Никогда мои сыновья худого слова не сказали о Святом Марке. Люди слышали, как они вместе со всеми одинаково рьяно кричали: «Честь и хвала Святому Марку!» И святой покровительствовал им вплоть до сегодняшнего дня. Он ни разу не рассердился на них за все прожитые ими годы.

— Ах, Чекко, опомнись! — уговаривали они его. — Своими речами о Святом Марке ты накличешь на нас беду. Ты стар и мудр, и лучше бы ты не гневал его, настраивая против нас, венецианцев. Что мы без него?

Чекко продолжал сидеть, смятенно глядя на присутствующих.

— Значит, вы мне не верите? — спросил он.

— Ни один умный человек этому не поверит.

Казалось, им удалось успокоить его.

— Попробую и я в это не верить.

Поднявшись, он направился к двери.

— Иначе это было бы страшно жестоко, ведь верно? Уж очень они были красивыми, очень храбрыми. За что же их ненавидеть? Не хочу я в это верить.

Он пошел домой и в переулке возле дверей своего дома столкнулся с соседкой.

— В соборе служат молебен по утопшим, — сказала она Чекко и, испугавшись его вида, убежала прочь.

Чекко сел в лодку и поплыл по узким каналам по направлению к набережной Рива дельи Скиавони, откуда открывался широкий горизонт, и обратил свой взгляд в сторону острова Лидо и моря. Да, ветер и в самом деле был сильный, но не ураган же. Волны на море были невысокие. И вот в такую-то погоду погибли его сыновья. Он не мог этого понять.

Старый рыбак привязал лодку, пересек площади Пьяцетта и Сан-Марко[5] и вошел в собор. Там было много народу, все стояли на коленях, в страхе прося Господа о заступничестве, ибо венецианцы с большим ужасом, нежели другие люди, воспринимают любую трагедию, случившуюся на море. Они ведь не живут за счет доходов от виноградарства или урожаев от посевов с поля, и судьба каждого из них так или иначе связана с морем. Поэтому, как только море наказывало одного из них, все остальные в смятении бросались к Святому Марку, прося его о защите.

Чекко не преклонил колено, а остался стоять. Он вспомнил, как приходил сюда со своими маленькими сыновьями и учил их молиться и во всем уповать на Святого Марка.

«Он помогает нам плавать по морям и океанам, он распахнул перед нами ворота Византии и дал нам во владение острова на востоке, — внушал он детям. — В благодарность венецианцы воздвигли в его честь самый лучший в мире храм, и ни один корабль не возвращается домой из заморского плавания без даров для собора Сан-Марко».

А как все они, втроем, радовались красным мраморным стенам собора и позолоченной мозаике его свода. Чекко говорил им о том, что никогда беда не сможет обрушиться на город, который воздвиг такой храм в честь своего покровителя.

Тут Чекко поспешно упал на колени и начал читать молитву «Отче наш», повторяя ее все снова и снова. Его вновь одолели сомнения, и он хотел развеять их молитвой, чтобы не думать плохо о Святом Марке.

Ведь этим утром и в помине не было никакого шторма. Он все больше убеждался в том, что если святой сам и не был причастен к гибели его сыновей, то он палец о палец не ударил, чтобы помочь им, и позволил погибнуть ни за грош.

Поймав себя на этой мысли, Чекко снова принялся молиться, но сомнения не покидали его.

Подумать только, что у Святого Марка была в соборе сокровищница, ломившаяся от сказочных богатств! Подумать только, что Чекко поклонялся святому всю свою жизнь и редко проходил мимо Пьяцетты, чтобы не зайти в собор и не обратиться с молитвой к святому.

Нет, не случайно именно на том самом месте погибли его сыновья. Какое это все-таки несчастье для венецианцев, что у них не оказалось лучшего заступника, на которого можно было бы уповать. Невозможно даже представить себе: святой, готовый мстить двум детям, покровитель, который не в силах уберечь от сильного ветра.

Чекко поднялся на ноги, расправил плечи, простер руки кверху и устремил взгляд к могиле Святого Марка на верхней галерее собора.

Церковный служитель ходил вокруг с большим подносом из позолоченного серебра с чернью и собирал подаяния для Святого Марка. Служитель переходил от одного прихожанина к другому, пока не подошел к Чекко.

Чекко отпрянул, словно пред ним предстал сам дьявол-искуситель с протянутым подносом. Неужто Святой Марк еще и от него требует подаяния?

Мигом схватил он крупный золотой цехин, который носил в поясе, и бросил на блюдо с такой силой, что все, кто были в церкви, услыхали звон монеты. Молящиеся вздрогнули и повернули голову. Они увидели лицо Чекко, и ужас охватил их. Казалось, будто в него вселились демоны.

Чекко быстро вышел из церкви, и поначалу ему вроде бы стало легче, оттого что он отплатил святому. Чекко обошелся с ним, как с ростовщиком, который хотел взять с него больше положенного.

«На, подавись!» — говорят ему и в лицо швыряют последний золотой, да так, что кровь заливает ростовщику глаза. Но тот не отвечает ударом на удар, а лишь нагибается, чтобы подобрать монету. Так же поступил и Святой Марк.

Он схватил цехин рыбака, хотя перед тем лишил его сыновей. Он принял дар, брошенный ему с ненавистью. Стерпел бы такое человек порядочный? Что за ничтожество этот Святой Марк — трусливый, мстительный!

Но самому Чекко Святой Марк и не думал мстить. Видно, рад был и благодарил за то, что получил монету. Он взял ее, притворившись, что дар преподнесен ему благочестиво.

Стоя на паперти собора, Чекко увидел, как два церковных служителя торопливо прошли мимо него.

— Вода все прибывает и прибывает, вот напасть! — сказал один из них.

— Что случилось? — спросил Чекко.

— Вода в склепе. Она поднялась на фут за последние минуты.

Когда Чекко спустился с лестницы, он заметил небольшую лужицу на площади у нижней ступени. Это была морская вода, долетевшая сюда в виде брызг от самой пристани возле Пьяцетты.

Чекко удивился, что вода в лагуне поднялась так высоко, и поспешил к берегу, где у него оставалась лодка. Все выглядело так же, как и до его ухода, лишь море резко надвинулось на берег. Вода перехлестывала широким потоком целых пять пристаней, хотя сильного ветра не было. На набережной образовались лужи с морской водою, каналы набухли, так что приходилось закрывать дверцы лодочных сараев. Небо, как и море, было сплошь серым.

У Чекко даже в мыслях не было, что может разразиться страшная буря. Ни о чем подобном ему и думать не хотелось. Святой Марк позволил его сыновьям беспричинно погибнуть, ведь, собственно говоря, шторма-то и не было. Но Чекко решил посмотреть, что будет дальше. Он сел возле лодки и стал ждать.

Но тут сплошной облачный покров, затянувший небо, расступился и появились черные, как вражеские галеры, грозовые тучи, из которых на город хлынул дождь с градом.

Чекко почудилось, будто море стало совсем другим, не таким, к какому он привык, будто новое море неслось со стороны острова Лидо. Боже ты мой! То не были белошеие волны-лебеди, которые, разгуливая по морю со склоненными нежными шейками, спешили к берегу. Когда же их немилосердно отбрасывало назад, они снова плыли в своем пенном оперении… Теперь это были мрачные валы, яростно гонявшиеся друг за другом, и горько-соленая накипь на их гребнях перемешивалась с туманом.

Ветер стал таким резким, что чайки не могли, как прежде, парить над морем и кричали, когда ветер разбрасывал их в разные стороны. Вскоре Чекко увидел, как они устремились в открытое море, чтобы ветер не закружил их и не бросил об стены домов. Сотни голубей с площади Сан-Марко взмыли в воздух. От хлопанья их крыльев гул стоял такой, словно налетел новый порыв бури, а сами голуби прятались в выбоинах и нишах на кровле собора.

Но не только птицы испугались непогоды. Несколько гондол сорвало с привязи и бросило о берег так, что их чуть в щепки не разнесло. К берегу побежали гондольеры, желая укрыть свои гондолы в сараи или отогнать их в небольшие каналы. Моряки на кораблях мучились с якорными цепями, закрепляя ими суда, чтобы их не снесло на берег. Матросы снимали белье, сушившееся на перекладинах мачт, натягивали поглубже на лоб шапочки с помпонами и оглядывались вокруг, собирая с палубы последние грузы, которые необходимо было спрятать в трюме. По каналу Гранде стремительно плыла рыбачья флотилия. Рыбаки с Лидо и Маламокко, торговавшие у причалов Риальто, торопились добраться до дому, пока шторм не разыгрался в полную силу.

Чекко захохотал, увидя, как рыбаки, сгибаясь над веслами, гребут так, словно удирают от смерти. «Разве они не видят, что это лишь порыв ветра? — рассуждал он сам с собой. — Оставались бы лучше на рынке и продавали бы венецианкам камбалу и крабов».