Смятение - Даниэла Стил

— Я понимаю, — негромко сказала Глэдис. — Не спеши, дай себе еще немного времени. В конце концов «Морская звезда» вылечит тебя.

— Ну а как дети пережили твой отъезд? — спросил Пол, и Глэдис почувствовала, что он не прочь перевести разговор на другое.

— Прекрасно, — с готовностью ответила она. — Правда, Эйми просила меня взять у принца Чарльза автограф, но я думаю, что это была шутка. Эйми скоро двенадцать, и она все отлично понимает. В отличие от Дуга, который вообще перестал со мной разговаривать. Боюсь, он еще припомнит мне эту поездку.

— Что он может сделать? — спросил Пол, и в его голосе ясно прозвучало осуждение, которое он не сумел скрыть.

— Фигурально выражаясь, он может выгнать меня на улицу, — ответила Глэдис серьезно. — Или уйти сам.

— Ну и глупо! — Пол понимал, что эта проблема очень беспокоит Глэдис, поэтому он добавил:

— Впрочем, я думаю, он просто тебя пугает.

— Может быть, — согласилась Глэдис, но как-то не очень уверенно. — Извини, Пол, мне пора одеваться, иначе я опоздаю.

— Что у тебя сегодня? — с интересом спросил Пол.

— Торжественный обед. Его дает во дворце Сену-Джеймс принц Чарльз.

— Это должно быть очень занятно, — сказал он. — И, может быть, тебе как раз представится возможность взять у него автограф. Тебе принц Чарльз не откажет.

Он негромко рассмеялся, потом спросил серьезно:

— Как ты думаешь, сможешь позвонить мне вечером, когда все закончится?

— Попробую. Боюсь только, что вернусь очень поздно — вечером у меня еще одно мероприятие. Видишь, какую жизнь я теперь веду? Обедаю я с принцем Чарльзом, а ужинаю, кажется, с принцессой Софией.

— Трудно тебе, — посочувствовал Пол. — Хуже, чем на войне.

Он поддразнивал ее, но за этим чувствовались искренние интерес и беспокойство.

— Ладно, я позвоню, — пообещала она. — Ведь теперь мы в одном часовом поясе.

— Да, — подтвердил Пол, — почти.

На этом разговор закончился. Глэдис положила трубку и, подойдя к окну, посмотрела вниз на оживленную Брук-стрит. Это была очень красивая, очень аккуратная и очень английская улица, и Глэдис почувствовала себя почти счастливой. Лондон всегда ей нравился — это был ее самый любимый город после Парижа. Она решила купить перед отъездом как можно больше открыток и сувениров. Кроме того, у нее ведь был фотоаппарат, так что Глэдис сама могла снимать все, что ей понравится.

Но пора было собираться. Бросив быстрый взгляд на часы, Глэдис поспешила в ванную комнату.

До самого вечера она опять фотографировала. Казалось, любимая работа вполне заменяет ей и отдых, и еду. Глэдис невольно подумала, что давно уже не проводила время так приятно и содержательно.

О годах, на протяжении которых она была отлучена от фотографии, ей напомнила встреча с человеком, с которым Глэдис работала в Кении лет двадцать тому назад. Это был веселый, огненно-рыжий ирландец по имени Джон О'Малли. Он сразу узнал ее и пригласил зайти после приема в один из ближайших пабов.

— Послушай, куда ты провалилась? — спросил он, когда Глэдис села за столик, облокотившись на столешницу некрашеного дуба. — Я, грешным делом, думал, что тебя наконец-то подстрелили — ты всегда хваталась за самые головоломные задания. Где ты пропадала все это время?

— Все очень просто, Джон, — ответила Глэдис. — Я вышла замуж и родила четырех детей. Теперь у меня два мальчика и две девочки.

— Так какого же черта ты снова взялась за старое?! — воскликнул Джон. Глэдис пожала плечами:

— Откровенно говоря, я соскучилась по работе.

— Я всегда знал, что ты ненормальная, — заявил Джон, заказывая двойной виски. На сегодня он закончил съемки и мог позволить себе расслабиться. Глэдис же предстоял еще один прием, поэтому она потягивала легкий эль, закусывая подсоленным миндалем..

— Нет, серьезно! — добавил он, увидев, что Глэдис улыбается. — Я всегда считал, что для нас, бродяг, не может быть ничего лучше, чем уйти на покой и завести ребятишек, пока нас действительно не подстрелили. Правда, сейчас не так опасно, как бывало, но всегда остается шанс, что кто-нибудь из наследных принцев напьется и разобьет тебе голову бутылкой. Кроме того, есть еще горячие парни из ИРА[1] — их хлебом не корми, дай кого-нибудь взорвать. Иногда мне бывает стыдно, что они тоже ирландцы…

Они заговорили о взрыве самолета в сентябре. Глэдис упомянула, что в этой катастрофе погибла ее знакомая.

— Это позор, Глэдис, вот что я тебе скажу! — разгорячился О'Малли. — Я просто ненавижу такие истории, особенно если гибнут дети. Можно убивать солдат, можно разбомбить ракетный завод, но нельзя трогать детей! Эти сволочи-террористы никогда об этом не думают!

Глэдис сочувственно кивнула головой. — Ничего, не обращай на меня внимания, — сказал Джон, заметив ее взгляд. — После второго стакана виски я всегда завожусь и начинаю говорить о человеческой жестокости. После третьего меня посещает романтическое настроение, и тогда — берегись!

Он широко улыбнулся, и Глэдис почувствовала, как у нее потеплело на душе. За те двадцать лет, что они не виделись, Джон О'Малли нисколько не изменился, разве что лицо его стало еще более красным, да в огненно-рыжей шевелюре появились серебряные нити. Разговаривать с ним, во всяком случае, было по-прежнему приятно.

Но через полчаса им пришлось расстаться. Вечер Глэдис отработала как по нотам. Огромный обеденный зал, освещенный свечами в бронзовых канделябрах, лакеи в напудренных париках и ливреях, старинный фарфор и начищенное до блеска столовое серебро должны были отлично смотреться на снимках, создавая нужное настроение.

Впрочем, в глубине души Глэдис была рада, что это последний прием перед бракосочетанием. Не то чтобы ей надоело снимать высшую аристократию Европы и мира — просто Глэдис не терпелось взяться за ту, другую историю.

Вернувшись в отель, она позвонила домой. Джессика, которая взяла трубку, сказала, что они как раз собираются ужинать. Глэдис поговорила с каждым из детей и с облегчением узнала, что они чувствуют себя прекрасно. Вчера они побывали в парке аттракционов, а днем раньше Дуг водил всех на каток. Глэдис захотела поблагодарить мужа за это, но Дуг передал через Джессику, что не может подойти. Настроение у Глэдис снова упало. Повесив трубку, она почувствовала себя так одиноко, что, почти не отдавая себе в этом отчета, набрала номер телефона Пола.

Глэдис надеялась, что он не спит, и Пол действительно еще не ложился. Она рассказала ему о сегодняшних приемах, описала всех, кто на них присутствовал, и поразилась тому, что с большинством Пол знаком лично.

— На какой час назначено завтрашнее бракосочетание? — спросил он наконец.