Городской охотник - Алексей Волков

– Амулеты проверь. Я их, вроде, вчера все зарядил, но мало ли. Ольга взяла все эти веревочки, погремушечки и прочую бижутерию и стала пристально в них всматриваться в каждый по отдельности, тут же раскладывая их на капоте машины.

– Эти два аж через край, - сказала Ольга, отодвинув в сторону маленький костяной шарик, причудливо покрытый резьбой и закрепленный на витом кожаном шнурке, и подвеску в виде колеса с шестью спицами, загнутыми по часовой стрелке, Громовое Колесо, явно старинной работы. - А остальные в порядке: зарядил в меру, не излучают, не фонтанируют.

– Хорошо. - Алексей сгреб всю мелочь с капота и стал сосредоточенно рассовывать ее по кармашкам пояса. Громовое Колесо он повесил на шею, а шнурок с шариком обмотал вокруг запястья, завязав скользящим узлом. - Ты, как всегда, из моего ничего брать не будешь?

– Не буду. У каждой Марфушки свои игрушки.

Ольга расстегнула куртку и вытянула из-под свитера за витую серебряную цепочку старое, с истершимися от времени краями, распятие, на несколько секунд сжала его в ладонях и прикрыла глаза.

– Это меня еще ни разу не подводило, и теперь не подведет. И предавать я его не собираюсь.

– Ну да, как же, одного предательства на день вполне достаточно… Ладно, проехали. Давай определим, что мы имеем. А есть у нас в наличии дом, принадлежавший раньше некоему академику от медицины, 1903 года постройки, который наш Олежек купил за бесценок жене в подарок. Якобы с этим домом у них связаны какие-то романтические воспоминания. Он собирался отремонтировать его и использовать в качестве загородной резиденции. Но бригада дружественных россиянам и их деньгам таджикских строителей не смогла закончить ремонт, поскольку в доме творилось что-то неладное, чертовщина какая-то. То двери закрываются сами собой, то лампочки вспыхивают при обрезанной проводке, то на полу ни с того ни с сего появляются лужи. И даже погиб один строитель, якобы от удара током. Только не понятно, как его ударить током могло?

– А что непонятного?

– Посмотри вокруг внимательно. Видишь столб?

– Ну, вижу…

– А провода, от столба к дому идут?

– Боже правый, нет проводов! Так как же его током могло убить, и куда следователь смотрел?

– А что ему смотреть. Помер нелегал, причину смерти доктора установили: остановка сердца вследствие воздействия электрическим током. Что тут смотреть. У следака глухарей вагон и маленькая тележка, а тут все ясно. А что ясно нам? Что можем увидеть мы, если смотреть будем не в милицейский протокол, а на факты? Есть дом, есть признаки полтергейста, есть труп. Что из этого следует? А следует из этого, что если бы таджики не убрались из этого дома, то одним трупом дело бы не ограничилось. Скорее всего в этом доме есть кто-то или что-то, что мстит живым. И копит силы для воскрешения. Правда интересно? С проклятой душой нам раньше сталкиваться не приходилось. Осилим?

– А есть выбор? - скорчила недовольную гримасу Ольга.

– Да нет, особого нету. Хотя, если бы не надо было вносить долю в строительном кооперативе и платить за машину, хрен бы я за это дело взялся. А тут ты еще с разводом, как нарочно. Ладно, не будем нагнетать негатив. Там, - Алексей кивнул на дом, - его и так хватает.

Он достал из кармана сложенный в несколько раз лист формата А4 и развернул его на капоте, припечатав рукой к металлу.

– Это план дома. Как видишь, он в трех уровнях: два этажа и подвал. Подвал по площади едва ли не больше всего дома. Интересно, что там у академика было. Подпольная лаборатория, где он женам министров аборты делал? - пошутил Алексей. Тут же его лицо вытянулось, брови сошлись над переносицей, глаза за стеклами очков стали серьезными. - Блин! А если и правда аборты! Ты представляешь, сколько там неприкаянных душ? Уж точно больше одной! Твою мать, Олег Сергеевич! Что б те пусто было с твоим домом. Мы ж тут гробануться запросто можем! Вот ведь сволочь! И деньги не отдадим, я их уже внес! Вот блин! Ладно, Оля, сработаем, я тебе остаток гонорара и машину в придачу отдам. Главное, спину мне держи и молись своему Богу, чтоб не выдал.

– Алешка, а может, не стоит? Может, ну его, этот заказ? Деньги я у родителей займу, рассчитаемся с Олегом.

– А что, твой всевышний покровитель тебе помочь не собирается? Или как, сдрейфила?

Не трусь, мать, прорвемся. И потом, Олег, он живет по понятиям. Обраток не любит.

Хрена лысого мы с ним рассчитаемся. Ты, главное, прикрой меня, если что. - Леша, давай не торопиться. Давай сходим сегодня, все осмотрим, продумаем. А завтра уже отработаем по полной? А? Зачем голову в петлю совать. Нам же ведь не срочно заказ сдавать? Не завтра же?

– Нет, не завтра… Может, ты и права… стоит провести разведку на месте, а уж потом - работать. Да, пожалуй. Давай сегодня осмотримся. Просто посмотрим и запомним как можно больше. Достань камеру и запасные кассеты, аккумуляторы не забудь. А я пока вокруг похожу.

Алексей выпрямился, свернул план и сунул в нагрудный карман. С хрустом потянулся и зашагал к дому. Пройти нужно было всего ничего, метров сто от первых деревьев до крыльца, но с учетом того, что уже было известно о доме, это было непросто. - Держись метрах в десяти от меня. И все снимай! - крикнул Алексей Ольге и махнул рукой: - Поехали!

Ольга быстро рассовала по карманам аккумуляторы и кассеты и, включив камеру, развернула видоискатель так, чтобы съемку можно было вести, не поднимая камеру на уровень глаз. Она осторожно двинулась вслед за мужем, который в скором времени должен был стать бывшим.

А тот уверенно шагал к крыльцу дома и даже что-то насвистывал, как показалось Ольге, какой-то бравурный опереточный маршик. «Сколько раз говорила, не свисти, денег не будет», - с раздражением подумала Оля. На такие замечания он неизменно отвечал: «Не дрейфь, Хельга, будут». И продолжал насвистывать, значит, в данный момент пытается отыскать решение какой-то трудной задачи. Ее же такой подход к решению сложных вопросов раздражал. По мнению Ольги, думать следовало в тишине, задернув шторы, закрыв дверь и усевшись в большое кресло с чашкой горячего какао. Это было не единственное их разногласие. Но отчего-то сейчас пришло на ум именно оно.

Камера тихонько жужжала, исправно фиксируя на пленку все, что попадало в пристальный глаз оптики. Ольга не торопясь, но и стараясь не отставать больше, чем на десять метров, шагала за Алексеем, исправно держа его фигуру в окошке видоискателя. Но что это? Фигура мужа на маленьком жидкокристаллическом экранчике пошатнулась, как будто Алексей споткнулся о камешек или зацепился ногой за торчащий из земли корень. Вот он сделал еще два шага и снова споткнулся. На этот раз уже сильнее.

– Снимай! Не останавливайся! - донеслось до Ольги. - Кажется, мы ему не нравимся!

Снимай, дома проанализируем.

Алексей продолжал идти к дому. Подойдя к крыльцу, он остановился, достал из кармашка на бедре стрелы и стал вгонять их в землю вокруг себя, обозначая круг. Двадцать одна стрела с серебряным наконечником и ореховым древком вонзилась в осеннюю листву и тронутую легким ночным морозцем землю, образовав около Алексея защитный круг, укрывая его от зла за пределами круга. Когда в землю воткнулась последняя стрела, по всем древкам прокатился всполох ярко-белого света, который был невидим простому человеку. Но Ольга, как и Алексей, с самого рождения не была обычным человеком. Прабабушка-знахарка щедро поделилась с еще не рожденной внучкой Силой, после чего отошла в мир иной.

Древки налились нестерпимо ярким свечением, похожим на пламя горящего магния, а затем мерным белым светом, образуя непроницаемый барьер вокруг Алексея, поднимающийся к небу сплошным столбом яркого света. Стоящая внутри него фигура стала расплываться, терять очертания. Камера, которой был не доступен режим съемки тонких материй, исправно писала на пленку все происходящее. Ольга посмотрела в видоискатель. Вот Алексей опустился на колени, а потом сел на пятки и стал доставать из многочисленных кармашков на поясе разные вещицы, необходимые в работе. Ольга плавно перевела камеру, чтобы заснять руки Алексея и то, что он достает и делает.

Очень часто в такие моменты он работал бессознательно. Как бы проваливаясь в глубокий транс, и, окончив изучение объекта работы, не мог вспомнить, что и как делал. Тут-то и помогала видеосъемка, которую, как правило, вела Ольга. Иногда они менялись местами, и тогда Ольга сканировала объекты, на которых предстояло работать, используя собственные силы и дар свыше. Это немало, но Алексей своими шаманскими методами неизменно добивался лучшего результата. Иногда Ольга ему завидовала, но потом вспоминала, что зависть есть грех, и успокаивалась, хотя пакостный червячок амбиций исподволь подтачивал ее душу.

Алексей, разложив у ног амулеты и обереги, поднялся и широко раскинул руки, как будто пытался обнять весь дом. Его губы беззвучно шевелились, призывая древних, забытых Светлых богов, именем которых он творил все ритуалы. За пять лет, проведенных вместе, Ольга так и не узнала слов, с которыми он обращался к Перуну, Макоши и Роду. Знала только, что давным-давно, в годы студенческой юности, Алексей принадлежал к некоему Братству Черного Перуна - покровителя воинов, и занимался с такими же, как и он, ненормальными реконструкцией старинных доспехов, сражений и ведовских ритуалов. И вроде даже как был ведающим воем, то есть не просто ратником, а ратником, общающимся с Богами. Оттуда, из юношеской одержимости историей славян, и происходили его ритуалы, многочисленные и эффективные. Жужжала камера, Ольга пристально вглядывалась в изображение на маленьком мониторчике, Алексей шептал одному ему ведомые слова, стоя с широко раскинутыми в стороны руками. Вдруг он пошатнулся, как от сильного толчка в грудь, но с места не сошел. Ольга оторвалась от видоискателя и посмотрела на происходящее невооруженным глазом. То, что она увидела, привело ее в замешательство. От дома, из его двери и окон, в направлении светового столба хлестало «нечто», не имеющее названия в реальном мире людей, а потому трудно описуемое. Густое марево, такое, как поднимается в жаркий полдень над раскаленным асфальтом, струилось медленно и неторопливо, перед дверью сплетаясь в тугой жгут и многократно ускорившись, било в столб света, защищавший Алексея, который даже изогнулся под таким напором. В голове Ольги промелькнула мысль: «Не выстоит». На какое-то мгновение эта мысль сменилась ликованием: «Не придется разводиться. Вдовой буду», - и постыдно спряталась в самый темный уголок сознания. И тут она услышала, как будто сквозь вату, плотно заткнувшую уши, голос Алексея: «Не смей помогать, тебя оно сметет и не заметит, сам еле держусь. Сейчас у деревьев помощи попрошу». Когда он начинал просить помощь у окружающего мира, это означало только одно - плохо дело. Причем настолько, что сейчас надо не геройствовать, пытаясь побороть непреодолимое, а сматываться, чтобы остаться «в одном куске», как говорил Алексей. А потом она увидела, как окружающий Алексея столб света стал меркнуть, то ли под напором осаждавшей его сущности, а может, Алексей сам снимал защиту, чтобы… Для чего? Для чего можно снять защитный круг, когда тебя пытается укокошить невообразимое «нечто»? Чтобы призвать на помощь, или для того, чтобы погибнуть, что более вероятно. Свечение защитного круга померкло настолько, что стало видно фигуру скрывающегося за ним человека. Он уже не стоял, гордо распрямившись и разведя руки в стороны, а опустился на колени, неестественно откинувшись назад, практически сев на каблуки ботинок. Однако руки по-прежнему были раскинуты в стороны, а лицо устремлено в небеса. Одежду на нем трепал, пытаясь сорвать, ветер, которого за пределами круга не было и в помине. Ольга поняла, что допроситься помощи у тугодумных деревьев не вышло: больно медленно они соображают для ситуации, когда нужно помочь быстро. Деревья хорошо накапливают силу и неплохо отдают ее, но после долгих и изнурительных ритуалов, на которые сейчас не было времени. Судя по тому, что творилось сейчас за пределами защитного круга, помощи нужно просить у Духа Воздуха, непостоянного и переменчивого, однако очень быстрого и сейчас подходящего как нельзя лучше.