Бывшие. Нас просто не было (СИ) - Крамор Марика

Он пытается погладить меня по лицу, но я уворачиваюсь.

Ну и как мне с ним бороться? Ножом размахивать?

— Что вы хотите, Георгий Александрович? Давайте я вам заплачу за каждый прожитый месяц и уеду сегодня же. Так вам нормально будет?

— Верочка. Что ты так в деньги уперлась? Давай ты просто станешь послушной девочкой. И живи у нас сколько хочешь.

Да у меня собственно желание уже отбито! Я уж сама как-нибудь. Тетю Марину жаль, она наверняка даже не подозревает, какая скотина ее дражайший супруг.

— Это нехорошо. Тетя Марина этого не заслужила, — единственное, что я могу выдавить членораздельно. И без брани.

— Так это же не твои заботы, лапушка, — продолжает сладкой патокой разливаться дядя Жора, и тут же его тон становится резким, жестким, не терпящим возражений. — Значит, слушай сюда. Я люблю быстро, сговорчиво и громко. Поняла? — зловеще уточняет этот омерзительный человек. И тут же толкает меня в живот, а краешек стола впивается мне в бедро тупой обескураживающей болью. — Не хочешь на стул — на стол садись.

Я даже моргнуть не успеваю, как этот мерзавец усаживает меня на стол. Дальше все происходит словно в какой-то размытой проекции. Его руки повсюду, жалят даже поверх одежды, а мне не удается отбиться. Он такой тяжелый, его не оттолкнуть и не ударить.

Чувства страха и ужаса порядком размыты, я просто отказываюсь верить в происходящее. Все это мне кажется дурным сном. И даже времени сообразить не хватает.

— Можешь кричать. Не стесняйся, я одобряю все.

Я опомниться не успеваю, руки мои оказываются в жестоком плену, а холодные твердые пальцы впиваются в запястья. Он налегает сильнее. Немного вдалеке вдруг слышится тихое шуршание и громкий хлопок. Входная дверь закрылась?!

Муж тети Марины замирает и тяжело сглатывает. Взгляд его становится стеклянным. Он усиливает хватку, резко тянет меня на себя.

Плюхается на стул и силой усаживает к себе на колени.

Тут же его широкая ладонь давит мне на лопатки, заставляя рухнуть ему на грудь, все происходит так быстро, что я не успеваю ни отреагировать, ни опомниться. Носом я по инерции утыкаюсь в его шею.

— Да отвянь же ты от меня, мерзавка!!! — мгновенно возмущается дядюшка мне на ухо. Этот вопль пробирает до костей, аж зубы сводит, кажется, словно об стенку головой удалили, так громко он кричит, дезориентируя меня окончательно.

Резкий толчок, и я лечу на пол, испуганно всплескивая руками. Ударяюсь тазовой костью. Ай, больно, больно, больно!

— Это что здесь происходит?! — кухня наполняется густым возмущенным визгом тети Марины.

— А я тебе сразу сказал! Нечего эту дешевку дома у нас держать! — голосит дядюшка. Ну и сволочь! — Что, Марин, убедилась?!

— Вера! Как ты могла?! — округляет глаза тетя Марина, а я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, рьяно потираю ушибленное место.

— Я только порог перешагнул, — продолжает оскорбляться дядюшка, — еле ноги домой приволок, падаю уже от усталости. Так эта же на меня накинулась и на кухню, и давай рубашку стягивать!

Я ошалело хлопаю ресницами. Вот это цирк!

— Вот бесстыдница! Вера! Мы же тебя с ребенком приютили! — потрясенно восклицает тетя Марина.

— Да он сам на меня бросился! Я стояла мыла посуду! А он подкрался!

— Нет, ты посмотри на эту ушлую! — гаркает дядя Жора. — Она еще и на меня стрелки переводит! Значит так, солнце мое! Либо ты эту потаскуху сегодня же вышвыриваешь к чертовой матери! Либо я сам уезжаю, а ты оставайся в этом дурдоме!

— Тетя Марина! Да я бы никогда в жизни! Я же говорю: он сам!

— Замолчи сейчас же! Чтобы через полчаса духу твоего здесь не было! Я еще и опеку натравлю! Какая из тебя мать только выйдет?!

Наши крики предсказуемо разбудили Дину, и моя малышка босиком шлепает на кухню, боязливо подходит ко мне, стирая крупные слезки ладошками.

Я мгновенно беру дочку на руки.

— Тише, зайка, все хорошо.

— Иди вещи собирай. Немедленно. Не думала я, Вера, что ты такая гадина.

— Да я сама с ним больше не останусь под одной крышей ни минуты! Тетя Марина, зря вы мне не верите, присмотритесь получше, с кем вы живете.

— Вон пошла отсюда! — выплевывает с яростью дядя Жора.

— Тетя Марина, поверьте, я бы никогда…

Я твердо смотрю на тетку моего погибшего мужа. Жаль мне ее… Очень. Я-то уеду. А она не хочет ничего видеть и слышать.

И переубедить никак.

— Замолкни! Аж противно от тебя, — выплевывает Георгий Александрович и подливает масло в огонь. — Я же говорил, изменяла она нашему Грихе! Сразу видно гулящая. А ты варежку раскрыла и жалеешь, и жалеешь ее!

— Вы бы на себя посмотрели! И жену обманываете!

— Иди шмотки забирай, — скалится дядя Жора и обнимает уткнувшуюся в ладони супругу. — Нельзя к тебе было по-доброму.

Поскорее бы убраться отсюда. Подальше от этого подонка.

Вот только куда я сейчас пойду?!

— Пошли, Дина, куколок твоих погулять выведем…

Глава 3

Не дрогнув, я толкаю коляску перед собой. Дину поддерживаю одной рукой. Дочь сильно волнуется, и я решила пока понести ее на ручках. Сейчас успокоится немного, и усажу ее в коляску.

На улице сегодня непривычно холодно: жуткий ветер пробирает до костей, мороз кусает даже сквозь теплую одежду, противный острый снег беспощадной метелью царапает лицо. Зима в этом году особенно рьяная: то стужа и пурга заявляют свои права, то резкое потепление и противная слякоть под ногами напоминают ранний приход весны. А потом снова лютый пробирающий мороз и метели со льдом.

— Дин, пора пересаживаться, сейчас дорогу перейдём, я только вытолкаю вперед твоего монстра… — имея в виду коляску, произношу я, с усилием налегая на ручку. Ох, какие же ужасные колеса! Еще и снег свежий, рыхлый! Я сто раз пожалела, что в магазине выбрала именно это чудо! Угораздило ведь меня остановить свой выбор на такой коляске! Это карма за что-то?

Видимость отвратительная, стемнело, дальше своего носа мало что заметно, да еще и плотная снежная стена все заслоняет собой.

Отличный день для начала новой жизни! Приветливый, солнечный, ласковый! И как же хочется согреться… чтобы мороз наконец перестал терзать мои продрогшие пальцы.

Я толкаю перед собой коляску, не позволяя себе погружаться в уныние. В конце концов… ничего непоправимого не произошло.

Но меня не покидает чувство — я что-то делаю не так. Куча наших пакетов и один огромный чемодан остались у соседки бабы Нади, она обещала присмотреть, а я — сегодня вечером или завтра утром вернуться за вещами.

Так что я, можно сказать, без имущества: на плече болтается лишь большая спортивная сумка с самым необходимым, да неповоротливый огромный монстр на колесах противится моим командам. Дочь притихла на руках. Жмётся ко мне.

Я пока не сориентировалась, куда податься, но в паре гостиниц, что мне удалось дозвониться, номеров не оказалось.

Прекрасно, что сказать! Я с ребенком на руках на улице в яростный беспощадный мороз. А идти пока еще не ясно куда.

Ладно, добреду до ближайшего кафе, мы с Динкой погреемся немного, и я сориентируюсь.

Только я думаю об этом и с усилием сталкиваю передние колеса тяжелого зверя с заметенного пушистым снежным ковром тротуара на дорогу, как откуда ни возьмись до меня доносится громкий приближающийся рев мотора и визг тормозов, а пространство ярко озаряется слепящим светом фар — машина вдруг появляется из-за поворота и теперь на скорости летит на нас с малышкой. От ужаса меня парализует, внутри холодеет еще сильнее, я отмираю в последние секунды, отскакивая в сторону, обеими руками вцепившись в Дину, лечу на землю, поскальзываясь, и больно ударяюсь локтем и плечом. Ранее ушибленное бедро начинает ныть еще сильнее. Испуганный детский вопль почти оглушает. Дина заливается на всю улицу. Моя малышка…

— Не плачь, все хорошо, — успокаиваю я ее, но тщетно. — Просто скользко…

Дочь продолжает надрываться. Черт, прямо на морозе! Это так опасно!!! Пальцы мои судорожно впиваются в объемный детский комбинезончик, коляску я передвинуть, конечно, не успела, она опасно накренилась и в последний момент оказалась смята вышедшим из-под контроля разъяренным автомобилем. Машина проскользила вперед еще немного и врезалась в высоченный сугроб на обочине. Такие здесь как раз частенько остаются, когда техника начинает чистить дороги.