Бездыханные ІІ - Кон Айзель

точно. Нам с Крисом удалось об этом узнать на собственном опыте. Когда мы уже были настроены зайти дальше обычных поцелуев, парень вдруг ни с того ни с сего терял сознание под тихий смех Лилит, а, как известно, стоит Крису умереть, и появляется его альтер-эго — Кристофер. И хотя тот был не против продолжить, я не могла этого сделать. И вот что странно, Лилит ведь демон похоти, так почему же она лишает меня, а одновременно и себя, возможности испытать физическую близость? Однажды я спросила её об этом, и она заявила, что уж сильно ей нравится ощущение моего всепоглощающего разочарования.

Кстати о Лилит, это существо стало странным образом общаться со мной, когда вздумается. Такое ощущение, будто она ходит рядом, стоит только обернуться. И она была довольно таки активным собеседником, хотя я и старалась не обращать на нее внимания. В таких случаях она меня наказывала тем, что пыталась захватить мое тело. После этого я активно отвечала на все ее вопросы. И вообще, у меня такое ощущение, что Лилит просто забавляется. Но не скрою, иногда ее навязчивость бывает даже полезна. Хотя мне до сих пор не понятно ее поведение.

Что насчет Роллана и Браяна, то тут все плохо. Если второй еще старается быть дружелюбным, то первый шарахается от нас как от смерти (да, удачное сравнение). Наверное, они думают, что мы захотим вернуть свои деньги, которые сгорели вместе с лесопилкой, но сколько Мелори их не уверяла, что все в порядке, они не верили. Ну, Спринг маленький городок, мы еще не раз встретимся.

А сейчас пора вернуться к уборке.

— Ей! — крикнула я парням, махая рукой, — не увлекайтесь, у нас еще полно работы.

Две черноволосые головы одновременно повернулись ко мне. Крис уныло застонал и опустил руки.

— Ты права. Тем более, старушка Рапунзель может в любой момент вернуться…

Я невольно прыснула от смеха, но внезапный холодок, пробежавший по спине, стер улыбку с моего лица.

— Ребенок, это кого ты тут старушкой обозвал? — прозвучало прямо позади нас.

Мы резко обернулись. Мелори стояла на втором этаже, у ступенек, грозно сложив руки на груди. Ее длинные волосы сейчас были связаны в одну косу, которая в свою очередь еще закрутилась в замысловатую гулю на затылке. А одета девушка была в спортивные бриджи и майку, которые не мешали разглядеть ее кукольно бледную кожу. Вообще-то, мы все были одеты так небрежно, но волноваться не о чем, так как сейчас мы дома и никто не увидит нас. Ну, кроме одного живого человека…

— Мио, я думал, что хоть ты не поведешься на эти детские игры, — укоризненно произнес Локки, стоявший рядом с Мелори.

Его сердитый взгляд пристыдил меня, от чего я виновато потупила глаза к полу.

Да, Локки тоже помогает нам убирать. Сначала с его стороны не было особого энтузиазма, но постепенно особняк в старинном стиле стал привлекать его внимание и теперь он с нескрываемым восхищением протирал старинные подсвечники и рамы огромных окон, узоры на которых, несомненно, были чистой ручной работой.

— Вы опять за своё? — Мелори обвела взглядом ведра, стоявшие в разных углах залы и ни в чем не повинные затоптанные тряпки. — Сколько раз повторять — не мойте пол наперегонки, а то толку не будет. Локки прав, вы как дети.

— Но на то, чтобы помыть всю залу уйдет полдня! — возмутился Рейн и раздосадовано плюхнулся на пол рядом со своей тряпкой. — Зачем нам вообще такой огромный дом, когда мы даже не всеми комнатами пользуемся?!

— Чтобы занять работой таких бездельников как вы! — ответила Мелори и бросила парню еще одну тряпку, что держала в своих руках.

Тот на лету схватил этот злополучный кусок тряпья и забурчал под нос:

— Покойся с миром, называется. Лучше уж похороните меня.

Крис похлопал его по плечу.

— Ну, как говорится: «и вечный бой, покой нам только снится…».

— Вот именно, что не снится.

* * *

Все выходные мы потратили на то, чтобы привести в порядок особняк. Но мне это даже понравилось, так как с недавних пор из-за отсутствия привычных жизненных потребностей, таких как отдых и сон, времени у меня было выше крыши, а занять себя не чем. Оказывается, как мало мы успеваем сделать, будучи смертным, когда единственное, что нас волнует, это выживание и личные удобства. И этот бешеный темп жизни: дом, семья, школа, работа… Вроде бы только вчера сидел на горшке в детском саду, а сегодня ты седой и осунувшийся уже лежишь в деревянном ящике, который медленно погружается в глубокую яму, где твое тело будет покоится пока окончательно не сгниет. И где та обещанная жизнь? Что ты успел сделать? Покажите мне пальцем того, кто умер потому, что от этого мира он уже взял все что можно, того, кто познал все удовольствия жизни, кто радовался каждому своему дню, кто смог удивить окружающих. Покажись тот, кто утром с удовольствием шел на работу, и возвращался с такой же улыбкой на лице; тот, кто не имея ни гроша в кармане, с уверенностью сказал бы: «Чувак, я счастлив. Смотри, небо голубое! Разве это не причина радоваться? Смотри, я вижу, как цветет дерево! Разве это не причина улыбаться? Смотри, дети смеются! Разве это не причина смеяться вместе с ними?» Да, такие люди есть, но они заперты в белых комнатах с мягкими стенами, куда засадило их общество и повесило ярлык — сумасшедшие. Сумасшедшие для тех, кто знает, что небо голубое из-за шара атмосферы и света солнца. Дерево цветет? Ну и что? Оно и в прошлом году цвело, что в этом такого? А дети — это дети, они сами радуются любому пустяку. Вот так мы и живем, вернее, попросту существуем…

Утро понедельника выдалось довольно солнечным. Температура +7 по Цельсию, и это в полседьмого! Похоже, летнее тепло не заставит себя ждать.

Я сидела в наполненной ванне, откинув голову на бортик, и громко подпевала радио, которое висело над сушилкой. Играли какие-то песни 80-х, больше половины которых я не знала, поэтому иногда вставляла в текст свои слова. Через три песни пошла реклама. Еще немного поплескавшись, я решила вылезать.

— I feel your pain, ooh… cry, — бубнила я себе под нос, вытираясь.

Вытершись насухо, я пощупала свою кожу. После горячей ванны она стала немного мягче, но все еще была довольно твердой. Одно из «побочных эффектов» смерти, как называет это Крис. Вытерев рукой потное зеркало, я начала чистить зубы, все еще