Военные рассказы - Карл Вурцбергер

— Всему свое время, — заметил Руберг. — Сейчас я вам могу сказать только то, что задание будет трудным.

— Ну и что? — В голосе Ханнеса послышались досадные нотки. — До сих пор тоже не легко было.

Капитан неожиданно рассмеялся:

— Это хорошо. Сейчас идите поешьте плотно и возьмите с собой сухой паек на сутки. Во дворе стоит бронетранспортер, познакомьтесь с его экипажем. Сейчас два часа двадцать минут. Ровно в три выезжаем.

Ханнес сверил свои часы и вышел из комнаты.

«Поговорил, но яснее мне от этого не стало, — подумал ефрейтор. — Особое задание, а что это за задание? Полет на луну или поездка в штаб?..»

Ханнес пошел в столовую, где все было уже готово. Быстро поев, он сунул в вещмешок хлеб, колбасу, а в карман — плитку шоколада. Вышел во двор.

Ночь выдалась темной. Нигде ни огонька. Оно и понятно: застава находилась в непосредственной близости от границы. Ханнес осмотрелся. Бронетранспортер стоял в конце двора. Ефрейтор понял это, заметив точечные огоньки сигарет. Не спеша направился к машине: время у него еще было.

Примерно посредине двора кто–то осветил его карманным фонариком.

— Это вы тот товарищ, который поедет с нами? — спросил человек с фонариком.

— Да, — с усмешкой ответил Ханнес, — я и есть тот самый человек.

— А вы, как я вижу, шутник, — засмеялся незнакомец. — Пойдемте!

Ханнес почувствовал, что ему протянули руку, которую он тут же пожал.

Когда он подошел к бронетранспортеру, ему помогли залезть в него.

Постепенно глаза Ханнеса привыкли к темноте, и он различил, что в машине кроме него сидит четверо солдат.

— Меня зовут Герд Вагнер, — проговорил тот, что был с фонариком. — Фельдфебель Вагнер, в данный момент я заместитель капитана Руберга. Вон там в углу сидят ефрейторы Зингер и Вуншлос — оба пулеметчики, а вот тут — рядовой Митенцвай. В кабине сидят водитель и радист, оба из моего отделения.

Ханнес назвал себя, продолжая стоять.

— Иди сюда, садись! — предложил ему один из солдат. — Не бойся темноты.

— А больше ты ничего не можешь сказать? — съязвил Ханнес.

— Иди садись, — по–дружески продолжал солдат.

Ханнес пожал протянутую ему руку и, перешагнув через что–то лежавшее на полу, сел на ящик, потеснив тех, кто уже сидел на нем.

— Меня зовут Вуншлос, — сказал звучным голосом солдат, который оказался справа от Ханнеса, — а слева от тебя — Зингер.

Ефрейтор повернулся налево, но увидел лишь светлое пятно лица, так как солдат завернулся в дождевую плащ–палатку.

— Уже утро, что ли? — пробормотал Зингер, просунув руку в отверстие плащ–палатки. — Может, хоть ты знаешь, что случилось? Мы не имеем ни малейшего представления. Фельдфебель наш и тот ничего не знает. — И, не дожидаясь ответа, он продолжал: — Ты, конечно, тоже ничего не знаешь. Кто тебе что скажет? Но раз ты будешь выполнять обязанности связного с заставы, то можно предположить, что наша экскурсия будет недальняя. Я так понимаю. — При этих словах Зингер повернулся к сидящим, словно ища у них поддержки. Когда же никто не проронил ни слова, он поднес к самым глазам часы, которые у него были на руке, и, лениво позевывая, сказал:

— Еще минут двадцать можно подремать, а потом, кто знает, когда еще посчастливится поспать.

Все молчали. Однако и сам Зингер спать не стал, а просто затих, как затихает человек перед выполнением ответственного задания.

«Видимо, парень прав, что далеко мы не поедем, — подумал Ханнес. — Иначе меня не взяли бы связным».

— Закуривай, — сказал Вуншлос, протягивая ему пачку сигарет.

Прикуривая от спички, Ханнес успел разглядеть загорелое лицо солдата и темно–каштановые волосы. И только, так как спичка мигом погасла.

Ханнес затянулся и посмотрел на темные казарменные здания, где спокойно спали его товарищи.

«А что буду делать я вместе с этими солдатами, которых я совсем не знаю?» Ханнес посмотрел на солдат, лица которых он пока даже не мог рассмотреть.

В памяти всплыли события последних дней. Суровые, полные ненависти взгляды западногерманских пограничников, поджигательные речи провокаторов и растерянные лица жителей Западного Берлина.

Затем перед мысленным взором Ханнеса появилось лицо старой женщины, живущей на той стороне в маленьком домике у самой границы. Она подошла к нашим пограничникам, неся в руках кофейник с кофе и вазу с фруктами. «Возьмите, ешьте!» — сказала она.

Взгляды западногерманцев, которые зарабатывали себе на хлеб честным трудом, а не спекуляциями на черном рынке, стали более спокойными, а один из них даже сказал тогда: «До сих пор на нас смотрели как на приготовишек…»

— Вы уже давно служите? — неожиданно спросил Ханнеса фельдфебель, оторвав его от воспоминаний.

— Здесь я всего несколько месяцев, — ответил ефрейтор.

— Женаты?

— Нет.

— Еще успеет, — пробормотал Вагнер и хихикнул.

«Конечно успею, — мелькнула у Ханнеса мысль. — На следующий год женюсь. Возьму Анку, лишь бы родители не противились».

* * *

За несколько минут до трех появился капитан. Он приказал всем, кроме радиста, подойти к нему.

Вагнер включил фонарик и подошел к офицеру. Вместе со всеми подошел и Ханнес. На своем месте в кабине остался один лишь радист, который колдовал над рацией.

«Сейчас тайное станет явным, — решил Ханнес. — Сейчас станет ясно, что нам предстоит сделать».

В руках у капитана была карта, которую фельдфебель освещал фонариком. Ханнес стоял позади офицера и, заглянув ему через плечо, увидел, что это была карта района, границу которого охраняла их погранзастава: справа вокзал пограничной станции, затем фруктовые сады, дальше разрушенный бункер, отдельные домики и линия железнодорожного полотна, а еще дальше шоссе, которое, собственно говоря, и является государственной границей с британской зоной оккупации.

«Выходит, и правда, что далеко ехать не придется», — подумал Ханнес. Капитан попросил солдат внимательно слушать то, что он скажет.

— Чтобы обезопасить этот участок государственной границы, инженерное подразделение Национальной народной армии соорудит здесь проволочное заграждение, — объяснил капитан. — Работы начнутся в четыре часа тридцать минут. Бронетранспортер с солдатами будет находиться в непосредственной близости от солдат инженерных войск, чтобы в случае необходимости поддержать их…

Капитан посвятил солдат в детали задания, сказав, что они будут поддерживать постоянную связь с погранзаставой, а затем поставил перед каждым из них задачу. Маленький Митенцвай был назначен наблюдателем, Ханнес — связным с пограничной заставой на случай, если рация по какой–либо причине выйдет из строя или нужно будет передать важные сообщения, которые нецелесообразно передавать через эфир. Помимо этого, он по приказу капитана должен будет наблюдать за отдельными объектами на местности, которой никто так хорошо не знает, как он.

— Не подумайте, что это будет приятной прогулкой на свежем воздухе, — предупредил капитан солдат. — Могут иметь место провокации с той стороны, митинги и тому подобное. Между нами и жителями Западной Германии будет лишь государственная граница. Мы с вами, товарищи, ни в коем случае не должны поддаваться ни на какую провокацию, а с честью выполнить полученный приказ. Вопросы есть?

Вопросов не было.

«Они появятся позже, — подумал Ханнес, — когда мы будем на месте…»

Ханнес, пользуясь тем, что фонарик фельдфебеля все еще горел, попытался разглядеть лица солдат, чтобы понять, что они думают сейчас. Он успел рассмотреть узкое задумчивое лицо фельдфебеля, добродушное лицо белокурого Зингера с нависшими над глазами лохматыми бровями. Ханнес удивился, так как представлял себе Зингера несколько иным. Успел он рассмотреть и то, что у лейтенанта были маленькие испуганные глазки, которые он переводил с одного лица на другое. Он даже хотел было что–то сказать, но так и не сказал, а лишь низко опустил голову с высоким лбом. Водитель бронетранспортера оказался вне круга, освещенного фонариком.

— У меня все, — сказал Руберг, — пока можете отдохнуть несколько минут.

Ханнес снова сел на ящик. Все молчали. Вуншлос и Зингер устанавливали пулемет на борту бронетранспортера.

«Как–то теперь будет? — думал Ханнес. — До сих пор на нашем участке был лишь проволочный забор, кусты да деревья. Кто гарантирован от того, что с той стороны не пустят пулю… А что, если они пошлют против нас бронемашину с солдатами? Ведь не можем же мы ни с того ни с сего открыть по ним огонь…»

Тут ефрейтор вспомнил, что он не один, а с солдатами и что ответственность за все действия несет не он, а капитан Руберг.

В этот момент капитан подошел к шоферу и сказал:

— Заводи мотор!

Ханнес встал на крыло, чтобы лучше было показывать дорогу. Миновав узкую улочку, они свернули на прямое шоссе, середина которого и являлась, собственно, границей. Было еще темно, хотя небо над горизонтом незаметно начало сереть и можно был различить очертания окружающих предметов.