Маркиз из Сорренто - Сара Крейвен

Миссис Ферфакс рассердилась не на шутку.

— Я отлично вижу, что ты намерена поступать по-своему и тебе наплевать на Чарли. — Она бросила на дочь раздраженный взгляд. — А сейчас ты забираешь его с собой, лишь бы настоять на своем.

— Нет, — неохотно возразила Полли. — Я так не поступлю — на этот раз. Но считаю, что тебе придется согласиться с тем, что у меня есть своя точка зрения.

— Надеюсь, до отъезда ты приведешь его к нам в дом. — Мать открыла упаковку с картошкой и принялась мыть картофелины.

— Хорошо. — Полли позволила себе легкую, хотя и жесткую, улыбку.

Когда она вышла в сад, Чарли радостно бросился к ней, разбрасывая ногами опавшие листья. Полли наклонилась, чтобы подхватить его. О боже, как он похож на отца…

Мать Полли ничего не желала знать об отце Чарли, называя Сандро не иначе как «тот иностранец». Тот факт, что Чарли, черноволосый, курчавый, оливково-смуглый, с длинными ресницами и топазовыми глазами, был несомненным уроженцем Средиземноморья, похоже, ускользал от ее внимания.

Все равно, что жить с маленькой копией, порой говорила себе Полли, предаваясь грустным мыслям о том, что природа способна на жестокие шутки. Ну почему бы Чарли не унаследовать ее светлые волосы и зеленые глаза?

Она убрала волосы с его мокрого лба.

— Золотой мой, — прошептала она, — дедушка хочет, чтобы ты шел домой. Ты сегодня ночуешь здесь. Разве не замечательно?

Отец Полли приблизился к ним и расслышал ее последние слова.

— Это правда, родная?

Он внимательно взглянул на дочь.

— Да. — Попрощавшись с Чарли и проводив его взглядом, Полли откашлялась и повернулась к отцу. — Зачем беспокоить малыша из-за того, что мне нужно рано выезжать по делам?

— Ты права. — Отец помолчал. — Ты же знаешь, Полли, — тихо добавил он, — она хочет как лучше.

Полли покачала головой.

— Это мой ребенок, папа. У меня тоже есть право решать, что для него лучше. И я не считаю, что переезд сюда — оптимальный вариант.

— Согласен, — мягко произнес отец. — Но я, кроме того, хорошо представляю себе, как тяжело одной, без чьей-либо поддержки воспитывать ребенка. Я имею в виду не только материальную сторону. — Он вздохнул. — Мне трудно представить, как мужчина может не интересоваться ребенком, ведь он — его собственная плоть и кровь.

Полли ответила ему легкой кривой улыбкой.

— Папа, он не хотел ничего слышать ни о нем, ни обо мне. И пусть все остается, как есть.

— Да, любимая, ты мне говорила, — сказал отец и порывисто обнял ее. — Но я от этого не меньше беспокоюсь о тебе. И твоя мать тоже. Береги себя!

Когда Полли в одиночестве возвращалась домой на автобусе, на душе у нее было неспокойно. Непрекращающиеся попытки ее матери всецело завладеть внуком серьезно осложняли положение Полли. Достанет ли у нее мудрости, чтобы держать ситуацию под контролем?

Меньше всего ей хотелось, чтобы Чарли стал объектом битвы, но самый легкий намек на то, чтобы водить его на несколько часов в день в детский сад, где он получил бы возможность общаться с другими детьми, вызвал такую болезненную реакцию со стороны матери, что Полли больше не осмеливалась затрагивать эту тему.

Враждебное отношение матери к ее работе — другая проблема.

В компании «Добрые руки» ей предложили работу, о которой можно только мечтать, и она не сомневалась, что справляется с ней хорошо.

Услугами компании пользовались преимущественно женщины, как правило, пожилые, которым нужен был молодой помощник, чтобы позаботиться об их багаже, помочь им в аэропорту и сопроводить их в прогулках по незнакомым городам.

У Полли, самой молодой из служащих миссис Теренс, обнаружились хорошие способности к языкам, а недолгий опыт работы научил ее терпению и доброжелательности. В сочетании с природным чувством юмора эти качества как нельзя лучше подходили для ее работы.

Она быстро научилась разрешать конфликтные ситуации на таможне, устраивать экскурсии в художественные галереи и музеи, находить либо рестораны, удовлетворявшие самые изощренные вкусы клиентов, либо гостиницы в безопасных и живописных районах, либо магазины, доставлявшие товары в гостиницы или высылавшие их по указанным адресам за рубеж.

И при этом не выказывала ни малейшего раздражения даже при самом высокомерном отношении к ней туристов. В конце концов, ей за то и платят, чтобы она терпеливо сносила любые капризы и причуды. Ей вменялось в обязанности убеждать клиентов в том, что она путешествует исключительно ради удовольствия, которое ей приносит их общество.

Но трения с графиней Барсоли начались с самого первого дня.

Полли давно смирилась с тем, что не всем клиентам она приходится по нраву и в любом случае приходится завоевывать их доверие. С самого начала она почувствовала в обращении графини с нею настороженность, порой граничившую с враждебностью. Как преодолеть такое отношение, Полли не знала.

Каковы бы ни были причины, но настоящей теплоты между двумя женщинами так и не возникло. Поэтому Полли была просто поражена, узнав, что графиня выразила твердое желание прибегнуть еще раз именно к ее услугам при возвращении на родину, в южную Италию, равно как и готовность заплатить щедрый гонорар наличными.

Не только поражена, но и встревожена; она сомневалась, что эти деньги стоят той нагрузки, которой наверняка подвергнется ее нервная система.

От ее предыдущего визита в эту страну — первого и последнего — остались только душевные раны и страх. И она не стала бы рисковать снова, если бы существовала хоть самая ничтожная возможность еще раз встретиться с Сандро.

Говорят, что время — лучший целитель, однако рана, которую Сандро нанес Полли, все еще причиняла ей острую боль.

Она приложила все силы, чтобы стереть из памяти лето, проведенное в Сорренто три года назад. Лето, когда ей показалось, будто она влюбилась, и взаимно. Образы, которые, как она надеялась, были надежно спрятаны, теперь вырвались на свободу и вновь принялись бушевать в ее сознании.

Она с содроганием вспоминала свою комнату в часы сиесты, жалюзи, защищавшие от послеполуденного солнца, ленивое жужжание вентилятора под потолком и их с Сандро учащенное дыхание.

А еще — мягкий, хрипловатый голос, нашептывающий слова страсти, его руки и губы, с чувственным наслаждением изучавшие ее обнаженное тело. Жар его тела в ней в момент обладания.

Она так ждала этих наполненных экстазом вечеров, теплых лунных ночей, и тем сильнее оказалась боль последнего предательства.

Какой легковерной дурой я была, думала Полли, презирая себя. И не скажешь, что меня не предупреждали. Люди говорили мне, что этот человек ищет только бездумного летнего секса, советовали быть осмотрительной, но я не слушала их и только потом поняла, насколько они были правы.