Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки - Анатолий Максимов

Возможно, следы моей работы отыщутся в архивах нескольких спецслужб Запада: Канады, США, Швейцарии, а еще раньше — Англии, Японии, ФРГ, Норвегии… Но не могут же спецслужбы стран НАТО помещать в справочники имя советского разведчика, которого до начала девяностых годов они считали своим «московским агентом», разоблаченным и замученным в подвалах КГБ на Лубянке?

Глава 1

Долгая дорога в разведку

«В результате проведенных оперативных мероприятий удалось проникнуть в агентурную сеть противника…»

«…А цена этому делу была карьера шести блестящих офицеров КККП[1]».

В субботний день февраля 1978 года в доме Брюса Джеймса, одного из руководителей канадской службы безопасности — КККП, раздался телефонный звонок. На другом конце провода был обеспокоенный глава службы Роберт Саймондс: «Русские преподнесли нам сногсшибательную новость. Я заеду за тобой. Нам надо обсудить, что же делать…»

Джеймс понял, что «сногсшибательной новостью» может быть только одна. Он позвонил подчиненным, потребовав подобрать досье с документами по одной из наиболее деликатных и важных операций своей службы.

В ожидании коллеги Джеймс мысленно представил, как его подчиненные в оттавской штаб-квартире КККП на Альта-Виста открывают сейф с кодовым замком и достают совершенно секретное досье «Золотая жила», главное действующее лицо которого — ценный агент «Аквариус», русский коммерсант. Он появился в поле зрения контрразведки в середине шестидесятых годов. В то время «Аквариусу» было тридцать три года — возраст Христа. Применимо ли такое сравнение к человеку, предавшему свою родину, Россию? Почему он идет на риск быть «распятым» на Голгофе правосудия своей страны? И что известно ему, Джеймсу, и его людям об истоках нынешней жизни «Аквариуса»?

Звонок вызвал профессиональное беспокойство, поднял из глубины души мучившие Джеймса сомнения.

У дома коротко прогудел автомобиль Саймондса. Предчувствие не предвещало ничего хорошего…

Шпионы

Более пяти лет я провел в стенах военно-морского командно-инженерного училища. Оно просуществовало всего восемь лет, но было уникальным с точки зрения военной и инженерной подготовки. Учились мы по академической программе — из нас готовили новое поколение морских офицеров.

Перед моими глазами прошла мировая и русская история военно-морского искусства: от Соломанского сражения в древние века, сражений парусного флота на Балтике и Черном морях до морских операций в годы Великой Отечественной войны советских военно-морских сил и наших союзников по антигитлеровской коалиции. Мы разбирали удачные операции английского флота против пиратских набегов фашистских рейдеров в Атлантике и скорбели над участью американской морской базы в Пёрл-Харборе. На крейсерах мне пришлось ходить на Северном флоте и на Балтике: и все время в качестве морского артиллериста. Но как будущий инженер-артиллерист фактически ежегодно я по нескольку месяцев проводил на заводах, где знакомился с особенностями изготовления различных узлов к артиллерийским установкам, их сборкой, боеприпасами к ним. Изучал особенности технологии изготовления взрывчатых веществ и порохов, взрывателей к снарядам. С образцами новой артиллерийской техники знакомился на полигонах.

Три события во время пребывания в училище оставили в моей памяти особый след: подготовка военно-морского флота к атомной войне, парад на Красной площади, участником которого я был, и попытки западных разведок проникнуть в тайны нашего секретного училища. Я стал свидетелем коварства американских шпионов и впервые оказался в стенах ленинградской штаб-квартиры КГБ на Литейном проспекте, прозванной «Большим домом».

… В весенний воскресный день я и мой товарищ по курсу вышли из задних ворот училища и расположились на обширном пустыре. Волны травяного покрова перекатывались от стен училища до проселочной дороги метрах в трехстах. От одинокого автомобиля на ней в нашу сторону шли парень и симпатичная девушка. Не доходя метров двадцать, они остановились возле матроса из обслуживающей команды, который как и мы отдыхал.

Высокая трава скрыла всю троицу, и лишь иногда ветер доносил до нас голоса: они о чем-то бурно спорили. Так прошло минут двадцать. Неожиданно парень и девушка вскочили и стали быстро, почти бегом удаляться в сторону автомашины. Их бегство нас насторожило, и мы окликнули матроса. Ответа не последовало, а странная парочка припустила к автомашине.

Мы бросились к матросу. Он лежал ничком и на наши возгласы не отвечал. Ясно, что с ним что-то сделали. Оставив товарища у лежащего в беспамятстве матроса, я бросился за убегающими. Пригодились мои занятия легкой атлетикой. Мне удалось бы догнать парочку, но неожиданно парень обернулся в мою сторону, в его руке блеснул пистолет. Раздались выстрелы. Я рухнул в траву. Рассмотреть автомашину все же смог: «Москвич-401», первой послевоенной модели.

Он уже запылил по дороге, а из ворот училища выбегали моряки. Открыл стрельбу в воздух караульный у ворот.

Матрос по-прежнему был без сознания, рядом с ним валялась недокуренная сигарета. Как потом оказалось, она была отравленной, но наше вмешательство спасло парня — медицинская помощь прибыла вовремя.

Дежурный по училищу, офицер, расспросил нас о случившемся. Свой рассказ мы повторили, но уже по отдельности, представителю Особого отдела[2] КГБ. Представителя все мы знали в лицо. Приветливый капитан третьего ранга всегда не по-уставному обращался с нами, часто разговаривая о разных мелочах. Но зная его должность, мы особой радости от бесед не испытывали.

Контрразведчик слушал, не прерывая. Вопросы стал задавать после:

— Так что ты можешь сказать об этой странной парочке? Опиши каждого: возраст, рост, цвет волос, особенности лица, одежду… Особые приметы — походка, жесты…

Сам себе удивляясь, я смог достаточно подробно ответить на все эти вопросы. Контрразведчик удовлетворенно кивал головой. С моих слов он записал данные на автомашину и запомнившуюся часть номера.

— Что ты заметил на заднем сиденье? Собаку? Какую собаку? Ведь ты был метрах в двадцати от машины? Как ты «заглянул» на сиденье?

— Да нет, товарищ капитан третьего ранга, это была собака-кукла, и лежала она под задним стеклом. Шерсть светлая и длинная. В наших магазинах таких я не видел.