Подари свою улыбку миру! - Гульжиан Павловна Садыкова

До позднего вечера не стесняясь моего мнения и присутствия, работодатель общалась с подчиненными, как с ничтожеством, в обиход шли обращения лишь в унизительной форме, «сучки, б**ди…». Все человеческое было ей чуждым.

Я слушала, негодуя, несколько раз пытаясь ее остановить. Слова резали по ушам. Ирина понимала мое недовольство, но остановить себя не могла, в этом она была вся! Наши взаимно-понимающие отношения пошатнулись. Чувствуя это, но уверенная в правильности своих действий, она убежденно продолжала, теперь уже, на мой взгляд, свое низменное и неоправданное поведение, и тем больше отталкивала от себя и отдаляла.

А чуть позже, неделей–двумя, посыпались, уже реальные угрозы с ее стороны в адрес всего персонала, за исключением лишь меня. Ирина сетовала, срывая с утра свой пропитый и прокуренный за ночь голос, на не вполне удавшуюся жизнь, на власть, на людей. Казалось, она ненавидела всех и все, открыто заявляя: «Я ненавижу русских – это самый недобросовестный народ!».

– Ирина, да разве так можно!?! Ведь в твоем коллективе и русские, и татары, и немцы! За что ты всех так ненавидишь? Ты же сама вроде как русская, или я ошибаюсь?!

– Вот поэтому и ненавижу! А я вообще-то в одном лице непонятно кто; по материнской и отцовской линии во мне смешался такой контраст, я частично и русская, и чувашка, и алтайка, и цыганка!

– Что же тебя держит в России, если тебе все так ненавистны?! Езжай в Америку, мир велик…!

– Да давно бы уехала, вот знала бы язык, так давно уже рванула именно туда, там и законы лучше, жить легче и интересней!

– Ирина, ты играешь с огнем, не боишься?! Да и с налогами…? А вдруг кто-нибудь на тебя жалобу накатает? Все-таки жаль, что подобное на лицо повсюду, и не придуман еще такой жесткий закон, упреждающий по уклонистам, с их истинными доходами! Ты часто всех унижаешь и обижаешь, смотри, как бы самой и не пострадать, в одни ворота играешь!

– Ой, да у них у всех ума и мозгов не хватит, тем более столько лет уже со мной работают, а уходить никто не хочет! Держатся, ведь немало наверно «имеют», дурочки, сучки!

– Ирина, ты же сама являешься заседателем присяжных в областном суде, если я не ошибаюсь, и хорошо знакома, чем могут быть чреваты последствия любых неправомерных действий! Девчата сильно устают, зарплата невысокая, вот и «тянут», хотя это, конечно, не оправдание. Но зачем ты их заставляешь еще и по выходным-то вкалывать, да еще получается, что и на себя?! Для «Калинки» выпечка, ведь это же нелегально?

– Да ни фига подобного! За выходные я им доплачиваю! А от «Калинки», ну зачем отказываться?! Тем более там парни сами решают проблему реализации моей продукции, никаких бумаг мы не подписываем, они в тихую продают студентам выпечку, а наличку мне потом отдают, все на честном слове. Хорошо мне, я сама всего добилась! Раньше, Галка, ты не представляешь, по ночам торты пекла, а днем бегала по рынку и торговала. Лет десять назад рискнула, взяла деньги в долг под проценты, на задних лапках упрашивала директрису школы о сдаче помещения пищеблока в пользование на обоюдных условиях!

– Почему именно в этой школе?

– Здесь Маринка, моя дочка училась, да и от дома не далеко, директора знаю…

– А теперь, почувствовав власть, можно и ноги об людей вытирать?!

– Да так им и надо, с ними иначе нельзя! Вот тебя я не обижу, сколько сказала и обещала – заплачу! А сейчас, я всего добилась, чего хотела! С «Калинки» правда, не сильно много имею, но все равно, такую точку не стоит терять, хотя со временем наверно с ними распрощаюсь, что-то побаиваюсь, вдруг, кто заложит. А в суде присяжных мне вообще «лафа», пришла, отсидела часа два, немного пообщалась, так мне за каждое заседание еще и по 700 рублей отстегивают, девчата столько за день не получают! Да и вообще, интересно послушать…

– Людские надломленные судьбы, что же тут интересного и прикольного?! Там наверно один криминал и уголовщина? Вам вообще-то разрешают рассказывать и разглашать о процессах?

– А кто узнает?!

– Ирина, ты извини, но это все равно нехорошо, не унижай девчат, тебя Бог накажет!

– Я ненавижу этих сучек, пусть даже и придется потерять работу, пусть мне будет хуже, но этих б**дей, всех уволю с работы, они еще поплачут!

Для себя я отметила – наверно до сих пор и не уволила никого, так как боится последствий. А то, что высказала вслух негативные пожелания, так это зря, ведь мысль материальна, ты сама себя запрограммировала, теперь жди последствий.

Близился новый год, начались увольнения, как и обещала Ирина, уверенная в правомерности своих действий, надеясь на тупость своих подчиненных, вполне уверенная в разносторонней поддержке с моей стороны.

Она постоянно так и повторяла: «Галка, как хорошо, что ты есть, теперь есть с кем поделиться, на кого опереться, с кем посоветоваться. Раньше я была одна…, теперь мне легче. Спасибо тебе, что ты есть!».

К Новогоднему празднику в числе первых, была уволена Наталья – пекарь, работавшая нелегально. Праздничное настроение у всех было на ноле.

Не раз приходилось утирать слезы обид Марине, а уж на Надежду, которая работала на мясных блюдах, вообще было больно смотреть. У той глаза никогда не просыхали от слез и горечи упреков. Надя по вечерам у себя дома, после тяжелой работы выпивала пиво, но на следующий день беспрекословно выполняла свою сложную нагрузку, срывая мышцы рук, травмируя здоровье. Ирина, чувствуя запах алкоголя, с самого утра обзывала Надю алкашкой и тварью, угнетая и давя на корню в той все человеческое. Надя, всхлипывая, ревела и пыталась оправдаться: «Ирина Евгеньевна, зачем вы так?! Ведь я все делаю, как вы говорите, и я не пила на рабочем месте, и работу свою выполняю! Зачем вы меня оскорбляете?!».

– Заткнись, вон отсюда, иди, проспись, сучка, тупица, бездарность!

И вновь для себя я отметила – весь коллектив молчит, нет сплоченности, все чего-то боятся. Но ведь Ирина, сама не скрывая, чуть ли, не ежедневно хвастается, что до двух–трех, а-то, и четырех часов ночи, засиживается со своими знакомыми за дорогим коньяком. Вот уж от кого в действительности несло перегаром! А она продолжала, как бы в свою защиту: «Да как вы все не поймете! Это школа! Это дети, я стараюсь для них!».

Стоп, дорогая, зачем лукавить, что для них?! В голове сомненье и разочарование, есть желание, молча уйти.