«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав - Евгений Дюринг

Лессинга, Маркса и Лассаля, Рикардо и Д’Израэли, содержателей ссудных касс и профессоров и т. д., Дюринг снова высоко возносит индивидуальность и вместе с тем дает в руки читателю нить к решению, каким образом талантливый писатель становится на точку зрения заклятых юдофобов». Нить, которую г. Русанов держал в руках в 1881 г., заключалась в том, что Дюринг, по его мнению, в «индивидуальности» видит все. Ну, а «где царит буржуазный принцип признания за индивидуумом независимости от общества, где единственным виновником является “злая воля” индивидуальности, там, конечно, будут считаться лекарством против всяческих бед “меры”, направленные против людей, а не против условий». Мы не станем подчеркивать того обстоятельства, что на самом деле Дюринг в «индивидуальности» видит далеко не все, что «злая воля» для него далеко не единственный виновник. Приписывать противнику взгляды, прямо противоположные своим, – плохой критический прием, хотя и очень соблазнительный для молодых критиков. Но с 1881 г. много воды утекло, взгляды г. Русанова с тех пор претерпели значительную метаморфозу, и одно время он даже был, по его собственным словам, отчаянным политиком в духе Дюринга.

Хотя в теперешнем миросозерцании г. Русанова заключается добрая порция марксизма, но все же он не отрицает теперь «политики» Дюринга, не нападает на «индивидуальность» и даже признает существование национальных характеров. Было бы, поэтому, крайне интересно именно теперь послушать от него, каким образом талантливый писатель Дюринг, которого Михайловский в 70-х годах считал одним из ближе всех стоящих в Европе к правде, стал «на точку зрения заклятых юдофобов».

Г. Русанов утверждал, что «Еврейский вопрос» Дюринга наполнен не доказательствами, а бранью. Многие и многие критики, мы уверены, будут повторять то же самое. Дело в том, что Дюринг, подобно Вольтеру, не нашел нужным скрывать свое отвращение к евреям и написал брошюру о них с беспощадной язвительностью, которая у либерально настроенных людей обыкновенно поднимает такие недобрые по адресу Дюринга чувства, что никаких его доказательств они уже не видят. (О юдофобстве же Вольтера публика обыкновенно ничего не знает.) Мы находим некоторое удовлетворение в том обстоятельстве, что такого крупного писателя, как Н. К. Михайловского, антигебраизм Дюринга не удержал от пропаганды его философских и политических идей. Правда, в 70-х годах, когда появились статьи Михайловского о Дюринге, последний еще не сконцентрировал своих взглядов на евреев в отдельной брошюре, тем не менее его антигебраизм был уже достаточно ярко выражен, например, в «Курсе философии». Какого мнения был Михайловский о «врейском вопросе» Дюринга, нам неизвестно. Но и после выхода в свет этой брошюры и после приведенного уже нами отзыва о ней г. Русанова Михайловский советовал именно этому самому г. Русанову налечь на философию, и в частности изучить Ланге и Дюринга. («Былое», 1907, VII. «Политика» Н. К. Михайловского).

В конце 1883 г., значит, два с лишним года спустя, Михайловский поместил в «О. З.» статью г. Красносельского «Голос жизни в области мысли», которую г. Красносельский написал, кажется, по предложению Михайловского и которую в настоящее время он считает юношеским панегириком Дюрингу. В этой статье, занимающей 64 страницы, относительно юдофобства брошено только одно замечание, и то в скобках, что «Дюринг – заклятый враг еврейства и всюду подозревает преследования с их стороны». Почему же Михайловского не оттолкнуло в то время от Дюринга юдофобство последнего? Потому, вероятно, что на юдофобстве, по его мнению, философия Дюринга не клином сошлась. Михайловский писал в статье «Утопия Ренана и теория автономии личности Дюринга»: «Может быть, вся громада природы, природа в целом, рисуется Дюрингу в слишком благодетельном для человека освещении, но относительно добродетелей отдельного человека он чужд всяких иллюзий. Исходным пунктом своих рассуждений он берет человека, как он есть, с его низкими и высокими, грубыми и мягкими побуждениями. Он стремится построить идеально прекрасное здание прямо из этих грубых кирпичей; будучи уверен, что игра страстей, заложенных в человека природой, должна привести к благополучному концу, и что жизнь сама по себе имеет громадную цену, он естественно ничего не прячет ни от других, ни от себя».

Эта позиция Дюринга Михайловскому страшно нравилась. Но Дюринг от критики характера отдельной личности последовательно перешел к критике национальных характеров. И здесь он также ничего не прячет ни от других, ни от себя; он берет нации, как они есть, с их низкими и высокими, грубыми и мягкими побуждениями; он стремится построить идеальное прекрасное здание человечества прямо из этих грубых кирпичей, он уверен, что игра страстей и здесь должна привести к благополучному концу. Было бы крайне интересно послушать критику Михайловского относительно этой части воззрений Дюринга, но он, наоборот, вскоре совсем перестал писать о нем, и только помещение статьи «Утопия Ренана и теория автономии личности Дюринга» в полном собрании сочинений свидетельствовало о его сохранившейся симпатии к Дюрингу.

Статью «Экономика и политика» г. Русанов посвятил «междоусобной» борьбе двух фракций. «В последнее время, писал он, эта борьба обострилась во всей Западной Европе. Вместе с тем ей удалось и в теории выразиться в наиболее ясной форме. Минуя ряд второстепенных и третьестепенных участников борьбы с той и другой стороны, мы можем остановиться на двух главных представителях теоретической розни между упомянутыми фракциями. На одной стороне мы видим уже известного нам талантливого энциклопедиста Евгения Дюринга, на другой – бесспорно превосходящего его по уму и эрудиции экономиста Карла Маркса с его неизменным alter ego, Фридрихом Энгельсом». Г. Русанов в то время стоял всецело на стороне последних. Против «немножко маньяка» Маркса за Дюринга выступил в майской книжке «Дела» за тот же 1881 год г. И. Кольцов (Л. Тихомиров), которого в этой полемике, по словам г. Русанова, снабжал и мыслями, и документами по некоторым вопросам социологии сам Михайловский.

Для нас этот факт очень интересен. Если г. Тихомиров и Михайловский приняли противопоставление Дюринга и Маркса и стали на сторону первого, несмотря на его заклятое юдофобство, то тем более это должны сделать мы, которые значительно более разделяем философские и политико-экономические взгляды Дюринга и несравненно более не одобряем мировоззрение Маркса. Нам прямо смешно утверждение, будто Маркс – бесспорно превосходящий Дюринга ум. Но об этом распространяться мы здесь не будем. Мы указываем только, что, и не разделяя антиеврейской позиции Дюринга, мы должны были бы воспользоваться сочинениями Дюринга в нашей собственной борьбе. Между тем и антигебраизм Дюринга, как мы уже говорили, заслуживает самого внимательного изучения.

«Дюринг известен своим антисемитизмом и в настоящее время является единственной крупной литературной величиной в этом лагере». «Тем интереснее послушать его беседу». Так думает г. хроникер внутренней жизни «Русского Богатства» (1894, IV). Михайловский как-то писал, кажется, по поводу помещения в «О. З.» одной статьи Л. Н. Толстого, что редакция не