Подарки Галакспола - Владимир Малов

А потом сразу, вдруг, без всякого перехода комната с боевыми топорами, луками, стрелами, шкурами и остальной африканской экзотикой исчезла, и Петр с Костей ощутили себя на какой-то многолюдной улице.

Рядом с ними, улыбаясь, как всегда улыбались в момент первой встречи, стояли Бренк и Златко.

– Привет! – сказал Бренк. – Вот мы снова вместе. Если вы в Париже еще ни разу не были, может, сначала немного прогуляемся? Предлагаю дойти до Люксембургского сада пешком. Тут недалеко.

Костя оторопело повертел головой по сторонам.

Было тепло, солнечно, на Москву совсем не похоже.

Машины на улице были сплошь иномарки, ни единых «жигулей» или «запорожцев». Люди кругом говорили не по-русски.

Неужели они в самом деле вот так запросто перенеслись в Париж, город где жили д’Артаньян, Атос, Портос, Арамис и великое множество других замечательных людей?

Петр изумленно уставился на негра в зеленой куртке и зеленых штанах, неподалеку метущему мостовую метлой, выкрашенной в зеленый цвет.

Должно быть, и у Кости, и у Петра был такой ошарашенный вид, что Бренк расхохотался, и даже Златко, обычно сдержанный, тоже начал смеяться.

– Да что это с вами? – выдавил из себя Бренк сквозь смех. – Вы же бывалые путешественники! Были в Москве шестнадцатого века, были на необитаемом острове в семнадцатом. А это ваше время, только что город другой.

– Так ведь Париж! – с чувством ответил Костя.

Бренк и Златко весело переглянулись.

– Пошли! – сказал Бренк и показал рукой, в какую сторону надо идти. И у Кости от восторга закружилась голова.

Но в то, что они на самом деле оказались в городе Париже, Костя окончательно поверил лишь тогда, когда прямо перед собой увидел Собор парижской богоматери.

Тут уж ошибиться было никак нельзя: ну кто же не знает, как выглядит Нотр-Дам, хотя бы по фотографиям! А поверив, неожиданно для себя Костя ощутил некий укор совести.

Ну да, все другие ребята опять остались в Москве и занимаются какими-нибудь малоинтересными обыденными делами! А Вера Владимировна и Лаэрт Анатольевич, любимые педагоги? А Петина бабушка, доктор педагогических наук?

Она-то, правда, и в повседневности никогда не теряется, а все же всегда рада приключениям. Более того, она словно бы создана именно для экстремальных ситуаций.

Костя припомнил, как в шестнадцатом веке Александра Михайловна спасала сундуки с книгами царя Ивана от посягательств алчных коллекционеров из другой Галактики, как на необитаемом острове, заботясь о пропитании, вытаскивала копченый окорок чуть ли не из под головы спящего мертвецким сном пирата…

Да, обидно, что в этот раз доктора педагогических наук с ними нет, обидно!

Но, если говорить честно, укор совести был непродолжительным, и уже в следующий момент Костю целиком поглотили впечатления.

Действительность, как это всегда бывает, оказалась гораздо богаче, чем прежние заочные представления о Париже и преподнесла немало приятных сюрпризов.

Прежде всего оказалось, что прямо перед Нотр-Дам, на площади, стоит памятник королю франков Карлу Великому, к которому Костя относился уважительно с тех пор, как прочел «Песнь о Роланде».

Потом Костю поразило смешение стилей: на средневековом мосту через Сену, ведущему от Нотр-Дам на левый берег, какие-то веселые молодые люди, видимо, студенты Сорбонны, с азартом прыгали на роликовых коньках через барьеры, сооруженные из пустых деревянных ящиков.

До великих памятников старины студентам не было никакого дела.

Но самый главный сюрприз был впереди: оказалось, что от Собора парижской богоматери было рукой подать до легендарной набережной Орфевр, где во Дворце правосудия трудился комиссар Мегрэ; набережная была на том же острове Ситэ.

– Никогда бы не подумал, – с восхищением сказал Петр, задрав голову на фасад Дворца правосудия, – что собственными глазами увижу. Никогда!

– Ладно, пошли дальше, – поторопил Бренк. – Знаешь, сколько энергии надо, чтобы через три века перебросить катера в Люксембургский сад. А время идет. Это мы из дружбы дали вам возможность хоть немного увидеть Париж, раз ни разу не были. А строго говоря, надо было сразу в в Люксембургский сад.

Все четверо по набережной дошли до оконечности острова Ситэ.

На набережной Сены напротив торговали с лотков книгами парижские букинисты. Сколько раз Костя видел это по телевизору или на фотографиях, и вот надо же, собственными глазами довелось увидеть!

Впечатления от Парижа уже начинали его переполнять. Выяснилось вдобавок, что даже воздух в Париже особенный: на улицах пахло не парами бензина, а хорошей парфюмерией и вкусной едой.

Ну и, конечно, парижане оказались совсем непохожими на москвичей. Так, например, какой-то парижский сорванец промчался по тротуару на велосипеде чуть ли не в сантиметре от Петра, а потом обернулся, бросив на ходу: «Пардон, месье!»

– Что это он? – не понял Петр.

– Извиняется, – объяснил Бренк, – что очень близко от тебя проехал. А иначе не мог, потому что с тротуара упал бы.

– Ну и ну! – только и сказал Петр.

По узкому мосту, мощеному серым булыжником, друзья перешли на левый берег Сены.

– Это – Новый мост, – сказал Златко. – Но он только так называется, а на самом деле это самый старый мост Парижа. Новым он был несколько веков назад. А теперь мы идем по улице Дофина.

– А Лувр где? – спросил Костя, вновь припомнив «Трех мушкетеров».

– Лувр на другом берегу Сены, – ответил Златко. – И Гранд-Опера там же, и Елисейские поля с Триумфальной аркой, и Вандомская площадь. Зато на этой стороне Дом Инвалидов с гробницей Наполеона, Сорбонна, Эйфелева башня. Но вы же не последний раз в Париже! Все успеете посмотреть.

Костя с сомнением покрутил головой.

Но некогда было размышлять о грядущих перспективах, его поглощали все новые и новые впечатления.

Улица Дофина (он смутно припомнил, что в каком-то романе встречал это название) оказалась узкой, с домами, мало изменившимися с эпохи средневековья. Если бы не обилие машин и самый современный товар в маленьких магазинчиках и на лотках торговцев, вполне можно было бы представить себя в шестнадцатом или семнадцатом веке.

А еще через несколько улочек Костя опять припомнил «Трех мушкетеров».

– Улица Вожирар, – объявил Златко тоном экскурсовода. – Теперь нам осталось только обогнуть Люксембургский дворец и войдем в сад.

– Улица Вожирар! – ахнул Костя. – На ней же Арамис жил! Послушай, Златко, а книга «Три мушкетера» дошла до двадцать третьего века?

– Не просто дошла, – ответил Златко. – У нас даже целая Галактика называется «Три мушкетера и д’Артаньян».

– Молодцы! – одобрил Костя. – Вполне заслуженно назвали.

– Все, пришли! – объявил Бренк. – Люксембургский сад!

Знаменитый Люксембургский сад оказался обыкновенным парком с аллеями и газонами.

Правда, был он тщательно ухоженным, а от любого московского парка отличался и тем, что многочисленные парижане непринужденно расположились прямо на газонах: сидели, лежали, потягивали напитки из бутылок и банок. А мальчишки тут же играли в футбол.

– А где же космокатера стоят? – спросил Петр. – Людей столько вокруг…

– Космокатера защищены эффектом кажущегося неприсутствия, – ответил Златко. – Попросту говоря, невидимы. Диаметр временного канала тридцать метров. Когда мы войдем в этот круг, тоже станем невидимыми для парижан, зато увидим космокатера и наших ребят.

Петр открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Бренк его опередил.

– Временной оазис, – сказал он, – окружен специальным кольцом защиты. Действует она так, что никто к нему не может подойти. Но безо всяких силовых мер! Просто никому вокруг даже в голову не приходит подойти поближе.

Теперь четверо друзей, словно завзятые парижане, тоже шагали прямо по изумрудному газону Люксембургского сада.

Никто не обращал на них никакого внимания. Костя, хоть и был переполнен парижскими впечатлениями, теперь ощущал новый приступ волнения: еще немного, и они с Петром попадут ни куда-нибудь, а в двадцать третий век, кусочек которого каким-то непостижимым образом их необыкновенные друзья перенесли в Париж двадцатого века.

И наконец, пройдя кольцо защиты, они ступили во временной оазис.

Только что перед глазами был пустой изумрудный газон, и вдруг оказалось, что на нем, теснясь, стоят несколько загадочных конструкций, основу которых составляли поблескивающие металлом вытянутые цилиндры; словно паутиной, эти цилиндры были опутаны множеством тонких ажурных деталей, сплетавшихся между собой в самых немыслимых сочетаниях.

Да это же и есть космокатера, вдруг понял Костя. А как же они летают? Ведь устройство для полетов в космосе должно быть, вроде бы, гладким, обтекаемым, а тут эта металлическая паутина!